Кощей встретился с Василисой взглядом. Им обоим было что сказать на этот счет. Поэтому они оба промолчали. Василиса опустилась на стул, ожидая продолжения.
В тишине Кощей дождался, когда поднимется пенка, и снял турку с плиты. Перемешал кофе, разлил по чашкам и поставил их на стол. Сел напротив жены.
– Поначалу меня все устраивало. Я учил ее, она показывала удивительные результаты. Но я не планировал допускать ее ко всему. Вскоре, вероятно, Марья это поняла. На пятый год нашего брака она опоила меня, заковала, увезла из Нави и заточила в башне в своем замке. Она держала меня в беспамятстве достаточно долго, чтобы я ослаб, а потом позволила очнуться. Десять лет в цепях… Всех почему-то пугает именно время. В действительности самым страшным в том плену была всепоглощающая жажда. Мне казалось, я иссыхаю изнутри. Возможно, так и было.
Кощей сделал глубокий вздох, прежде чем продолжить.
– Пять первых лет я каждую секунду тратил на то, чтобы придумать, как отомстить ей пострашнее. Ну, это когда получалось не думать о том, как жутко хочется пить. А потом мне… наскучило, что ли. Приелось. И я стал думать о другом. О том, что доверял Марье, а она меня предала. Мне стало интересно, почему я вообще позволил себе ей доверять. И я нашел ответ. Потому что захотел испытать что-нибудь нормальное, человеческое. Потому что вся эта тьма порядком мне опостылела. Наверное, я прожил с ней слишком долго, чтобы начать понимать, что к чему. После этого мне стала сниться мать… Она…
Кощей сбился и замолчал, словно затронул что-то совершенно недопустимое. Василиса не стала спрашивать, хотя о своей матери при ней он упомянул впервые. Она боялась спугнуть момент. Кощей не рассказывал о плене, вообще старался всячески обходить эту тему стороной, и то, что он сейчас заговорил о нем, означало две вещи: он пытается восстановить утраченное доверие и он настолько ей доверяет.
– В общем, мне захотелось снова почувствовать что-нибудь светлое, – выдохнул Кощей, крутанул чашку на столе. – В замке у меня было кое-что, что смогло бы помочь, и, вернувшись, я обратился к этому способу. – Он резко выдохнул, видимо, вспомнив нечто неприятное. – Я ошибся, Василиса, – покачал головой он. – Страшно ошибся. Совесть, вот что я пробудил в себе. Она жгла сильнее жажды. От нее было не спрятаться. Нет, я мог остановить это. Но не захотел. После всего содеянного у меня не было права отказаться от этой пытки. Я сознательно заставлял себя переживать каждый момент, за который мне хотелось умереть. Тогда, собственно, я и пошел к Смородине-реке… Но вернемся к Марье. Она прочитала каждую книгу в моей библиотеке, но так и не нашла ответа на свой главный вопрос.
– Она хотела узнать секрет твоего бессмертия, – прошептала Василиса.
Кощей кивнул.
– Но почему она выбрала именно тебя? Есть же Яга, Лебедь, Баюн, в конце концов.
– Яга и Лебедь – полубожественные сущности, боги, когда-то решившие остаться на земле и очеловечившиеся среди людей. Баюн же вообще отголосок дыхания первозданного хаоса. Нет, ей нужен был тот, кто был человеком изначально.
– Ты рассказал ей?
Кощей покачал головой.
– Она приходила ко мне в башню. Угрожала. Умоляла. Кричала. Плакала. Пытала. Пыталась подкупить. Говорила, что ей это необходимо. Я молчал. Это была лучшая месть, которую я мог придумать, и уж тем более единственная, которую мог осуществить. Правда, она тоже нашла способ мне отомстить. Поставила в углу кадку с водой, заколдовала, чтобы вода была всегда свежей. Ты когда-нибудь замечала, что у воды тоже есть запах? О, как одуряюще она пахла, Василиса.
Кощей прикрыл глаза, облизал губы и потер запястье. Василиса перевела взгляд на его руки: когда-то сплетенные ею браслеты из лунной пряжи были на месте, но, видимо, прямо сейчас даже они не могли помочь.
– Ну, а потом меня нашел этот ее мальчишка. Он пожалел меня. Дал мне воды. Первый глоток был ужасен. Горло обожгло так, будто в него влили расплавленный свинец. Но потом постепенно, глоток за глотком, моя сила вернулась. И я разорвал цепи. В тот момент я словно заново родился. Во многих смыслах.
– Но ты все равно украл меня. И обратил в лягушку, – немного обиженно прошептала Василиса.
Кощей неловко улыбнулся ей.
– Ну, скажем так, до полного преображения было еще далеко.
– Так почему ты не сказал мне?
Кощей снова тяжело вздохнул, поднял чашку с кофе и поболтал. Поставил на место, так и не сделав глоток.
– Думаю, я просто не захотел таким образом впускать ее в нашу жизнь. В нашу семью. Решил оставить ее за периметром. Я недооценил ее. Яга была права: самоуверенность до добра не доводит. Наверное, становлюсь старым, и даже молодая жена не спасает.
Он устало улыбнулся, надеясь, что она оценит шутку. Василиса горько засмеялась.
– И что дальше?
– Не знаю. Пока не знаю. Я боялся что-то предпринимать, пока ты не со мной. Но теперь память вернулась к тебе, ты здесь, и это развязывает мне руки. Я планирую найти ее.
Кощей замолчал, Василиса ощутила, как по спине пробежали мурашки.
– Ты убьешь ее?
– Не думаю, что у меня есть выбор, – вздохнул Кощей. – Ты права, когда говоришь, что она безумна. Не знаю, когда она стала такой, может, уже была, когда пришла ко мне, а может, я завершил начатое… Но сейчас это видно особенно хорошо. И она на многое готова пойти. Особенно теперь, когда поцелуй сработал. Вряд ли ей это понравилось. А я не готов рисковать тобой. Скоро она даст о себе знать.
– Скоро? – переспросила Василиса.
– Думаю, счет идет на дни, если не на часы, – вздохнул Кощей. – Марья и так слишком долго ждала, больше не станет. Я обдумал твое предложение. Я не могу найти ее самостоятельно, она хорошо позаботилась об этом. Мы расскажем все Баюну, с его помощью я смогу определить место, где она скрывается. Но, так или иначе, Лебедь не должна узнать об этой истории. Поэтому, возможно, мне придется ему приказать. Если ты хочешь, я могу отправить тебя в Навь, там ты будешь в полной безопасности.
Василиса вскинула брови.
– Прятаться от твоей бывшей? Еще чего. Ты знаешь, о каком источнике силы она говорила?
– Думаю, да. Если это не какой-то артефакт, который является батарейкой сам по себе, то в нашем родном мире есть только один источник, способный силой наделять.
– Но как тогда?..
– Предпочитаю думать, что я все равно сильнее. С другой стороны, ей нечего терять и она ничего не боится. Поэтому, возможно, мне понадобится помощь Сокола. А вот ему я приказать не могу.
Василиса пододвинула к себе чашку, через силу сделала глоток. Решение далось не сразу. Она не должна была говорить этого, это была не ее тайна. Это было почти предательство. Впрочем, почему почти? Но Кощей был ее мужем, и сейчас ему была нужна помощь. И она могла помочь. Марья предала его, а она, выходит, предаст ради него. Он не сможет не оценить.
– Зато Баюн может. – Василиса посмотрела мужу в глаза, ища подтверждение того, что все делает правильно. – Ты никогда не задумывался, почему Сокол – поборник света – беспрекословно слушается одного из сильнейших темных в этом мире?
Кощей улыбнулся.
– И ты все еще осмеливаешься думать, что я могу на кого-то тебя променять?
Глава 16
Ноябрь 2003 года
В обморок Василиса упала на общем собрании у Баюна. Было утро, за окном падал большими хлопьями снег, и присутствующие в основном смотрели на него, погружаясь в сонное оцепенение, и даже мирт на окне не трепетал листьями, а голос начальства в кои-то веки звучал просто скучающе. Наверное, поэтому всем потребовалось время, чтобы осознать случившееся.
– Прокляли, – весьма буднично и без всякого надрыва констатировала Елена, но ее слова вывели остальных из ступора.
– Черт! – рявкнул Баюн, рванул из-за стола и прижался ухом к груди Василисы. – Жива! Варвара, тащи зелья. И вызови Кощея. Божена!..
Божена – с виду совсем молоденькая девчушка, по незнанию больше шестнадцати-семнадцати лет и не дашь, – подняла на Баюна худое, лишенное красок лицо. Она проснулась лишь два дня назад, с первым снегом, и пока еще не до конца пришла в себя, была заторможенной и воспринимала окружающий мир словно через толщу воды.
– Что видишь? – гаркнул он.
– Ничего, – спокойно ответила она. – На ней нет проклятья. Абсолютно прозрачная, бесцветная аура…
– Глупости! – взревел Баюн. – Что значит бесцветная?! Так не бывает! Кощею позвонили?..
Грудь у Василисы поднималась все реже и незаметнее.
– Держись, – едва слышно попросил он.
Возвращаться не хотелось. Василисе казалось, что она плавает в мягкой воде, в самой ее глубине, где тихо, темно и спокойно. А потом напитанный невиданной силой голос, который невозможно было игнорировать, промяукал-пропел, нарушая блаженный покой:
– Василиса, очнись.
Кажется, были еще какие-то слова, но она их не разобрала. Имя подцепило ее, словно крючок – рыбку, а приказ рванул вверх, на поверхность, выдергивая из небытия. Сопротивляясь, она попыталась зацепиться за что-нибудь, чтобы остаться там, где ей было хорошо, но тщетно. Дышать тут же стало мучительно тяжело. И отчего-то заболело в области сердца.
Василиса подождала немного и открыла глаза. Поначалу мир никак не желал складываться в единую картинку. Невнятные тени маячили на фоне светлых пятен. Она долго разглядывала одну из них, прежде чем у нее обозначились золотистые глаза с узкими вертикальными зрачками.
– Ну наконец-то, – прорычал Баюн. – Чудесно. А то я уж начал думать, что в смету на следующий месяц придется заложить расходы на хрустальный гроб.
Он отстранился, Василиса слегка повернула голову и осмотрелась. Она лежала на кровати у себя в комнате. В ногах сидела Варвара, явно очень взволнованная, а на стуле за столом примостился Кощей. Здесь он выглядел крайне неуместно.
– Что происходит? – спросила она. Слова дались тяжело. Голос прозвучал хрипло и незнакомо.