Скоро я приеду домой – считаю дни по пальцам. Буду в Москве все лето. А сейчас вот сижу в Риджейт-парке и тоскую по Марьиной роще. «Совсем, как Достоевский…» Так тут обо мне в одной газете написали, после чего я получила много писем от аборигенов с приглашением в гости.
Как там Вознесенский? Он же – А. В. Зачти ему этот стишок. Пусть знает, что «враг не дремлет». Я его нежно обнимаю, но как увижу вас вместе – опять с цепи сорвусь.
Будем живы – пообедаем. Обнимаю тебя.
Трогательно-подхалимское послание Андрею Дементьеву при посылке стихов, жаждущих света во вверенном ему печатном органе по имени «Юность»
Привет, Андрей! Ты был в Париже?
Я ощущала иногда,
Что ты придвинулся поближе,
И «пляс Пигаль» была горда
Тебе нагою показаться.
И ты забыл меня опять,
А мне, увы, уже не двадцать
И даже (ох!) не двадцать пять.
И потому я порешила,
Забывши юные грехи,
Что изведу себя на мыло.
А это значит – на стихи.
Вот тут тебе не отвертеться
От самой лучшей из Ларис…
Я лишь в стишках могу раздеться.
Сей дозволительный стриптиз
Тебя в мои объятья бросит.
Опять меня полюбишь ты…
А если Кампов[2]завопросит
Мои «небесные черты»,
Простим ему и пожалеем —
Старик свое уже отпел.
Где ты, неверный?
Вновь с Андреем
Ешь осетрину в ЦДЛ?
Уж, этот мне петух вселенский,
Пурпурный микротелефон!
Не Вознесенский – Возле-женский
И Около – Дементский он!
Он тоже бегал по Парижу
В самохвалительном хмелю?
Ах, как его я ненавижу,
Что даже, кажется… люблю…
Не смей с созданьем однополым
Мне изменять! Законы чти!
Когда в стихах он ходит голым,
Сравни нас… Я хоть при груди.
И при боках, при этой самой…
К тому ж умею шить, вязать.
А он перед прекрасной дамой
По биссектрисе смеет с-ть!
Прощай, Андрей! Запомни твердо:
Я не овал, квадрат, кружок,
Не параллелограм, не хорда —
И не сумеет твой дружок
Облить Ларису из сосуда,
Что хрупче всякого стекла.
Но стоп… Я продолжать не буду —
Не далеконько ли зашла?
Все ж, думаю, – тебе приятно
Узнать, что я еще дышу…
На то, что вовсе непечатно
Бесстыдно время извожу.
Письмо в редакцию
Дорогой экс-редактор, экс-президент «Юности» Андрей Дементьев!
Мне очень жалко, что Вы ушли из «Юности». Очень! Вы для меня не просто поэт, которого я люблю, не просто мой учитель, мой шеф, мой старший товарищ по перу, которого я люблю, но и символ «Юности», журнала, который всегда поддерживал меня, с первых моих шагов в литературе.
Я недавно заходила в редакцию. Мне было без Вас там пусто, словно я чего потеряла. Я понимаю, что Вы поступили так, как сочли нужным. (Я читала Ваше интервью в «Литгазете».) Но мне все равно жалко, что Вы ушли. Неужели я больше никогда не увижусь с Вами в «Юности»? Я надеюсь, что увижусь.
По сложившейся и еще не изжитой традиции поздравляю Вас с «мужским» днем! И хочу, чтобы у Вас впереди было еще «полжизни», не меньше, как в Вашем известном стихотворении, и чтобы у Вас впереди было много-много хорошего, светлого, яркого, праздничного, чудесного, в том числе и песен, и стихов, и публикаций, и выступлений на радио и телевидении. И поездок за рубежи, и цветов любви Ваших почитателей. Еще раз большое спасибо Вам за то, что Вы напечатали мои стихи в 6–8 номерах «Юности», да к тому же и похвалили их.
P. S. Я все жду, когда по ТВ будет повторяться Ваша необыкновенная передача об Израиле…
Нина Краснова как-то прислала из Рязани, где она жила тогда, свои стихи. Я написал ей письмо. Потом мы ее напечатали в «Юности». Помню, мне пришлось помогать ей получить квартиру, потому что она ютилась в каком-то жалком домишке. Познакомился я с ней очно уже в Москве. Человек она талантливый и очень доброжелательный. Именно этим объясняется ее удачное «вхождение» в литературу и в нелегкую московскую среду. Спустя несколько лет она издала книгу, где рассказала о своей жизни – рассказала искренне и благодарно.
Дорогой Андрей Дмитриевич!
Ваши стихи спасли меня, когда я перенесла две сложнейшие операции и пережила долгий ужас одиночества и отчаяния. Я педагог с сорокалетним стажем и знаю не понаслышке, что такое человеческое общение. Низкий Вам поклон за то, что в своих изумительных стихах Вы говорите о том, о чем сказали бы миллионы россиян, обладай они таким блестящим талантом, такой мужественной гражданской позицией, таким ощущением времени и таким сердцем, каким обладаете Вы… «Спасибо за то, что Вы есть…» – обращаюсь к Вам Вашими же стихами.
Я позвонил Анастасии Алексеевне. В письме был ее домашний телефон, что меня удивило, потому что во многих селах моего родного Верхневолжья еще недавно о телефоне могли только мечтать. И потом я никогда не встречал деревень с моей фамилией, чему тоже немало подивился. Хотя в свое время, будучи молодым бодрым газетчиком, я обходил и объездил всю нашу область, а такой деревни не встречал. Но ошибки не было. Деревня именно так и называлась. Я, конечно, чуть не лопнул от тщеславия, на мгновение решив, что все это в честь меня…
Надо сказать, что мои телефонные звонки куда-нибудь в глубинку воспринимаются, может быть, даже эмоциональнее, чем письма. Потому что есть живое общение. Правда, эти разговоры порой обходятся мне в копеечку, но я ни разу не пожалел о своих прямых общениях с интересными людьми. И разговор с Анастасией Алексеевной тоже был приятен и искренен.
Благие намерения
В разгар конфликта в редакции «Юности», когда группа агрессивных и амбициозных сотрудников, не желавших ничего менять в своей работе, хотя новое время требовало отойти от устаревших форм в литературной политике, нагло рвалась к власти, я получил тревожное письмо от своего давнего друга – главного редактора всемирно известного журнала «Континент» Владимира Емельяновича Максимова. Публикую его полностью.
Дорогой Андрей Дмитриевич!
Сажусь за письмо Вам после очередного ушата горячей информации, вылитого мне на голову несколькими международными «голосами» на русском языке. Испытание, прямо скажем, не для слабонервных: не кричать – выть хочется от всего этого потока вестей с бывшей родины о новой и новой крови, нарастающей нищете и культурном вырождении. Казалось бы, кому в такую пору, как не нашей интеллигенции, «мастерам культуры» воззвать к растерявшимся и дезориентированным людям, к их разуму и милосердию? Ан нет, куда ни взгляни, везде и всюду – в межнациональных конфликтах, в политических и эстетических противоборствах, в социальном противостоянии – самой агрессивной, самой нетерпимой, самой разрушительной силой заявляют себя именно эти «мастера». Бесы, бесы, бесы и нет им другого названия, чума на их гнусные головы!
Ситуация в Вашем журнале зеркально отражает в себе общую ситуацию в стране: делятся, чтобы снова поделиться с последующим дальнейшим делением. И так без конца. В этом нельзя отыскать логики или какого-либо причинного смысла. Это род коллективного безумия поистине библейского масштаба. Излечить такое безумие способно только глобальное потрясение, после которого человек проснется в очищающем ужасе от дела рук своих.
Поэтому Ваше письмо Президенту России, может быть, и есть один из тех единственных в предложенных обстоятельствах поступков, который обязан совершить сегодня каждый подлинный интеллигент, еще не утерявший понятий о совести и достоинстве. Невелика честь бежать за колесницей победителя, тем более, что при его возможном отступлении ты окажешься под ее колесами. Куда большая честь проявить великодушие к побежденному, тем более, что победителей в конечном счете определяем не мы – грешные, а суд Истории.
Обнимаю Вас, дорогой Андрей Дмитриевич, и желаю Вам в эту трудную пору Вашей жизни здоровья и мужества.
Мой мудрый друг верно оценил ситуацию. В России наступила не только смена власти, но и замена понятий.
Деньги стали решающим фактором. И в определении нравственности тоже. На смену «властителям дум» пришли властители валюты. Наше прошлое со всеми его надеждами и ошибками, с политической наивностью и доверием к будущему покатилось куда-то вдаль по выложенному благими намерениями настилу. Амбиции посредственностей и алчность приспособленцев в корне изменили жизнь страны… Тогда мы еще не знали – какой она будет, наша новая жизнь. Но читать стали меньше, воровать больше, и пить тоже, жестко обозначилась пропасть между богатыми и бедными. Свобода, как цунами, прошлась по традициям, по судьбам, по морали… Все стало возможно: нарушать закон и платить за это «налом», быть независимым в выборе своей карьеры и умножать ее результаты огромными взятками чиновникам.