Это была даже не двойная жизнь, а тройная, четверная… И это относилось не только к политическим воззрениям граждан, но – к жизни вообще. Например, опять же, к сексу. Совершенно нормальным считалось жить с женой и изменять ей с любовницей, которую, в свою очередь, можно любить, а можно при всем при том ненавидеть (кажется, именно в это время вошло в обиход слово «мочалка», относящееся к нелюбимой любовнице). Можно было создавать видимость счастливой семьи, смертельно ненавидя супруга или супругу; потеряв всякое чувство меры, льстить начальнику в глаза, на самом деле мечтая его задушить; рожать детей, вовсе не думая об их будущем. А так же элементарно предать друга или подругу, если за это светили деньги или повышение по службе. Становилось привычным делать отвратительнейшие, подлые вещи, искренне считая, что тебе это позволено, потому что… Потому что все так делают! Или потому, что другим нельзя – они плохие, – а вот тебе можно, потому что ты хороший, и у тебя нет другого выхода.
Нравственные критерии почти исчезли. Более-менее материальное благополучие и, конечно, животное – еда, выпивка, секс (чисто животный, «железный» – от слова «железы», «для здоровья»), – стали критерием абсолютным для «нормальной жизни». Хотя официально кое-какие лозунги («Мир, труд, свобода, равенство, братство и счастье…», «Развивать чувство хозяина своей страны», «Партия – ум, честь и совесть нашей эпохи», «Наша цель – коммунизм, Светлое Будущее всего человечества»…) оставались. И, как это ни странно, оставались некоторые люди, которые в них искренне верили.
Если вспомнить все, что со мной происходило и как на все реагировал, то в принципе ни я, ни другие такие, как я, не должны были выжить в этой стране (что, очевидно, и имел в виду А.И.Кондратович, когда писал о «загубленном»). Как и не выжили очень многие из тех, кто с такими же чувствами читал тогда сочинения Аксакова, Паустовского, Бунина, Пришвина, стихотворения Пушкина, Лермонтова, трепетно относился к букашкам и листикам, уважал, любил и не боялся женщин, воспринимая себя как часть Великого Целого – природы и всего человечества, то есть ансамбля жизни. Той самой Песни ее, в которой «голос желудка» едва слышен, как и звон денег, как и гогот тех, кто сумел подмять под себя соперника не в честной борьбе, а пользуясь самыми низкими средствами, которые для нормального, то есть живого человека просто не существуют.
Да, при всем происходящем, кое во что из «советского» я – как и довольно многие другие – все-таки тогда верил. Ведь на самом деле противны западное засилье денег и западная бездуховность! Действительно образование у нас бесплатное – и ведь хорошее образование, этого не отрицали даже наши соперники и враги. Действительно плата за жилье почти символическая, пусть жилье это и не самое комфортное! Действительно бесплатная медицина – хотя, как говорят, не такая, как на Западе, – но бесплатная и вполне приличная ведь! Действительно страна наша – самая читающая в мире, и хотя некоторые хорошие книги достать трудно, но по крайней мере нет того разливанного моря дешевки, насилия и порнухи, как на Западе, о чем без устали (и, кажется, справедливо) вещают наши СМИ. Мы ненавидели наше «правительство стариков», смеялись между собой над Генсеком Брежневым, но вера в то, что в самих идеях Ленина и других революционеров есть очень много хорошего, и, несмотря ни на что, страна наша действительно одна из величайших в мире, а литература тем более – особенно, разумеется, классическая, но отчасти и советская тоже: «Тихий Дон» Шолохова, «Как закалялась сталь» Николая Островского, «Тимур и его команда» Гайдара, «Земля Санникова» академика Обручева, «Молодая гвардия» Фадеева, «Аэлита», «Хождение по мукам», «Петр Первый» Алексея Толстого, «Два капитана» Каверина, романы Ивана Ефремова, Чингиза Айтматова, рассказы, романы и повести М.Горького, а также Пришвин, Паустовский, Маяковский, Есенин, Бабель (о Булгакове, Платонове, Пастернаке, Мандельштаме, Ахматовой, Цветаевой и других тогда мало кто знал)… – вера эта все-таки оставалась.
К тому же музыка, балет, фигурное катание, гимнастика, вообще спорт – у нас явно на высоте. А народ наш вообще, может быть, самый лучший – при всех его недостатках. Конечно, что-то в наших идеях, а главное в их воплощении, было не то. Конечно, партийные боссы врали бессовестно и воровали – что говорить о «санаториях ЦК», «кремлевской больнице», «синих конвертах», пайках, «госдачах»… Что говорить о сомнительной «помощи народно-освободительным движениям» в разных странах, о бесконечной гонке вооружений, тупой, кондовой «плановости», когда на самом верху планировалось все, вплоть до выпуска унитазов и гвоздей, о «дефиците», то есть нехватках того, другого, третьего, о «железном занавесе», тупости партийных начальников, всесилии и всеприсутствии КГБ…
И все-таки. Отвергать вообще все в нашей тогдашней жизни было просто глупо. Катастрофических проблем с жильем действительно не было – хрущевское время помогло очень и очень многим получить хоть и не шикарное, но вполне сносное и бесплатное жилье, а строительство продолжалось. Не было практически никаких проблем с квартплатой – даже у пенсионеров. Проезд в трамвае, автобусе, метро стоил столько, что не приходило в голову отказываться поехать, например, в гости… А на самом высоком уровне поговаривали даже о том, чтобы плату за проезд на общественном транспорте в городах отменить вообще. Проезд на пригородной электричке стоил копейки. Даже поехать в дальний путь, чуть ли не на другой конец огромной нашей страны, было для подавляющего большинства населения без проблем – не приходило в голову отказываться от поездки из-за дороговизны билетов, единственное, над чем думали: на чем? На поезде или на самолете? Билеты по стоимости были почти одинаковы. На предприятиях распространялось множество почти бесплатных («профсоюзных») путевок во вполне приличные санатории – на юг, на Балтийское побережье… Не было проблем с выпиской газет, журналов, многие из которых были очень даже читаемы, потому и тиражи у них были гигантские. Нельзя сказать, чтобы почта работала идеально, однако письма почти всегда доходили, а стоило это – копейки. В кино? В театр? Пожалуйста! Доступно практически всем. В бассейн? В спортивную секцию? Детей в кружок какой-нибудь при школе или Дворце пионеров? Ради бога! При всем при этом устроиться на какую-нибудь работу – чтобы иметь прожиточно-проездно-жилищный минимум – не было проблем. Везде висели объявления: «Требуются…».
Конечно, недостатков было полно. И мерзостей тоже. Но… Разве можно это сравнить с тем абсолютным, фантастическим безобразием, которое творится ТЕПЕРЬ – в начале Третьего Тысячелетия, в разорванной на куски стране, влачащей жалкое существование просителя и прихлебателя у прежнего «соперника и врага»? В стране, где окончательно забыли, что такое достоинство, и где нет фактически ничего своего, даже того, что теперь считается абсолютным кумиром – денег! Доллар – безусловный кумир!
Да, Третье тысячелетие на дворе… О таком ли мечтали те, кто с таким глубокомысленным и многозначительным видом «боролся» за демократию, воюя с «проклятым коммунизмом-социализмом» («Кто не с нами, тот против нас!»)? А теперь ведь даже и бороться, как будто, не с кем… А развенчивать теперь кого же? Тех, за кого так рьяно боролись, кого «выдвигали» в правители с риском для жизни? Свободы прессы как будто бы добились, верно. А толку? Пиши в газете-журнале, теперь даже и в интернете, что хочешь – всем все равно все до лампочки…
Да, граждане, перечисленные преимущества советского строя как раз и помогли выжить мне и таким, как я. Для меня принцип «джунглей во дворе» был в духовном отношении действительно НАСТОЯЩИМ ОТКРЫТИЕМ. Зачем мне шикарные на вид, но ей-богу же пустые западные «ценности»? Зачем теперешнее множество магазинов с товарами, которые ни я, ни другие честные, порядочные люди не можем купить потому, что у нас нет денег? (Кстати, зачем вам, господа «олигархи» и просто «состоятельные», такое гигантское количество квартир, домов, предметов роскоши? Сомневаюсь, что оно делает вас счастливыми…) Секс? Он у меня и тогда был, и еще какой! И ведь я не только «имел близкие отношения» в приличном количестве, но даже фотографировал обнаженных девушек и не скрывал этого! Многих не только фотографировал… И никто меня за это не привлекал!
Потом, позже, за такие фотографии меня назвали аж «флагманом советской эротики»! И ведь заслуженно! Даже если это «звание» и было присуждено мне с оттенком шутки. Показывал слайды гостям (с разрешения самих девушек, разумеется), – и гости ходили ко мне чуть ли не сотнями, приглашая своих знакомых! Путешествия? Сколько угодно! За границу я – как очень и очень многие – поехать не мог, но страна-то у нас огромная, целый мир! Зачем мне хваленая «заграница», если вокруг – непочатый край! И не обязательно на автомобиле – на велосипеде путешествовать даже лучше!
Вот я и путешествовал в наших богатейших краях. Нет, не хочу хорохориться и утверждать, что не мечтал побывать на Амазонке, к примеру, в Индии или на островах Южных морей. Мечтал! Но разве путешествия по Южному Приморью (озеро Ханка, река Уссури, Владивосток, Находка, Амур и прочее, прочее…), по хребту Хамар-Дабан, вокруг Байкала, по Сибири, Алтаю, Карпатам и Закарпатью, по Крыму, Средней полосе России, «Золотому кольцу», украинским лесам и степям, по Кавказу, Карелии, Средней Азии – разве это слабее?
Кстати, никто тогда не мешал ни мне, ни любому другому гражданину Союза повидать все это – тем более, что и дорожный велосипед стоил очень и очень недорого. А уж совсем простое – путешествие с фотоаппаратом в «джунглях» какой-нибудь лесной или даже парковой поляны – это и вовсе было доступно: вполне добротный отечественный фотоаппарат «Зенит» и немецкая обратимая пленка «Орвоколор» (или «Орвохром») тоже были недороги, а я научился проявлять слайды сам (химикаты были доступны и стоили очень дешево!) так, что слайды мои частенько принимали за снятые на дорогущей и почти недоступной пленке «Кодак»…