ьно крепкий. А потом и к таинству приступил…
Спиртовую вытяжку салициловой кислоты я собственными ручками произвел — один раз. А все остальное «по инструкции» сделали лично уважаемые католические доны Дамасо Антонио и Лоренцо Антонио. И получили в первом же подходе к снаряду граммов, наверное, пятнадцать товарного продукта. А дальше все было просто… то есть для нынешних химиков все было просто, я же только слова правильные произносил, а они сами все делали. Стеарин — его у церковников вообще было попой жуй: из него же свечки делались, и отщипнуть кусочек ценного сырья килограммов на двадцать они смогли, скорее всего, без особо ущерба для собственного бизнеса. Столько, конечно, никому нафиг не нужно булла — но раз принесли, то пусть полежит в расчете на то самое светлое будущее. Соды тоже у товарищей запасец имелся, так что быстренько (буквально за пару дней) они сделали из обычной каустическую соду, стеариновую кислоту им обработали (раствор свечки в горячем спирте то есть), продукт реакции смешали с английской солью, собрали выпавшие кристаллы стеарата магния. Смешали его с крахмалом, в ранее сделанную ацетилсалициловую кислоту шепотку небольшую добавили (для слипаемости порошка), а потом в изготовленном моими трудолюбивыми ручками рычажный пресс запихнули — и вуаля!
То есть раз тридцать подряд вуаля — и потом сырье закончилось. А началось обсуждение того, что же у нас получилось. И обсуждалось все довольно недолго: тот, который Лоренцо Антонио снова пожаловался на то, что голова у него болит, а я его с места не сходя обсмеял, поинтересовавшись, а какого же хрена он тут четверо суток корячился. И младший попик меня вообще не обругал! А примерно через пятнадцать минут обсуждение пошло по гораздо более приземленному пути: святые отцы принялись решать, почем они эти таблетки продавать будут.
— Благородные доны, мне будет позволено изложить свои соображения? — не скрывая ехидства поинтересовался я, когда цены (пока еще сугубо умозрительные) перевалили за песо за каждую таблетку.
— Извините, дог Алехандро, — с виноватым видом ответил старший, — мы несколько… увлеклись. Безусловно, мы с огромным вниманием выслушаем вас.
— Благородные доны, я думаю, что не надо быть жадным, а надо быть экономным. А еще я думаю, что если мы будем продавать бутылочку с парой дюжин таких таблеток за песо, то их смогут купить уже не два десятка человек, а пара миллионов — если их продавать тем же англичанам или американцам.
— Купить они смогут, — хмыкнул младший церковник, — но мы втроем за неделю трех дюжин таблеток не сделали.
— И это естественно: мы занимались отладкой технологии. Но теперь, когда мы точно знаем, как их сделать… скажите, сколько человек потребуется, чтобы произвести, допустим, квинтал уксусного ангидрида? Я имею ввиду, за день произвести.
Мои партнеры по намечающемуся бизнесу задумались, а затем старший ответил:
— Но нам потребуется еще и очень много уксуса…
— Я спрашиваю только про людей, считая, что все сырье у нас уже есть.
— Тогда… три взрослых здоровых мужчины и, наверное, один молодой парень.
— Хорошо, допустим, что каждому мы положим жалование в песо за день работы. Сколько людей будет нужно, чтобы изготовить пять квинталов серной кислоты?
— Двое, они уже ее делают.
— Итак, еще два песо. Допустим — только допустим, что еще трое будут нам перегонять ром на чистый спирт, трое — экстрагировать салициловую кислоту из коры, и пусть даже пятеро… нет, пятеро сделают стеарата магния за неделю не меньше квинтала, а нам столько хватит за пару месяцев производства таблеток. Итак, за работу по изготовлению квинтала препарата мы заплатим рабочим двенадцать песо. Пусть еще трое на таких прессах уже таблетки прессуют, итого пятнадцать песо за квинтал таблеток — а это уже сто тысяч таблеток! Так что производство ограничивается количеством коры, которую нам могут собрать крестьяне… падре Лоренцо, сколько мужиков мне собирали полквинтала коры? И сколько они потратили на это времени?
— Ну… да. Но мы же тогда просто вырубим все ивы в стране!
— Не вырубим. Прирост ивы за год на одной кабальерии составит примерно пятнадцать тысяч квинталов, и из этой величины одна десятая составит кора. Полторы тысячи квинталов, из которых мы довольно легко добудем тридцать квинталов салициловой кислоты, или получим полсотни квинталов препарата. То есть с одной кабальерии ивового леса за год получается пять миллионов таблеток. Ладно, будем, для простоты подсчета, в пузырек класть по двадцать штук за песо, и получается что с кабальерии леса мы получим четверть миллиона песо. С десяти кабальерий — два с половиной миллиона, и чтобы все это сделать, мы заплатим пятнадцати работникам меньше пяти с половиной тысяч этих самых песо. Спрашивается вопрос: стоит ли нам делать дорогущие таблетки, чтобы выручить ну пусть даже десять тысяч песо или продавать их дешево чтобы грести миллионы?
— Хм…
— Но все это у нас получится только в случае, если никто не будет знать, как делается препарат. Пусть ледяную уксусную кислоту делают в одном месте, салициловую экстрагирует в другом, ацетируют ее в третьем, со связующими ее мешают в четвертом, а сами связующие делают еще с совершенно другом месте. Главное, чтобы о процессах не узнали англичане с американцами, да и вообще никто из иностранцев, а поэтому даже друзьям своим об этом рассказывать нельзя: они могут проговориться случайно — и страна окажется с голым задом.
— Интересно вы рассуждаете, дон Алехандро…
— Я сюда послан чтобы сделать жизнь верных католиков счастливой, а вовсе не для того, чтобы облагодетельствовать гнусных протестантов и англиканцев! Но я же должен заботиться и о том, чтобы эти католики даже случайно не нанесли вред католичнской стране — а другого способа я просто не вижу.
— Вы… вы вовремя напомнили о заповедях девы Марии, и вы совершенно правы. Но… вас действительно нам послало небо: два с половиной миллиона песо…
— С десяти кабальерий. А если спрос будет выше моих, прямо скажем, довольно скромных предположений, кто зам запретит увеличить производство? И на вырученные деньги выстроить, скажем, завод по выплавке стали?
— У нас в Восточной республике нет железной руды.
— Есть, вы же привезли мне пирит. Да, она довольно плохая… но в Аргентине есть и хорошая, причем ее там очень много. А у нас с Аргентиной, если кто забыл, братские отношения…
— Но у нас нет и угля! Нет лесов!
— Пятнадцать тысяч квиталов древесины, с которой содрали кору, можно просто выкинуть. А можно и иначе использовать. И ведь я считал только на одну кабальерию…
— Достопочтенный идальго из Барселоны, — чуть ли не дрожащим от волнения голосом произнес, встав передо мной, Лоренцо, — я теперь начинаю понимать, почему вам благоволит мадонна Вы так ловко все связываете вместе, буквально каждым помыслом своим увеличивая блага для народа…
— Я всего лишь инженер, и это — моя работа. Но вы правы: пресвятая дева помогает мне… не делать ошибок. А я стараюсь помочь другим людям. Но тогда я попрошу и мне помочь: для моих инженерных дел мне нужно откуда-то брать примерно два квинтала масла, каждый день два квинтала. Но у меня уже закончились деньги…
— Я заметил, что вы очень часто и очень помногу покупаете масло, но не знал, что это для вашей инженерной работы необходимо. Однако теперь можете не беспокоиться: масла у вас отныне всегда будет в достатке, Восточная республика об этом позаботится…
Когда Артур Кларк говорил, что любая достаточно развитая технология неотличима от магии, он намеренно убрал продолжение этой фразы: «в глазах тех людей, кто недостаточно образован для восприятия технологии». Ведь если на глазах средневекового крестьянина плеснуть фенолфталеинчика в раствор щелочи, то крестьянин искренне поверит, что узрел чудо превращение воды в вино. А если лично товарищ Христос на глазах современного человека, который хотя бы в школе химию учил, на самом деле превратит воду в вино, то современный человек подумает, что пить это все же не стоит так как фенолфталеин иначе именуется пургеном. Однако и уровень понимания технологий у людей разный: человек со школьными знаниями не стал бы пить пурген, а уже со знаниями институтскими — не стал бы пить щелочь.
Кроме того, в технологиях важно знать что, но еще важнее знать как. Я знал, как сделать аспирин, и, скорее всего, один бы я его получал может полгода, а может быть и год. А вот Ларраньяга — не знал, но он знал и умел делать всяческие химические эксперименты — и получив от меня знания теоретические изготовил аспирин меньше чем за две недели. И уже был готов наладить поточное его производство за следующие пару месяцев!
Хотя и я теперь тоже смог бы его так же быстро сделать, потому что внимательно наблюдал и все процессы подробно для себя описывал. Но я теперь могу сделать аспирин — но общего понимания химических технологий у меня как не было, так и не появилось. По сути — Ларраньяга владел технологией, но просто не знал, как ей правильно воспользоваться. Точно так же и с девой Марией: я понятия не имею, какие алгоритмы работают при распознавании голоса и при генерации движущихся картинок — но я знал, как их можно использовать. А для чего использовать — да, это я сам придумал, но придумал-то, зная, какие возможности эта технология предоставляет. И придумал, вероятно, не лучший способ их применения — но в текущих обстоятелствах…
А так — обстоятельства работали на меня. Например, в начале марта очередной английский корабль привез какие-то товары в Монтевидео — а Лоренцо подсунул ему, мающемуся головной болью с бодуна, таблеточку аспирина — и успешно толкнул англичанину сразу сотню пузырьков (да, по двадцать таблеток в каждой). А так как теперь этот аспирин продавался и в недавно открытой аптеке, причем по той же цене в песо за пузырек, аптечный фонд пришлось после отплытия британца к себе на родину срочно пополнять.
Тогда же, в марте некоторые особо нетерпеливые доны получили первые ростки мате. Конечно, уже осень наступала, но хотя Уругвай и на широте Москвы, зима тут совсем не московская, ведь рядом течет теплое бразильское течение и всякие растения и зимой себя неплохо чувствуют. Понятно, что до первых урожаев должно было еще минимум три года пройти — однако доверие к «заветам пресвятой девы» выросло до абсолютного, и в результате между Аргентиной и Уругваем отношения действительно стали не просто мирными, но и в значительной мере братскими. Это, конечно, совсем не значило, что стороны стали друг с другом всякими секретами делиться — но все это шло в рамках обычных торговых отношений, а все внутренние распри как-то быстро угасли. А внутренние «индустриальные проекты» разгорелись…