Вальтер скептически покачал головой:
- Вряд ли большевики на это пойдут. Я думаю это дезинформация.
- Какая еще дизи.. дезинформация? - Макс хмельно запнулся, выговаривая хитрое слово.
- Нас специально сюда пригнали, чтобы англичане подумали, что мы собираемся в Индию. А на самом деле войска готовятся к штурму пролива. Вот увидишь, еще неделя-другая и наши товарищи по оружию будут в Лондоне.
- То есть мы опять не попадем на войну? - приуныл Макс.
- Может, оно и к лучшему, патер Густав говорил, что война тяжелая штука...
- Что эти старики понимают, - отмахнулся Макс. - Война это дело молодых, сильных и отважных, как мы с тобой!
- Есть тост! - воскликнул захмелевший Вальтер.
- Ну?
- За единение танкистов и пехоты!
- Прозит!
- Прозит!
- А все-таки, Макс, здорово, что мы с тобой в одну дивизию попали, да?
- Здорово, Вальтер!
Они с чувством стукнули жестяными кружками, так что пиво плеснулось на столешницу.
Потом Макс, слегка заплетающимся языком затянул:
- У меня был товарищ, лучшего ты не найдёшь. Барабан призывал к битве, он шел на моей стороне в ногу со мной...
Сидящий рядом старик лет тридцати с петлицами связиста, мрачно покосился на девятнадцатилетних поющих пацанов. А потом пробурчал:
- Идиоты!
Странно, но в гуле пивной Макс Штайнер услышал его слова:
- Что? Что ты сказал? Повтори!
- Что сказал, то сказал, - отвернулся связист, не желая устраивать ссору.
- Может быть, завтра мы падем в неравной битве, - разошелся Макс. - А ты нам запрещаешь петь?
- В неравной битве с юными полячками! - заметил кто-то с другой стороны. Макс оглянулся, там сидел грузный артиллерист, и усмехался в густые, заляпанные пивной пеной усы.
- Ах вы... Сговорились? - танкист попытался приподняться.
- Макс, тише, а то нам наваляют тут... - Вальтер схватил его за рукав. Но горячий характер Макса требовал вражеской крови.
- Правильно, сынок, успокойся, здесь полно фельджандармов. И вместо поля постельных подвигов ты загремишь под трибунал, - поднял брови связист.
На слово 'фельджандармы' Макс отреагировал правильно. То есть сел обратно на грубо сколоченный табурет. А потом резко допил пиво и сказал Бирхоффу:
- Пойдем отсюда. У нас еще минут сорок.
Они вышли на жару из душной пивной. Вальтер оглянулся. Над дверью, плохо замалеванная белой краской, проступала темная надпись 'Корчма Изи Шмулевича'. Прямо над ней было натянуто полотно с красной, впопыхах сделанной, надписью: 'У пана Зарембы'. Настроение, и так не важное, вконец испортилось. Оказывается, они сидели пусть и в бывшем, но все-таки еврейском кабаке.
Об этом он не сказал Максу. Какой смысл?
- Слушай, - вдруг осенила Вальтера мысль. - А давай Урсуле письмо напишем! Половину я, половину ты! Время еще есть.
Макс с удивлением посмотрел на него. Урсула едва не стала камнем преткновения когда-то. Они даже попробовали подраться. Вальтер разбил Максу нос, а тот губу товарищу. Потом этой же кровью написали торжественный договор о том, что больше никогда не подерутся и закопали бутылку с договором под старой вишней во дворе Макса.
А насчет Урсулы решили так - решили не обращать на нее внимание. Правда она не очень-то и расстроилась. Двенадцатилетним девочкам не интересны ровесники. Ее кумиром был фюрер. Уже гораздо позже они начали дружить втроем. Дружба их началась восемнадцатого марта тридцать восьмого года, когда они, затаив дыхание, голова к голове слушали маленький американский радиоприемник Урсулы. Адольф Гитлер прямо из венского дворца Хофбург торжественно объявил о воссоединении великого германского народа - 'Один народ, одно государство, один вождь!'
То ли от этих слов, то ли оттого, что Урсула была так близко, что чувствовался жар ее тела, но парни вспотели так, что волосы прилипли ко лбу.
Вот с того дня они и стали дружить втроем, как-то деликатно обходя тему влюбленности. Дружили до самого призыва.
Урсула обещала их ждать. Обоих своих рыцарей.
И вот такая возможность появилась написать ей письмо от обоих!
Рыцари долго пыхтели, смеялись, толкались, сидя на скамейке у станции, и писали по очереди письмо своей принцессе. Письменным столиком служили, по очереди же, их спины.
'Дорогая Урсула! Привет тебе из далекого польского городка Rzeszów. Не пытайся прочитать ЭТО слово вслух. Вывихнешь свою маленькую челюсть (зачеркнуто), свой маленький язычок (зачеркнуто и вымарано). Все равно не получится. Ты не представляешь, какое приключение случилось со мной. Я встретил здесь на станции Вальтера...(косая черта поперек всего листа).
Это я, Вальтер, тут встретил Макса. Он выпал из вагона на полном ходу! (еще одна черта)
Урс, Вальтер врет, это я, Макс, нашел его заблудившимся среди путей!
Какая невероятная удача, все-таки, на дорогах войны встретить друга. Не иначе твоими молитвами...
Мы служим в очень секретных войсках, хотя и в разных частях. Надеемся, что дороги войны не разлучат нас, мы разгромим англичан и скоро вернемся домой...
В наш уютный маленький Фюрстенфельдбрук и снова будем гулять по берегу Эмса...
Мы непременно вернемся героями! Иначе и быть не может!
Навечно твои - панцершютце Макс Штайнер и шютце Вальтер Бирхофф!'
А потом занесли письмо в почтовое отделение и распрощались на перроне, пообещав обязательно найти друг друга. Впрочем, чего там искать? В одной же дивизии друзья!
Вечером же оба получили по три наряда вне очереди.
В этот день светало рано, вот-вот и солнце взойдет на востоке, неожиданно ставшем кровавым. А пока тишина, и только в ушах все еще звучат слова приказа:
'Немецкие солдаты! Вы вступаете теперь в жестокую борьбу и на вас лежит тяжелая ответственность, ибо судьба Европы, будущее Германского Рейха, бытие нашего народа лежит отныне только в ваших руках. Да поможет вам в этой борьбе Господь Бог!'
А жаль, что Урс не жена и даже не невеста...
Впрочем, ей наверняка больше Макс нравится. Настоящий солдат, сильный, мужественный, храбрый. Не то, что я - лежу и трясусь от страха, даже ладони вспотели. Мой Бог, как же страшно. Как умирать-то не хочется...
А еще больше Вальтер боялся ранения в живот. От одной мысли кишки сворачивало так, что они начинали урчать, да так громко, что фельдфебель Рашке, командир их отделения, рявкнул:
- Бирхофф! Потише, а то русских разбудишь!
Отделение тихо заржало. Вальтер тоже вымучено улыбнулся.
- И сходи посрать! Мне не улыбается нести твое дерьмо, когда какой-нибудь большевик выстрелит на звук этой канонады!
- Сейчас пройдет, господин фельдфебель!
Фельдфебель внимательно посмотрел на Вальтера:
- Конечно, пройдет. Ведь я приказ тебе дал. А за невыполнение приказа в боевой обстановке я тебя сам могу расстрелять, без помощи противника. Хотя я сегодня добрый в честь праздника - подам рапорт о переводе тебя в хозроту, будешь там сортиры копать и чистить.
- Так точно, господин фельдфебель!
- Что так точно? Хочешь, сортиры чистить? Камрады, вы только представьте, как шютце первого класса Вальтер Бирхофф черпаком наше дерьмо будет по украинскому чернозему разбрасывать. Эй, Бирхофф, у тебя невеста есть?
- Есть, - неожиданно соврал Вальтер.
- Ну, вот и напишем ей письмецо всем отделением о твоих подвигах. Дай адресок.
Внезапно Вальтер разозлился на грубияна Рашке.
И в этот момент земля содрогнулась от залпа гаубиц, минометов и прочих игрушек бога войны, благословлявшего пехоту на подвиги.
Рашке радостно оскалился и показал большой палец Вальтеру. Земля на противоположном берегу Буга взлетела черно-красными султанами. Вальтер зачарованно смотрел на пляску смерти.
Что-то страшно взвыло за спиной, словно сами черти выскочили из ада! Дымные стрелы реактивных минометов прочертили утреннее небо. Если бы Вальтер был бы сейчас русским он бы или сошел с ума, или сдался бы перед такой силой.
В этот момент фельдфебель ткнул его в плечо и показал наверх - разговаривать в этом грохоте было невозможно.
Вальтер посмотрел в голубеющее небо. А там ровными рядами шли самолеты, один за другим...
'Вот это силища!' - восторженно подумал рядовой. - 'А ведь где-то Макс сейчас прогревает свой танк!'
От мысли о Максе, от осознания того факта, что сейчас миллионы солдат лежат наизготовку, что тысячи самолетов несут возмездие коварным азиатам, что десятки тысяч снарядов уничтожают гигантские, по слухам, укрепления русских, что танкисты сдерживают своих панцеров перед решающим броском, что, наконец, вся Европа сомкнулась в едином строю крестового похода против цитадели зла - от всего этого Вальтер неожиданно успокоился и узнал - впервые в жизни - что такое холодная, трезвая ярость.
Канонада оборвалась так же внезапно, как и началась.
И резкий свист командира взвода прорезал ватную тишину. В полном молчании солдаты рванулись с резиновыми лодками к реке. Развороченный восточный берег клубился дымом, казалось, там не было никого живого.
Вода плескалась под веслами, командиры отделений настороженно вглядывались утренние сумерки. Где-то далеко на востоке раздались глухие разрывы, словно кто-то стучал гигантским молотом по земле.
- Бомбардировщики работают! - шепнул фельдфебель.
Берег приближался...
Еще чуть-чуть и...
И вот солдаты уже выпрыгивают на землю Советской России. По правде говоря, эти земли должны принадлежать Германии! Лемберг в тридцать девятом вермахт взял силой, но политики уступили его. Как оказалось, временно! Немецкие солдаты всегда берут свое по праву!