Другая проблема с отказом от вредных привычек в том, что результат не виден или виден не сразу. (Как-то я бросил курить на несколько месяцев и по сути не почувствовал ничего нового, за исключением отсутствия того ощущения, будто кошки во рту ночевали.) В то же время благодаря современной американской стоматологии просто удивительно наблюдать, как изменение может произойти буквально в течение дня. Как-то в полдень я зашел в клинику докторов Грегга Литучи и Марка Ловенберга, а когда солнце заходило за великолепие Сентрал Парк Саут, мои клыки сияли так, что небеса медленно меркли.
Я гордое дитя Государственной службы здравоохранения Великобритании и помню довольно обидное чувство, когда, читая много лет назад роман Гора Видала «Суд Париса», наткнулся на описание некоего персонажа, у которого были «британские зубы». Когда доктор Литучи сделал мне серию обезболивающих инъекций, его партнер пришел посмотреть. Ему захотелось своими глазами увидеть на самом ли деле мои зубы, в том виде, как они были «до», — «британские». Я одарил его подобающей лучезарной улыбкой от воздействия которой он стремительно ретировался. В апреле этого года я стал гражданином и воспринимал данную процедуру как часть получения американского паспорта. Сколь обнадеживающе было увидеть в кабинете сияющий с глянцевых страниц образ Кристи Тарлингтон, и думать, что в ближайшее время смогу ослеплять так же, как она. Однако преимущество этого метода лечения (известного как «Виниры Джей Кей») в том, что он позволяет избавиться от пятен и позора и в то же время не выглядеть как ведущий телевикторины или кандидат, заявляющий, что рад вернуться в Айову.
Непросто описать шесть часов вынужденного безделья в кресле. Я насквозь проштудировал солидно снаряженную акустическую систему «Сонос» доктора Литучи, пройдя от Боба Дилана через Пола Саймона, а затем — когда звук бормашины достиг крещендо — добравшись до «Стальных колес» «Роллинг Стоунз». Для развеивания скуки был заботливо предусмотрен массажер стоп. Тем не менее стоматология неотделима от черного юмора: в один прекрасный момент я услышал, как, продираясь сквозь наслоения налета и зубного камня, добрый доктор сказал: «Хорошая новость. Я обнаружил некоторые из ваших зубов». Когда все было кончено и мои жемчуга засияли снежной белизной, я в каком-то смысле сделался похожим на британца даже пуще прежнего, так как онемевшими и опухшими губами напоминал бульдога, и испытывал беспомощность, будучи не в силах ни удержать во рту сигарету, ни остаток вечера пить без слюнявчика, куда бы стекали струйки.
Это ощущение возвращения в детство значительно углубилось на следующее утро, когда я пришел в салон известных «Джей Систерс», семи девушек из Бразилии, первыми начавших практиковать технику восковой эпиляции, получившую название их страны. Салон обслуживает главным образом женщин: на стене висела фотография Кристи Терлингтон, и у меня в голове мелькнула мысль, а может, я желаю не походить на Кристи Терлингтон, а втайне хочу быть ею? (Мой старинный друг Саймон Хоггарт писал, что, возможно, бросить курить труднее, нежели сменить пол.) Все воспоследовавшее далее грубо развеяло эту мысль.
Мужская версия восковой эпиляции носит официальное название «сунга», или бикини бразильских парней. С прискорбием сообщаю вам, что в просторечье ее именуют «мошонка, задница, промежность». Я вошел в кабинку, за дверью которой скрывались два чана со зловеще расплавленным воском, и получил указание дать знать, когда разденусь и прикрою чресла небольшим полотенцем. Потом вошла Джанеа Падилья, фактически создательница процедуры. После того как она смахнула скудную драпировку, у нее, вопреки моим ожиданиям, не перехватило дыхание, она не присвистнула, а бодро осведомилась, какой я хочу «рисунок». Извините? О чем вы? Может, хочется на своей взлетно-посадочной полосе сердечко или полосы тигра? Я с презрением отверг подобные женские варианты и хладнокровно попросил полностью очистить сунга.
Происходит это так. Вам надобно как можно шире развести колени, одновременно сведя стопы вместе. В такой «раскоряченной» позе, однозначно ассоциирующейся с ожиданием смены памперса, вас покрывают горячим воском, на который прилепляют, а затем отрывают полоски. И не один, а много, много раз подряд. Я и не подозревал, что это так болезненно. Похоже на пытку с целью выведать информацию, которой ты не знаешь, перемежающуюся сеансами (разорительной) наждачной «мастурбации». Штука в том, что, прежде чем оторвать, надо прикрепить. Необходим рычаг — место, за которое можно уверенно схватиться и потянуть, натягивая кожу.
У мисс Терлингтон данной проблемы нет. Деловитая сеньора Падилья нанесла воск, а потом, держась за единственно доступную рукоять, рвала снова и снова. Впечатление, словно ты большой младенец, осыпаемый пургой талька после каждой жестокой аппликации воском. Клянусь, пару раз она ободряюще проговорила, что я смелый мальчик… Тем временем в основном районе все было побеждено и втянулось внутрь тела.
Легкая светская беседа в подобных мучительных обстоятельствах затруднительна, но я жестокий профессионал и меня непросто сломить, поэтому я ее поддерживал. «Что за мужчины сюда приходят?» — «Те, кому предстоит операция по поводу геморроя». О, великолепно. «И те, с Уолл-стрита, которые много слишком сидят и зарабатывают воспаление седалищ». Угу. «А также много таких, кого сюда гонят жены и невесты». Да неужели? Также я узнал, хотя несколько помимо желания, что к восковой эпиляции прибегают порноактеры, чтобы рельефнее предстать в видео. К тому моменту, полагал я, мы уже близки к финальной агонии, но я ошибался. Боже, как я ошибался.
Вы, дамы, поймете, что я имею в виду под позой в стременах, которую мне бесцеремонно приказали принять. То есть, я обнимал одну ногу, а мисс Падилья доставалась другая. И проделывает она подобное, чтобы заработать на хлеб насущный. Непросто быть доктором Литучи и каждый день по локоть погружаться в ротовые полости других людей. Но такое… Подождите — это вы это серьезно о накладывании… О боже. Я был поражен внезапным приступом жгучей боли, сопровождавшейся головокружительным ощущением. Ошалело заткнувшись, я, стиснув зубы, слушал, как мисс Падилья рассказывала о планах покорения Лондона и полета в Дубай для демонстрации своего мастерства. Назвать это «ростом отрасли» было бы незаслуженным преуменьшением: «Джей Систерс» не успокоятся, пока хоть один волосок останется хоть в одной складочке. Завтра — весь мир. А сегодня ваш покорный слуга. И мой единственный вопрос был: «Где то, что от меня осталось?» Мы не делали снимок «до», а потому, с вашего позволения, не буду описывать картины «после». Могу вам лишь сказать, что общий эффект оказался достаточно странным. Покрывающая грудь меховая растительность саванной простирается на юг над выпуклостью живота и переходит в область пустыни. Ниже пояса — ни волоса. Думаю, я мог бы оголить и весь торс, но тогда еще сильнее, чем сейчас, походил бы на морскую свинку.
Мой божественный редактор и друг Эми Белл любезно пришла оказать мне моральную поддержку, оказавшуюся ненужной. Позже, за исцеляющим и укрепляющим ленчем, она поведала мне, что персонал «Джей Систерс» был удивлен тем, что я не закричал и даже не ойкнул, а потому, полагаю, могу гордиться своей британской сдержанностью больше, нежели британскими зубами прежде. И у меня есть новое прозвище для моего готового к порно, но, как ни парадоксально, все еще подрагивающего от ухаживаний достоинства: «Голый пройдоха». Как долго, лениво вопрошаю я себя, это продлится?
Французы говорят: «Il faut souffrir pour être belle». Красота требует жертв. Оглядываясь на долгую и тяжелую борьбу по ремонту себя и недавние смущающие проблески утраченного детства, я все больше убеждаюсь, что достаточно родиться единожды, не бояться брать от жизни все и безобразно стареть.
На границах самосовершенствования,часть III: Задание выполнено
Можно смело утверждать, что стремящимся улучшить состояние здоровья и физическую форму лучше не откладывать до пятидесяти девяти лет. Вместе с тем человека, дотянувшего до подобного возраста и желающего продолжать съемки в великой мыльной опере собственного существования, пронзает острое осознание необходимости незамедлительно предпринять лечебно-восстановительные мероприятия. Достаточно точно все это выразил тот, кто первым сказал, что если бы знал, что проживет так долго, относился бы к себе бережнее.
Теперь о том, хотите ли вы хорошо (или лучше) себя чувствовать или же хорошо (или, как минимум, чуть лучше) выглядеть. Многое перепробовав — от обертываний до бразильских эпиляций бикини, — я совершенно неожиданно убедился, что все косметические проблемы меркнут перед насущной потребностью выжить. Короче говоря, я сделался одержим неминуемостью собственной гибели.
Одновременно с испытаниями мною роскошных курортов и фолликулярных пыточных камер страны, я совершал пространный вояж для рекламы своей книги, в течение целой недели возглавлявшей список бестселлеров. Вояж вылился в немалое предприятие, и некоторое время я путешествовал в компании своего молодого друга Кэри Голдстейна, принца публицистов и высокоодаренного выпускающего редактора. Он возил меня по аэропортам и студиям, а в перерывах пил и курил со мной практически наравне и полностью превосходил в странной гипнотической притягательности для женщин. Накачиваясь виски, а главное, никотином (одна ирландская газета тогда написала обо мне как о человеке, «редко вдыхающем кислород»), я выдержал эпическую чреду нескончаемых дней в дороге, великую память о которых сохраню навсегда. Вот только внезапно и с ужасом я начал осознавать, что это будет отнюдь не добрая память. Мой внутренний голос все настойчивее твердил: из этих роялти тебе не доведется истратить ни цента. И неприятный привкус сигарет во рту, словно выносящий мозг таран, бьющий в одну и ту же точку стены, уже заставлял по несколько раз в день чистить зубы и полоскать десны, чтобы хоть на время избавиться от гнетущего чувства превращения в труп. Я думал о смерти