Ну а меня радостно встретил Лоренцо Фернандес — младший попик из «аспиринового картеля» — который, как оказалось, в порту и болтался из-за того, что большинство кораблей именно за аспирином и пришли.
— Дон Алехандро, — первым делом восторженно прокричал он, перебравшись на яхту с лодки, — ты был абсолютно прав: эти пилюли британцы и американцы покупают все, что мы изготовить успеваем!
— Здравствуй, Лоренцо.
— Да, здравствуй, Алехандро, извини за невежливость, но я так обрадовался, увидев «Деву Марию»! Надеюсь, путешествие твое было благополучным?
— Вполне. Но почему тут все эти лоханки болтаются, неужели им не хочется поспешить и продать пилюли у себя?
— А мы не успеваем изготавливать их столько, сколько они хотят купить, вот и ждут, когда мы их сделаем. Тут, — он махнул рукой в сторону стоящих судов, — некоторые уже больше месяца ждут, и готовы и больше ждать, чтобы товар наш получить.
— А увеличить производство?
— Мы пробовали, но весна только наступила, а из того, что мы собирали зимой, препарата получается втрое меньше. И у нас уже просто не хватает рома. Бразильцы в основном как раз с грузом патоки к нам пришли, падре Ларраньяга предложил цену заметно выше, чем в Рио… но все равно рома у нас не хватает. Но скоро все в рост быстро пойдет, тогда уже и пилюль у нас будет больше.
— Это радует. А это — познакомься — наши гости из России, инженеры. Они нас кое-чему научат, мы им кое-что покажем… ты сильно занят? Мне хотелось бы обсудить некоторые вопросы с де Тагле… но сначала хотелось бы разместить этих достойных господ.
— Тогда тебе лучше отправиться в Буэнос-Айрес, у нас все гостиницы забиты торговцами иностранными: пилюли мы только в Монтевидео продаем, вот у нас суда все и стоят — а сами торговцы предпочитают не в трюмах спать, а в домах на суше. А еще мне поручено следить за постройкой университета и я не успеваю следить за тем, что еще в городе происходит, так что я просто не знаю, что этим господам можно достаточно достойного предложить. Ты извини, но так уж получается… Но если тебе нужна свежая еда или вино, то я распоряжусь, через два часа все нужное тебе доставят.
— Тогда распорядись доставить тушеное мясо с овощами, мы здесь пообедаем и отправимся, как ты советуешь, в Буэнос-Айрес. То есть еще двадцать квинталов очищенного масла, если оно есть уже на складах в порту. А падре Ларраньяга где? Было бы невежливым не посетить его…
— Он тоже в Аргентине, там обсуждают постройку нового завода. Очень дорогого… но больше я про это ничего тебе не скажу. И побегу: дел очень много. Обед вам привезут не позднее, чем через час. А масло… Дон Энрико хранит для тебя уже почти сто квинталов специально подготовленного для «Девы» масла, может, тебе оно лучше будет?
— Рико уже дон? — усмехнулся я.
— Ну да, он и дон Филиппе на земле, которую им выделил алькальд, посадили оливковые деревья. Три кабальерии оливковых деревьев, это же больше, чем у всех прочих помещиков! Вот алькальд и решил, что люди они достойные… их алькальд назначил управляющими городской плантацией.
— И когда они успели-то? За это время, да еще зимой, даже семена прорасти не успеют.
— Рико сказал, что в детстве он помогал отцу на оливковой плантации, и сажал не семена, а уже ветки… обещал, что больше половины деревьями станут. Не врал: уже сейчас много этих веток новые листья выпустили. Если тебе интересно… когда вернешься из Буэнос-Айреса, сам его расспроси: земля эта в трех лигах от города, а ты спешишь сейчас…
В Буэнос-Айресе местные власти приличное жилье для русских «инженеров» нашли почти сразу, а затем я с этими «властями» обсудил дальнейшую «увеселительную программу» гостей. Двоих отправили на заводик, где строился паровоз, а остальные на следующий день отправились в Кордову, где относительно неподалеку (всего в сотне километров от города) потихоньку начали копать железную руду и рядом с копями уже строился небольшой металлургический завод. Вообще-то им там делать было особо и нечего, я им поручил только ознакомиться с конструкцией возводимой там германской домны, уточнить, какие машины для ее работы нужны были (и кто такие машины изготавливает), а так же посмотреть, как тут руду добывают. Конечно, все это можно было и поближе увидеть, в той же Германии например — но у меня были совсем иные намерения относительно данной командировки.
Вообще-то все «командированные» были вообще не инженерами (в обычном понимании слова или «горными»), их Николай (а, скорее, все же Бенкендорф) выбрал по параметрам «преданности царю» и исходя из знаний языка. Четверо (а изначально шестеро, но двое Европу так и не покинули) довольно терпимо могли изъясняться по-испански, пятеро владели немецким и вообще все французский знали не хуже, чем русский. Что же касается именно «горных» знаний (в которые здесь и теперь включались и знания в металлургии и машиностроении), но трое были «пушкарями» — то есть даже успели поработать на производстве пушек, а остальные… Николай относительно них сказал, что «люди они упорные, научаться».
Ну, они и учились, по дороге в Монтевидео почти без перерывов учились. А по поводу того, что яхта сама по себе куда-то плывет, они уже на третий день беспокоиться перестали — сразу после того, как яхта «сама прошла» через Датские проливы. Правда, после этого они на меня стали посматривать… специфически — зато у них усердия в изучении наук изрядно добавилось. В особенности усердия в изучении науки физики: я им показал, как работает электромотор, рассказал, что парусами управляют такие же моторы, сообщил, что моторы бывают разные и чтобы самому такой сделать, как раз физика и нужна…
А так же нужны материалы соответствующие и много другое — после чего предложил им самим выбирать, чему они научиться хотят, но указал и на то, что для углубленного изучения любой инженерной науки им всяко потребуются основы знаний физики и математики — а того, что они в военном училище получили, им не хватит. Поэтому тяга к знаниям у них проклюнулась просто необыкновенная. То есть еще до того, как мы в Аргентину попали, проклюнулась — а вот потом…
Потом было потом, а я занялся делами рутинными и скучными. Потому что большинство дел в жизни именно такие: скучные и рутинные — но абсолютно необходимые.
На то, чтобы прицепить запасной генератор к паровой машине, у меня ушло три недели, в течение которых я вообще не разгибался, и со мною не разгибались сразу несколько человек: с десяток местных кузнецов, а так же два инженера — аргентинец дон Карлос Серрано и уругваец дон Пио Мора. Два дона изготовили редуктор, превращающие шестьсот оборотов в нужные генератору семьсот пятьдесят, еще дон Альваро, который уже начал делать резиновые клапана для бачка унитаза, изготовил мне полсотни метров медного кабеля в резиновой изоляции — и я, внутренне холодея от страха, отключил «штатный» генератор и подал на яхту ток от паровой времянки. Ну что, очень вовремя я это проделал: мотор, который проработал пятнадцать месяцев без перерыва, причем последние полгода вообще на постном масле, изрядно закоксовался внутри, так что чистка отказалась более чем своевременной.
На самом деле я больше всего опасался, что просто не успею переключиться на «резервный источник»: вообще-то бортовые аккумуляторы, через которые запитывались все системы яхты, «по паспорту» должны были продержаться несколько часов — но ведь много чего где написано, а как оно в реальной жизни будет, никто предсказать не мог. Но с другой стороны в порту электричество на управление парусами не тратилось… так что все успел. И замеры показали, что аккумуляторы разрядились процентов всего на десять.
Разбирать и собирать мотор мне тоже доны очень активно помогали — но от них я его секретить вообще не собирался: а вдруг они сами сумеют что-то подобное изготовить, а мне запасной мотор явно не помешает. Правда у них пока даже малейших шансов где-то разжиться парой центнеров алюминия не было — но ведь мотор можно и чугунный сделать. Если придумать, как на современной технологической базе изготовить топливные форсунки — но в любом случае это был «проект на будущее», так что у меня и надежд особых на это не было. А «почти новый» мотор уже был.
С моторами ходовыми все оказалось куда как лучше: они и проработали не очень много, и вообще их делали в расчете на то, что работать им придется на чем угодно, включая мазут — так что мы лишь один открыли, посмотрели на него и закрыли обратно. Но на все это у меня ушло почти три месяца — а когда я решил, что яхта еще пару раз до Питера и обратно прокатиться без особых проблем сможет, из Кордовы вернулись «командировочные». С некоторым опозданием против ранее намеченного графика вернулись, но я вообще по этому поводу не переживал, поскольку едва ППР закончил.
Еще неделя ушла на подготовку к поездке в Петербург: все доступные емкости были заполнены «биодизелем», огромный морозильник был загружен продуктами (главным образом — все той же тушенкой), риса было погружено несколько мешков — и основной проблемой стало решение вопроса «куда все это распихать». Потому что в рундуках кают стояли бачки с топливом, на кухне (крошечной) места вообще свободного не было — так что все закончилось тем, что четыре мешка с рисом были просто положены в «аварийную шлюпку». Правда, засеем она вообще было нужна, я уже не понимал: на ней едва могли разместиться пара человек, а в Петербург, кроме «командировочных», отправилось еще три человека: два дона инженера и выбранный «официальным постоянным послом» доном Мигелем Барейро. Причем этот дон хотел с собой еще и жену взять, но донья Габриела все же вняла голосу разума и решила добираться до Петербурга более «традиционными» путями.
Просто потому, что на большой американской шхуне она могла и слуг с собой взять, и не тесниться в чуланчике размером в два квадратных метра — а сезон штормов в «южных марях» уже закончился и по крайней мере до Портсмута добираться морем было не страшно. А вот дальше…
Для обратного пути железяка маршрут выбрала с моей точки зрения не самый хороший: она решила, что есть шанс проскочить до Виго практически по прямой. В целом это было не особо и плохо — вот только когда в южном полушарии было спокойное лето, в северном стояла довольно штормовая зима и последние два дня из десяти, потраченных на этот путь наглядно показали всем, почему моряки во все времена боялись зимой плавать в этих краях. То есть до Виго мы дошли еще достаточно спокойно — а вот потом, чтобы обойти настоящие шторма, пришлось уйти очень далеко от побережья — так что в том же Копенгагене все на берег просто сползли едва живые. И там в себя приходили два дня — а потом отправились дальше, в Ревель: все же «Дева Мария» ледоколом не была и шансов до конца апреля придти на ней в Петербург не имелось ни малейших.