Баюн резко поднял голову, зрачки в золотых глазах сузились до двух острых игл.
– За кого это? – с подозрением спросил он.
– За Кощея, – ответила Василиса, уже поняв, что буря неминуема.
Баюн замер, а потом вдруг вырос над столом. Василиса сглотнула и машинально сделала шаг назад.
– За кого?!
– За Кощея, – упрямо повторила она.
И по его глазам поняла, что он ей поверил.
– Скажи мне, Василиса, – промурлыкал Баюн так ласково, что ей стало действительно страшно. – Ты, когда падала, сильно головой ударилась? Какой брак?! – вновь заорал он. – Какой Ко… – И потом вдруг зашипел-зашептал, воровато оглядываясь то на дверь, то на окно. – Ты вообще понимаешь, кто он?
– Я в курсе, кто он, – спокойно ответила Василиса, радуясь железной выдержке, привитой ей в царском дворце. И кольцу на пальце. Без него она бы так не смогла.
– А мне кажется, нет, – продолжил шипеть Баюн. От напряжения верхняя губа у него приподнялась, обнажая клыки, и Василиса неожиданно поняла, что это ему страшно. Страшно говорить такие речи. И страшно за нее. – Он царь Нави, сильнейший темный колдун, бессмертный, в конце концов. Что ты там себе напридумывала? Любовь до гроба? Или возомнила его этаким романтическим героем? Я смолчал, когда ты легла к нему в постель! Но это!..
– Легла в постель… – повторила Василиса. – Ты знал?
– Конечно, знал! – Он ударил ладонью по столу, и железные когти сняли со столешницы стружку. – От тебя несет им за версту! Я отправил тебя на Буян, чтобы у тебя мозги прочистились и ты задумалась над тем, что творишь, но, видимо, вместо этого нужно было просто выпороть тебя! Ты вообще понимаешь, что будет, если ты захочешь от него уйти?
– Что?
– Как минимум я потеряю ценного сотрудника! – зло сверкнул глазами Баюн. – Или уже потерял?
– Об увольнении речь не идет. Я просто решила рассказать тебе…
– Это сейчас не идет! А через месяц он решит, что хватит с тебя свободы, и запрет тебя, и будешь ты у него в каменьях да шелках у окошка сидеть, взор услаждать. Или в чем тут сейчас сидеть принято?
Василиса вздрогнула, но Баюн не заметил, продолжил:
– И ты не сможешь прийти за помощью ни ко мне, ни на Буян: Лебедь не станет из-за тебя и твоей глупости развязывать войну. Или же все намного проще? Надоело тянуть лямку? Решила царицей заделаться? А царей нынче не так уж много, выбирать не приходится.
Разумеется, Баюн понятия не имел о ее прошлом, но от этого было не легче. Василиса вспыхнула.
– Я ценю твою заботу, но, пожалуй, пойду домой, у меня там, знаешь ли, Кощей над златом чахнет, надо следить, чтобы совсем не зачах!
– Дура! – взревел Баюн, и его когти ушли глубже в столешницу. Василиса подумала, что, будь сейчас при нем хвост, он наверняка бы гневно размахивал им из стороны в сторону. – Не над златом он чахнет, а над своим могуществом! И любит он только его! И никогда – никогда! – ты не сможешь с этим тягаться! Он никогда тебя не полюбит!
– А мне не нужна его любовь! – закричала в ответ Василиса, и если и были в ней до этого какие-то сомнения в этом, то теперь их точно не осталось. – Не нужна, – повторила она уверенно и тихо. – Он дал мне нечто более важное. Он оставил мне свободу и научил ею пользоваться.
И она развернулась, чтобы уйти, но снова услышала позади голос Баюна:
– Я не чувствую желания повиноваться тебе.
– Что? – обернулась Василиса.
– Навь тебя не признала. Ты мне не царица. А значит, ты не жена ему.
– Тебе свидетельство о браке показать? – сквозь зубы процедила она.
– Покажи.
– Отлично, завтра утром копия будет лежать у тебя на столе.
И быстрым шагом она покинула кабинет, выскочила в коридор. Да как Баюн смеет! Не жена! Что он вообще может понимать в человеческих взаимоотношениях и с какой стати решил, что вправе судить ее?!
Василиса сбежала вниз по лестнице и без стука распахнула дверь, ведущую в каморку Данилы. Тот был на месте и недоуменно оглянулся на нее.
– Я вышла замуж! – громко объявила Василиса. – За Кощея!
Данила приподнял брови, словно спрашивая: а мне-то какое дело? Потом пожал плечами.
– Совет да любовь, – буркнул он и снова вернулся к работе.
Она постояла немного, созерцая, потом аккуратно прикрыла за собой дверь, сползла по ней вниз на пол и рассмеялась в голос. Пожалуй, их администратор вполне мог решить, что она сошла с ума. Но ей было все равно.
И до Баюна и его слов ей больше не было никакого дела.
Ее ожидало много счастливых лет в новом браке.
Глава 10
В то утро Василиса дошла до кабинета Горбунка только затем, чтобы попросить отменить их встречу. Накануне они с Кощеем крупно поссорились – опять из-за Демьяна, – и она еще не успела отойти от этого, и последнее, чего ей сейчас хотелось, – это изливать кому-то душу и как-то над собой работать.
Горбунок встретил ее мрачно. Он, конечно, и в обычные дни не был образцом оптимизма, но сегодня его настрой показался Василисе особо скверным.
– Садись, – строго сказал он, когда Василиса зашла в кабинет, и от неожиданности она не посмела ослушаться, хотя собиралась сделать все быстро: снаружи ее ждал Юрий, и ей не хотелось давать ему повод задуматься об истинных причинах ее визита сюда. – Эх вы, Баюна на вас нет!
– А что…
– «А что»… – передразнил Горбунок. – А то, что надо думать, чего творите! Взрослые люди вроде бы, а ведете себя хуже детей! А если бы Агата не испугалась и в кровать к Елисею прыгнула или если бы не полез он к ней, что, так и ходил бы привороженным? Ну, ладно муж твой, Василиса, но ты-то…
– Откуда ты… – ошеломленно начала Василиса, но он не дал ей закончить.
– Рассказали они мне все. У вас там кража со взломом и ментальное воздействие, а вы девчонку выгораживаете. А если за такое никак не наказывать…
– И что же ее – под суд?
А она призвала нечисть в город. Что тогда нужно сделать с ней?
– Да ремня ей! – воскликнул Горбунок, и от неожиданности Василиса вздрогнула. – Или коленками на горох – отлично стимулирует мыслительную деятельность, и для здоровья полезно! А еще лучше всех вас скопом: и ее, и Елисея, и тебя с муженьком! Как я жалею порой, что это не выход! Ивашка мой дурачок тоже что только не творил, а я его спасай, разговоры с ним разговаривай… А может, если бы хоть раз по голове копытом стукнул, думать бы начал. А он потом женился на этой Царь-девице, она им вертела как хотела. Три котла внешность-то ему поправили, а мозги вот новые ничто не даст. Государством управлять ему не понравилось, оказалось не так весело, как он представлял. Вот женушка его и села на трон. И пока она правила, он на мне по лугам да по горам носился. К морю ездить любил. А она себе любовника из бояр завела. До сих пор думаю, надо было ему сказать или правильно сделал, что промолчал?..
Горбунок замолчал, отвел карие глаза.
– Агата ошиблась… – тихонько сказала Василиса, оправдывая то ли ее, то ли себя.
– Она ошиблась с умыслом, – отрезал Горбунок. – Пусть с косвенным, но все же. И эта ошибка едва не стоила человеку жизни.
– И что делать?
Горбунок опустился в свое кресло.
– Поздно уже бить в колокол, – вздохнул он. – Все, что было можно, я уже сделал, воспитательную беседу провел. Главное, что они оба поняли, где оплошали.
О, она – Василиса – тоже все поняла. И как могла загладила вину. Может, этого тоже было достаточно?
– Елисей никому ни о чем не расскажет, – продолжил между тем Горбунок. – А вот девочка… Не место ей в этом мире, Василиса.
– В каком смысле?
– Я предложил ей подумать о том, чтобы стать лесной ведьмой. И смею надеяться, что в случае необходимости ты замолвишь словечко перед Ягой. Попасть к ней в ученицы было бы для Агаты идеальным вариантом. Ей нужны твердый и справедливый наставник и спокойная обстановка, в которой она будет чувствовать себя в безопасности. Тишина, природа, отсутствие людей. А иначе вы получите темную ведьму с преступным уклоном, которая просто не понимает, как иначе жить в этом мире. Ох, как же с вами тяжело! Не зря Баюн всегда мне говорил, что руководит не отделением, а детским садом! – вздохнул он.
И перед внутренним взором Василисы вдруг предстала картина, на которой Баюн и Горбунок встретились, чтобы выпить после работы по блюдцу чая, а может, и чего покрепче и поговорить за жизнь. На протяжении всех тех лет, что она работала здесь, она периодически пыталась представить, как проводит свой досуг ее начальство, но выходило плохо. Теперь же она увидела это так ясно и снова ощутила тоску по Баюну.
– Ладно, давай-ка теперь сосредоточимся на твоих проблемах, – закончил бичевать ее Горбунок. – Ты написала письмо, о котором мы говорили?
Письмо она должна была написать сыну, и не для того, чтобы отправить, а просто чтобы высказаться, и Василиса только собиралась покаяться в том, что не сделала этого, как дверь распахнулась, и в кабинет вошел тот, кого она меньше всего ожидала сейчас увидеть. Ее муж.
– Стучать не учили? – недовольно осведомился Горбунок. – Тут вообще-то было закрыто.
– Вынужден вас прервать, – хмуро ответил Кощей. – Горбунок, оставь нас, мне нужно поговорить с Василисой.
Горбунок фыркнул, но поднялся со своего места и гордо прошествовал на выход. Кощей жестом захлопнул дверь и запечатал ее магией. Купол тишины ставить не стал: он здесь и так был сверхмощный.
– Что случилось? – спросила Василиса, чувствуя, как холодеет внутри. Она слишком хорошо его знала: он не стал бы врываться вот так, если бы не произошло что-то действительно серьезное.
– Сегодня утром было совершено покушение на Сокола, – сообщил Кощей, выдержал паузу и добавил: – Настасья прикрыла его собой.
Мир рухнул. Василиса хватанула ртом воздух, ощутив, что задыхается.
– Она…
– Ни жива ни мертва, – ответил Кощей. – У нее прострелено легкое, задета артерия, это вызвало обширную кровопотерю, она пережила клиническую смерть. Но Сокол каким-то образом держит ее, не дает уйти за грань. Он сейчас с ней в реанимации при нашей целебне. По сути, он дышит за них обоих. К ним не пускают. Но там среди врачей есть тот, кто должен мне. Так что информация из первых рук.