– Понимаю, – сказал Дезмонд. – А я, в свою очередь, решил, что вы – Уилдон Прайор, молодой человек, мой давний друг. – И с этими словами он привстал с кресла.
– Подождите, – остановил его Уилдон Прайор. – Ваш друг – это, вне всяких сомнений, мой племянник. Он знал о вашем приезде? Ах, ну конечно же, нет. Я в некотором замешательстве. Но я необыкновенно рад вас видеть. Вы ведь останетесь погостить, не так ли? Если, конечно, вам не в тягость общество старика. А я нынче же вечером напишу Уиллу и попрошу его присоединиться к нам.
– Это в высшей степени любезно с вашей стороны, – произнес Дезмонд. – Я буду рад остаться. Я ужасно обрадовался, когда увидел в газете имя Уилдона, поскольку… – И Дезмонд поведал хозяину о своем пребывании в Элмстеде, полном одиночества и разочарований.
Мистер Прайор с живейшим интересом выслушал его рассказ.
– И вам так и не удалось отыскать своих друзей? Какая жалость! Но они вам еще напишут. Вы, конечно, оставили свой адрес?
– Боже мой, нет! – воскликнул Дезмонд. – Но я могу написать им. Я успею до отправки сегодняшней почты?
– Разумеется, – заверил его пожилой джентльмен. – Напишите письма прямо сейчас. Мой слуга доставит их на почту, а потом мы поужинаем, и я расскажу вам о привидении.
Дезмонд быстро управился с письмами, и в кабинете тотчас вновь появился мистер Прайор.
– А теперь я провожу вас в вашу комнату, – произнес он, сгребая письма длинными белыми руками. – Вы, вероятно, захотите отдохнуть. Ужин подадут в восемь.
В спальне, как и в кабинете, царила уютная атмосфера обветшалой роскоши и ставшего привычным комфорта.
– Надеюсь, вам тут будет удобно, – с любезной предупредительностью произнес хозяин.
Дезмонд ничуть в этом не сомневался.
Стол был накрыт на три персоны. Смуглый человек, доставивший Дезмонда со станции, встал за спиной хозяина, а из полумрака, куда не достигали желтые круги света от свечей в серебряных подсвечниках, возникла еще одна фигура и приблизилась к мистеру Прайору и его гостю.
– Мой ассистент, мистер Верней, – представил незнакомца хозяин, и Дезмонд вынужден был пожать вялую, влажную руку того самого человека, который как будто гнал его прочь, делая знаки из окна над крыльцом. Возможно, мистер Прайор был доктором, принимавшим у себя «жильцов с пансионом», которые были, по выражению Дезмонда, «слегка не в себе»? Но хозяин дома назвал этого человека «ассистентом».
– А я подумал, – поспешно сказал Дезмонд, – что вы, должно быть, священнослужитель. Это ведь дом приходского священника… ну, я и предположил, что Уилдон – мой друг Уилдон – гостит у своего дяди, служителя церкви.
– О нет, – возразил мистер Прайор. – Я всего лишь арендую этот дом. Приходской священник находит его сыроватым. Да и местная церковь заброшена. Считается, что здание ее небезопасно для прихожан, а средств на реставрацию нет. Кларет для мистера Дезмонда, Лопес.
Смуглый, грубоватой наружности слуга наполнил бокал гостя.
– Это место идеально подходит для моих экспериментов, – сообщил мистер Прайор. – Я, знаете ли, химик-любитель, мистер Дезмонд, а Верней помогает мне в моих опытах.
Верней пробурчал что-то вроде «весьма польщен» и опять умолк.
– У каждого из нас есть свое хобби, и мое хобби – химия, – продолжал мистер Прайор. – К счастью, у меня есть небольшой доход, позволяющий мне заниматься ею. А мой племянник Уилдон, между прочим, посмеивается надо мной и называет химию «наукой о запахах». Но она увлекательна, страшно увлекательна.
После ужина Верней куда-то исчез, а Дезмонд и хозяин дома устроились у «горсти углей» (как мистер Прайор назвал камин), вытянув ноги к огню, так как с наступлением вечера в гостиной начало холодать.
– А теперь, – попросил Дезмонд, – расскажите мне про привидение.
Мистер Прайор огляделся по сторонам.
– По правде говоря, тут речь вообще не о привидении. Разве что… Впрочем, со мной-то ничего подобного ни разу не происходило, а вот с Вернеем как-то случилось, и с тех пор он слегка не в себе.
Дезмонд мысленно похвалил себя за проницательность и поинтересовался:
– А привидение обитает в моей комнате?
– Оно не является в какую-то конкретную комнату, – неторопливо ответил собеседник, – или какому-то конкретному человеку.
– Значит, его может увидеть кто угодно?
– Его никто не может увидеть. Это привидение не из тех, которые можно увидеть или услышать.
– Боюсь, я несколько туповат, но никак не возьму в толк, – напрямик заявил Дезмонд, – что это за призрак такой, который нельзя ни увидеть, ни услышать?
– Я не говорил, что это призрак, – уточнил мистер Прайор. – Я лишь сказал, что в доме творится нечто из ряда вон выходящее. Нескольким ассистентам пришлось уйти – у них не выдержали нервы.
– И что же с ними случилось? – полюбопытствовал Дезмонд.
– Они ушли, знаете ли, ушли, – загадочно повторил мистер Прайор. – Нельзя же ожидать, что люди станут жертвовать собственным здоровьем. Мне порой кажется, что это деревенские сплетни… деревенские сплетни – ужасная вещь, мистер Дезмонд… что это они заставили моих помощников ожидать чего-то ужасного и у тех просто-напросто разыгралось воображение. Надеюсь, эксперт Общества психических исследований не окажется невротиком. Впрочем, и не будучи таковым, можно… Но вы ведь не верите в привидения, мистер Дезмонд, – это противоречило бы вашему англосаксонскому здравомыслию.
– Боюсь, я не чистокровный англосакс, – признался Дезмонд. – По отцовской линии я кельт, но я знаю, что не могу причислять себя к этому народу.
– А с материнской стороны? – осведомился мистер Прайор с необычным оживлением – столь неожиданным и столь несоразмерным заданному вопросу, что Дезмонд удивленно уставился на собеседника. Он вдруг ощутил нечто вроде легкого укола раздражения, в душе его впервые промелькнула неприязнь к хозяину дома.
– О, – произнес он с видимой беспечностью, – думаю, с материнской стороны во мне есть китайская кровь, я отлично ладил с жителями Шанхая, и еще мне говорили, что у меня нос моей прабабки-индианки.
– А примеси негритянской крови в вас, полагаю, нет? – с почти бесцеремонной настойчивостью спросил мистер Прайор.
– Ну, я бы не исключал такой возможности, – ответил Дезмонд. Он хотел сказать это с улыбкой, но почему-то не улыбнулся. – У меня, знаете ли, очень жесткие вьющиеся волосы, а предки моей матери столетие назад жили в Вест-Индии. Вы, как я понимаю, интересуетесь расовыми различиями?
– Вовсе нет, вовсе нет, – ни с того ни с сего начал уверять его мистер Прайор. – Но некоторые детали вашей семейной истории мне, конечно, интересны. Я чувствую, – добавил он, вновь подкупающе улыбаясь, – что мы с вами уже друзья.
Дезмонд не смог бы разумно объяснить той легкой антипатии, которая начала примешиваться к испытанному им вначале приятному чувству, что он желанный гость в этом доме.
– Вы необыкновенно добры, – сказал он. – Очень мило, что вы так радушно встречаете незнакомца.
Мистер Прайор улыбнулся, протянул Дезмонду коробку с сигарами, смешал виски с содовой и принялся рассказывать о доме:
– Фундамент почти наверняка относится к тринадцатому веку, когда здесь был небольшой монастырь. Между прочим, существует любопытная легенда о человеке, которому король Генрих подарил это здание, после того как упразднил монастыри. Там еще было какое-то проклятие; в таких историях всегда фигурируют проклятия…
Мягкий, приятный, породистый голос журчал не переставая. Дезмонду казалось, что он внимательно слушает, но спустя некоторое время он вздрогнул, вскинулся и вновь заставил себя внимать словам мистера Прайора.
– …это была пятая смерть… Такое происходит раз в столетие и всегда одним и тем же таинственным образом.
Тут Дезмонд обнаружил, что уже не сидит, а стоит, охваченный невероятной сонливостью, и услышал, как говорит мистеру Прайору:
– Эти старинные легенды страшно занимательны. Большое вам спасибо. Надеюсь, вы не сочтете меня неучтивым, но я думаю, мне лучше следует отправиться спать. Я что-то немного устал.
– Ну конечно, мой дорогой друг.
И мистер Прайор проводил Дезмонда до его комнаты.
– Вам еще что-нибудь нужно? – спросил он. – Нет? Хорошо. Заприте дверь, если вас будет одолевать тревога. Разумеется, дверной замок не помеха для привидения, но меня это всегда успокаивает. – И, вновь рассмеявшись приятным дружелюбным смехом, хозяин дома удалился.
Уильям Дезмонд отправился в постель цветущим молодым человеком, который, правда, хотел спать, как никогда в жизни, но в остальном чувствовал себя здоровым и благополучным. Пробудился он слабым и дрожащим, утопавшим в нагромождениях пуховой перины, и сквозь него прокатывались прохладные волны истощения. Где он? Что с ним произошло? Поначалу разум Дезмонда пребывал в смятении и отказывался давать ему ответы. Когда же воспоминания вернулись, он вдруг опять ощутил прилив неприязни к мистеру Прайору, которая столь неожиданно и необъяснимо промелькнула в его душе накануне вечером, а теперь обдала его жарким удушливым потоком. Ему что-то подмешали, его отравили!
– Я должен уйти отсюда, – сказал он себе и, ощупью выбравшись из постели, потянулся к шелковому шнурку звонка, который заметил возле двери минувшим вечером.
Но, едва Дезмонд дернул за шнурок, кровать, гардероб и вся спальня взвились над ним, закружились и пали на него, и он лишился чувств.
Когда он вновь обрел способность сознавать происходящее, кто-то вливал ему в рот бренди. Дезмонд увидел Прайора, лицо которого выражало благожелательное участие; увидел его бледного, со слезящимися глазами, ассистента и смуглого слугу, молчаливого и флегматично-бесстрастного. Он услышал, как Верней сказал Прайору:
– Это было чересчур… я ведь говорил вам…
– Тише, – перебил его Прайор. – Он приходит в себя.
Четырьмя днями позже Дезмонд, лежа в плетеном кресле, вынесенном на лужайку, еще чувствовал некоторую слабость, но уже не был болен. Укрепляющее питье и питание, крепкий мясной бульон, стимулирующие лекарства