И все же она им завидовала. Они жили истинной жизнью! Да-да, они многого не понимали, во многом сами были виноваты в тех бедах, которые на них без конца сваливались, но они жили. Русские всегда казались Мэри немножко святыми. Когда-то она открыла для себя великую русскую литературу – Достоевского, Толстого, Чехова. А когда изучила почти в совершенстве русский язык, то и Пушкина, Лермонтова, Бунина. Это были великие, воистину святые люди. Потом она узнала о философах – Бердяеве, Соловьеве – и подвижниках – Серафиме Саровском, Сергии Радонежском, протопопе Аввакуме… А что говорить о русской живописи и, конечно же, музыке. О, эта великая музыка и такая же человечная, теплая, живая, как и литература. Мэри влюбилась в Россию заочно, а когда впервые попала сюда несколько лет назад, то поняла, что не ошиблась.
Несмотря ни на что…
…Она не понимала, как можно не видеть этого? Неужели не ясно, ПОЧЕМУ русским так не везет с правителями? Этот народ слишком доверчивый, чистый в своей природной основе, народ-ребенок, и его истинная беда в том, наверное, что он сам никак этого не поймет. Не надо взрослеть, подражая в этом Западу! Мы должны любоваться на вас, а не вы на нас, но вы должны, вам просто необходимо поверить в себя! Не берите примера с нашего образа жизни, ради Бога, будьте сами собой, ощутите как следует собственную душу – у вас есть, чем гордиться. Осмотритесь, не торопитесь. Не нойте, не суетитесь, счастье на вашей стороне, а не на нашей. Запад стар, брюзглив, отравлен эгоизмом и вещизмом – погоней за материальным! Он загнивает на самом деле, хотя и объедается, пахнет парижскими духами и рядится в модные дорогие тряпки, а разъезжает не на ваших развалюхах, а на великолепных машинах! Не в духах, тряпках и автомобилях счастье, а в красоте духовной, в живой, а не мертвой природе, в общении, любви, взаимном уважении, бескорыстии, детской радости. Поймите же вы, наконец, простейшие эти истины, о них же, о них и Христос говорил. Вы ближе к ним, чем мы, не удаляйтесь, мы верим в вас, надеемся на вас, не лишайте нас этой надежды! Не верьте слепо своим правителям – проверяйте их!
Увы. Пока нечему было радоваться. С грустью видела Мэри Пинк, американская журналистка, экстрасенс, что страна Россия все еще никак не проснется…»
(из повести «Презентация»).
Но где же русские?
Я действительно, на самом деле, терялся в недоумении: где же русские?! Где те, кто действительно любит Россию, не на словах, а на деле? То есть не слово «Россия», а – природное географическое пространство, населенное соотечественниками, объединенными общей историей, культурой… Кто готов РАБОТАТЬ ради действительно пристойного будущего жителей своей родной страны? Где те, кто делает ради ее – и своего – будущего хоть что-то?
Мой «афганец» представлялся мне истинным героем времени – того времени, которое, очевидно, будет названо то ли «разложением», то ли «гниением», то ли «тяжелой болезнью» – только бы не гибелью! – великой страны. Он честен, бескорыстен. Он готов на все ради достойной жизни в своей стране. Конечно, я понимал, что «камикадзе» – не выход. Но что же тогда? Ведь что-то необходимо делать! Ведь – оккупация! И сказать что-то людям так, чтобы они УСЛЫШАЛИ, невозможно! И хоть как-то изменить Систему, при которой любое ничтожество, случайно оказавшееся на острие Пирамиды, ведет себя так, как придет ему в голову, а миллионы жителей должны почему-то ему подчиняться. И никакого контроля за ничтожеством НЕТ.
Начиная повесть, я не знал, чем все закончится. Но сжился со своими героями, представлял себя на месте каждого…
«…Нужно будет только дернуть кольцо. Легкое движение пальцев. А потом отпустить скобу. Движение, которое изменит Историю…
Так. Ну, что же, держись капитан. Скоро объявят. «Последний парад наступа-а-ет…» Встать тогда, спокойно идти. Не спотыкаться. Последний бой. Колечко на месте? Порядок. Все отлично… Смотрит ведущий. Да, кажется, сейчас.
– А сейчас мы предоставляем слово… от имени… представитель армии… член Совета Ветеранов Афганской войны…
…– Я пришел, чтобы взорвать вас, Президент, и тех, кто с вами. – Голос «афганца» опять взвился и зазвенел. – Я не террорист, учтите. Ненавижу смерть. Я один, пусть не ищут организацию. Я сам. Хочу, чтобы люди проснулись. Опомнитесь, братья! Осознайте же, наконец, что происходит!…»
Мой «афганец» достиг, как он думал, главного: заставил выслушать себя. Он был уверен, что шла прямая трансляция по телевидению. И потому он не стал осуществлять свой губительный замысел, а передал гранату в руки Президента. Символически! А сам снял динамитную сбрую и отдался охране. Его истинно русская душа не позволила ему сделать так, чтобы вместе с ним и ненавистным «Антихристом» Ельциным погибли невинные люди. Так что повесть моя была на самом деле анти-террористической.
Однако, увы, он не знал, что прямой трансляции с презентации не было…
Да, дорогой Джек, эта повесть все-таки меня спасла. Я ведь не призывал к терроризму, но я считал и считаю самым необходимым, чтобы люди научились слушать друг друга! И – ДУМАТЬ о том, что происходит! И хоть как-то ДЕЙСТВОВАТЬ! Ведь тогда Ельцин был еще жив, и все у нас продолжалось! И не видно было конца! И Россия неудержимо гибла! Что-то делать было необходимо.
И я решил все же попробовать «Презентацию» опубликовать. Но куда обратиться?
Еще пару лет назад, когда вышла одна из новых газет с моей статьей «Мы лжем потому, что боимся», я захватил ее с собой в Дом творчества «Коктебель». Там познакомился лично с одним из наших весьма порядочных писателей-«шестидесятников», который когда-то написал о моей первой книге хорошую рецензию и выступал за мой прием в Союз Писателей вне очереди. А потом его повесть была в рейтинге «бестселлеров перестройки» недалеко от моей «Пирамиды», правда чуть ниже.
Тогда, в Коктебеле, я дал ему почитать газету со своей статьей. Она ему «очень понравилась», и он сказал тогда:
– Вы зря не понесли ее в газету «Правда». Это теперь совсем другая газета. Меня там уважают, если что – приходите ко мне, я вас туда рекомендую…
Он был старше меня, пользовался большим авторитетом среди писателей и редакторов и занимал какой-то пост в Союзе Писателей. Его-то я и увидел однажды в одной из телепередач, когда он сидел на почетнейшем месте рядом с самим Генсеком М.С.Горбачевым (как, кстати, и Юрий Карякин)…
Конечно, опубликовать мою «Презентацию» было бы подвигом для любого журнала. И, раздумывая об этом, я вспомнил того писателя. Ведь у нас буквально все делается исключительно по протекции. Первая моя книга «Листья» вышла благодаря Юрию Трифонову, книга «Джунгли во дворе» благодаря рецензии, а потом и предисловию Николая Дроздова, книга «Луна над пустыней» в «Детской литературе» тоже благодаря Трифонову (которого теперь уже не было в живых…).
«Презентация» – очень рискованное сочинение все-таки. И я решил позвонить тому своему знакомому, чтобы посоветоваться и, может быть, дать ему почитать – повесть короткая и читается «на одном дыхании», по словам моих приятелей.
Но он как-то странно холодно воспринял мой звонок.
– Да что там советоваться! Несите в «Наш современник», и все тут. Мне сейчас читать некогда.
Тон его был даже каким-то раздраженным, а я тотчас вспомнил, что из «Нашего современника» мне уже неоднократно возвращали рукописи. Нести туда просто так столь «крутую» повесть было абсолютно бесполезно.
Честно говоря, я такого «приема» от него не ожидал, тем более, что он ведь сам предлагал мне идти к нему, «если что». Тут же я вспомнил и свои «контакты» с Рецензентом, Первым замом, Юрием Карякиным, другими своими «коллегами» после выхода «Пирамиды».
Что происходит? Неужели так меняются люди? Но ведь если мы не будем друг друга поддерживать, то надеяться и вовсе не на что…
Так что еще одна моя рукопись, увы, «легла в стол», хотя она лично меня и спасла – помогла не «спиться».
«Прикосновение»
В финансовом отношении меня выручала опять фотография. Теперь не дети в детских садах, а – журналы: «Знание-сила», «Природа и человек», «Крестьянка», «Юный натуралист»… А появились и новые – «Твои возможности, человек!», «Душа и тело», «Андрей», «Кавалер», «Дар», «Мастера»… Как только основывался новый журнал – природоведческий, эротический или с оттенком эротики, – так и приходили ко мне за слайдами. Вот когда начал я общаться с молодыми «главными редакторами»!
Некоторые журналы – такие, как, например, «Андрей», «Душа и тело», ничего не платили, некоторые («Мастера», например), наоборот, помогли выжить. Однажды купил мои пейзажные слайды даже церковный журнал!
Побывал у меня американский журналист, профессор Роберт Шиэр, сотрудничавший со знаменитым «Плейбоем», – его привела на слайд-фильмы бывшая сотрудница «Московских новостей» Лиля Панюшкина, с которой мы подружились. «Грэнд! Грэнд!» – восклицал он, глядя на мой самодельный экран, где наряду с русскими пейзажами, бабочками, пауками, появлялись обнаженные русские девушки – «на фоне природного пейзажа».
Потом Роберт Шиэр об этом написал в «Плейбое», назвав меня «одним из самых отважных людей», с которыми ему «доводилось когда-нибудь встречаться», потому что «в суровые годы застоя» «ничто не могло победить его упрямого желания жертвовать свободой – а может и жизнью – ради эротического искусства… Возможно, этот человек – Д.Г.Лоуренс своего поколения». Правда, о переданных ему 40 слайдах, которые он повез с собой в Америку, я потом так и не слышал…
А супер-эротический журнал «Пентхауз» (русское издание, № 1, 1992 год) написал обо мне так: «Маститый прозаик Юрий Аракчеев, член Союза писателей, автор десятков книг для детей и юношества, вышел, наконец, из эротического подполья, где провел годы застоя. Благообразный советский писатель был на самом деле тайным «порнографом» (с точки зрения тогдашней юриспруденции, разумеется) и снимал десятки обнаженных хорошеньких девушек на своем старом диване… И сегодня мы смело можем назвать Юрия флагманом советской эротики».