Помню, вскоре после этого в Москве проходила демонстрация в поддержку Ельцина за избрание его депутатом Верховного Совета СССР, и в первых рядах ее шел небезызвестный Г. Попов. Мы с приятелем в это время оказались на Крымском мосту и, стоя на тротуаре, пережидали, когда колонна освободит дорогу. Кто-то в толпе крикнул мне: «Дементьев, оставь в покое Ельцина!» А трое молодых людей вышли из колонны и подошли ко мне…
Разговор был коротким, но вежливым. Мне дали понять, что не одобряют моего выпада против их кумира. Как я догадался, это были читатели журнала «Юность» и потому пиетет по отношению к главному редактору был ими соблюден.
Но я никого не послушался и остался при своем мнении. А через несколько дней написал стихи, которые и привожу здесь.
Письмо избирателям
Голосуйте за Бориса, раз уж вам так захотелось.
И за взлет его недавний и за памятный уход.
За ответы на вопросы, где продуманная смелость
Для него теперь важнее всяких почестей и льгот.
Человек попал в немилость…
А у нас таких жалеют.
Ведь лишен поста и чина,
Потерял в зарплате треть.
И ушел простым министром он
С трибуны Мавзолея.
А кого, как не министров
В наше время и жалеть.
Голосуйте за Бориса. Он на вас имеет виды.
Он готовится к реваншу… А какой без вас реванш?
И пока восторги ваши лечат все его обиды,
Он на все на это время будет верный рыцарь ваш.
В наших жалких магазинах мы его встречали часто.
Эту скудость и порядки он в сердцах критиковал.
Но Москва словам не верит…
И сочувствие начальства,
Как и гнев его державный, не ахти какой товар.
А Москва изнемогала от нехваток и от жалоб.
Наша бедная столица – вся в грязи, в дымах, в снегу.
В дни правления Бориса очень сильно оплошала:
Взял он в долг у нас надежду и живет теперь в долгу.
Времена переменились… И Борис не так опасен.
Но во всех столичных бедах сам он тоже виноват.
А поскольку слишком долго жили мы в эпоху басен,
То побасенки Бориса лишь наивных удивят.
Он клеймит чужое барство…
Сам меж тем живет как надо.
Говоря строкой поэта —
«Чайка», дачка, водь и гладь…»
И повсюду микрофоны, и везут продукты на дом…
Отказаться от соблазнов потрудней,
Чем речь сказать.
Робеспьер перед глазами,
Бонапарт,
А, может, Кромвель…
Кто б ни вспомнился сейчас мне,
Но не дай нам Бог дожить,
Чтобы вновь цветы Свободы поливали
Чьей-то кровью,
Оборвав с грядущим миром нас связующую нить.
Голосуйте за Бориса… Он мечтает отыграться.
На гроссмейстерских турнирах разгорелся аппетит.
Вот и все, что о Борисе рассказать хотел я вкратце.
Остальное жизнь покажет.
Или сам он подтвердит.
У этого стихотворения была интересная судьба. Мой сосед по дому, известный в те годы журналист – главный редактор газеты «Неделя» Валерий Сырокомский предложил мне опубликовать стихи. С их комментарием. Я дал. Видимо, не желая меня подставлять и на всякий случай подстраховавшись, он передал стихи помощнику М. С. Горбачева, и стихи прочли в Политбюро. Мне позвонил секретарь ЦК КПСС, член Политбюро Александр Николаевич Яковлев, который очень хорошо относился ко мне лично и к журналу «Юность», и сказал доверительно: «Андрей, забери стихи. Не печатай. Тебе это надо? Не время им…» Я послушался… И только теперь достал их из архива.
Там же в архиве я нашел и другое стихотворение, адресованное уже Президенту Б. Н. Ельцину, которое я послал ему по почте… Оказывается, история, ее виражи и события могут храниться и в поэзии.
Открытое письмо ПрезидентуРоссийской ФедерацииБорису Николаевичу Ельцину
Дорогой Президент, я не очень-то верю,
Что допустят до Вас эти несколько строк.
Но я снова стучусь в Ваши царские двери,
И мой голос, признаюсь, не одинок.
В эти годы мы все оказались в опале
У судьбы… И у Вас, и у Ваших вельмож,
Что в свои словеса нашу жизнь закопали,
Потому что не ценят ее ни на грош.
Значит, вновь Вы себя окружили не теми.
Все, как в песне – «А карлики бьются за власть»,
Так бездарно расходуя общее время…
И воистину – как бы нам всем не пропасть.
А когда Вы несетесь в блестящей карете,
Москвичи уже больше Вам вслед не глядят.
На таких скоростях невозможно заметить,
Как мы бедно живем, как тревожен наш взгляд.
И какой-нибудь старый солдат с орденами
Усмехнется, глотая дешевенький дым.
И пойдет по Москве, затерявшись меж нами,
К старым бедам и к новым заботам своим.
Вы когда-то в своем популистском угаре
Лечь на рельсы хотели, коли цены взлетят.
Чтоб спасти Вас, мы рельсы, конечно, убрали.
Но теперь нам без них ни вперед, ни назад.
Если я Вас обидел, прошу снисхожденья.
Но от Ваших трудов, от щедрот и утех
Ничего не прошу я – ни власти, ни денег,
А прошу человеческой жизни для всех.
«Строки любви»
Еще мальчишкой я прочел эту книгу лирики Степана Петровича Щипачева, который в первые послевоенные годы был очень популярен благодаря своему романтическому настрою. В условиях, когда торжественно-официальная литература заполонила страницы журналов и горбатила книжные полки библиотек, искренняя поэзия уже немолодого мастера была как глоток свежего воздуха.
Любовью дорожить умейте.
С годами дорожить вдвойне.
Любовь не вздохи на скамейке.
И не прогулки при луне.
И слякоть будет, и пороша.
Ведь вместе надо жизнь прожить.
Любовь с хорошей песней схожа.
А песню нелегко сложить.
Эти строки мальчишки и девчонки моего поколения знали наизусть. Да и многие другие его стихи тоже. Например, такие:
Пускай умру, пускай летят года.
Пускай я прахом стану навсегда.
Полями девушка пройдет босая.
Я встрепенусь, превозмогая тлен,
Горячей пылью ног ее касаясь,
Ромашкою пропахших до колен.
Сейчас поэзия Щипачева может кому-то показаться старомодной и излишне простоватой. Но тогда при барабанном бое государственной публицистики и верноподданнической скороговорки отечественных трубадуров, наполненные первозданной наивностью, стихи Степана Петровича были для многих откровением.
Книга «Строки любви» долгие годы много раз переиздавалась. Поэт дополнял ее новыми стихами о любви. Они становились все короче и короче, видимо, потому, что искренние чувства не терпят многословия. В одном из журналов даже появилась веселая эпиграмма на эту книгу, обращенная к молодым авторам —
И если можешь быть
Короче Щипачева, —
Будь.
Однажды я послал Степану Петровичу свою книгу лирики (1977), которая была написана не без его влияния. Он очень скоро прислал мне письмо, которое я храню, как добрый знак наших искренних заочных отношений. Вот оно.
Андрей, спасибо за книгу «Рядом ты и любовь». Она порадовала меня тем, что я узнал еще одного хорошего поэта. Те стихи Ваши, какие я читал от случая к случаю, не давали полного представления о Вас. Муза Ваша мне мила и близка. Если не родная сестра моей, то двоюродная во всяком случае. Но самостоятельная, говорящая своим голосом. Книга, повторяю, порадовала меня. Вершинными стихотворениями считаю: «Солнце Сарьяна», «Люблю», «Два имени», «Женщина уходит из роддома», «Торжокские золотошвеи», «Сказка», «Когда отпустит мне судьба». Сюда отношу и стихотворение «Встреча Пушкина с Анной Керн», но в нем, мне думается четыре последние строчки лишние. Без них стихотворение будет тоньше. И лучше сказать не «мир», а «нас потом пленят». Укоротить следует и стихотворение «Сестра милосердия». Закончить его лучше строкою «Как делили мы хлеб в войну». Хорошее стихотворение «Встреча в Дубултах».
Чтоб глаза твои синим эхом
По моим голубым прошли.
Так может сказать только истинный поэт. Отличная концовка и в стихотворении о Грине:
И за то, что прожил мало.
И за то, что бедно жил.
И за то, что парус алый
Не всегда нам виден был.
Вот то, что мне хотелось сказать о Вашем новом сборнике. Новых успехов Вам!
Я ответил Степану Петровичу благодарным письмом… Учел его замечания. Вскоре после этого мы неожиданно встретились с ним в Центральном доме литераторов на пленуме Союза писателей. Я только что выступил и, сойдя со сцены, шел между рядами на свое место в конец зала. Вдруг кто-то остановил меня, взяв за руку. Это был Щипачев. «Посидите со мной, Андрей», – сказал он. Я сел рядом. «Хочу вам сказать, что вы написали великолепные стихи о Пушкине…» И процитировал: «А мне приснился сон, что Пушкин был спасен…» Я искренне поблагодарил старого мастера, и мы немного поговорили о делах литературных, о журнале «Юность», и оба остались довольны этой встречей. Она оказалась, к сожалению, последней…