ко вода выделится, но и потребный для первой стадии углекислый газ. А в оставшийся раствор мы просто добавим гашеной извести — и из раствора выделится обратно аммоний и еще часть воды. Снова все смешиваем с раствором соли…
— Понятно… было бы интересно сим заняться.
— Вот и займитесь. Сель… соли у нас на Каме много, на Волге в Баскунчаке, еще много где. Но, сами понимаете, процесс сей нужно держать в тайне…
— Это-то понятно, однако я уже сказал, что с наукой химией у меня все же дружбы нет. Но я могу вам иного человечка посоветовать, кто такой работой займется с радостью и усердием, а я бы все же со стеклом продолжил. Тем более, когда соды будет в достатке…
— Ну со стеклом, так со стеклом. Вот смотрите сюда, — я взял лист бумаги и принялся рисовать, — если печь для варки стекла вот таким манером выстроить… длинную печь, чтобы стекольная масса от края до края два дня шла, а отсюда готовое стекло забирать…
— А как?
— А вот так: делаем в крышке печи вот такую щель, через нее стекло вытягиваем потихоньку… стекло же густое, оно за затравкой на большую высоты тянуться может, а вскорости и остынет…
— Вы скорее всего правы… очень интересно. Однако я не уверен…
— Пока не попробуете, то уверенности у вас и быть не может. А пузырьки да бутылки на заводике и без вас кому делать найдется, мастера-то ваши руки не из задницы отращивают?
— Но начальство…
— Вы согласны этой работой заняться? С начальством я договорюсь, а мне срочно нужен завод, который будет выделывать по паре сотен саженей оконного стекла в час.
— Сколько⁈
— Ну, пока все не наладите, рабочих не обучите, то по паре сотен саженей всего. Строек-то нынче в России много, а сколько в новых домах да цехах окон появится?
— Вы, ваше превосходительство… да я вам век благодарен буду!
— Себя благодарите, и императора, который вам директором нового казенного завода назначит. Я сейчас императору отпишу, а вы зайдите ко мне снова через полчасика, принесете рекомендацию на человека, коий содовым заводом займется и письмо мое к императору заберете. То есть… вы господина Бенкендорфа знаете?
— Не имел чести быть представленным.
— Но вы знаете, кто он и где службу несет? Вот ему письмо это передайте, он, я думаю, и ваше начальство порадует, и средства на новый завод стекольный изыщет. А не изыщет, так я в апреле сам в столицу прибуду и мы тогда уже все вопросы порешаем… правильно. И огромное спасибо вам за то, что вы ко мне приехали! Потому как Россия людьми богатеет теми, кто за дело свое болеет — а вы как раз и таковых будете. И да, если у вас нужда в средствах имеется…
— Благодарю, но я офицер и во вспомоществовании…
Ишь, гордый какой попался! Впрочем, сейчас здесь почти все такие, за известным мне исключением — но насчет исключений я как раз с Александром Христофоровичем и поговорю. В апреле поговорю, не сейчас: яхту я даже на пару дней без присмотра не оставлю.
— Я иное в виду имел: для постройки завода стекольного наверняка и людей найти потребуется, коим за работу деньги платить всяко нужно будет. Так вот, если… когда с людьми этими вы договариваться станете, всегда имейте в виду следующее: государство у нас, как вам всякл известно, отнюдь не дойнай коровка, и лишних денег у него нет. Но чтобы дела из-за задержки с деньгами не выходило, в любой момент вы можете просто обратиться в посольство Агрентины и Уругвая в викарию Пастору, это имя у него такое… испанское: Пастор. Он нам потребные суммы выдаст, а с казной я уже сам потом рассчитаюсь. Договорились?
— Да-да, конечно. Еще раз спасибо, ваше превосходительство…
Ну да, раз граф, то обязательно «превосходительство» — хотя каждый их этих офицеров в своем деле меня на голову превосходит. Просто кое-чего все они еще не знают — но они уже знают, как сделать то, что едва знаю я. И им достаточно самого, порой, незначительного намека, чтобы сделать мою жизнь более счастливой. Точнее, более комфортной, с каждым днем приближая уровень этого комфорта к тому, к которому я привык в своем двадцать первом веке. Так что мне осталось лишь правильно намекать — но достаточно ли у меня знаний, чтобы намекать правильно?
И тут я подумал, что скорее всего любой отечественный недоросль, хотя бы среднюю школу успевший окончить, знает настолько дофига, что способен вперед промышленность двинуть на многие десятилетия. Правда, только лишь в случае, если он встретит нужных людей и эти люди его будут готовы выслушать. И мне повезло: меня они слушать готовы. Однако это моей заслугой вообще не было: мне благоволила лично дева Мария. Бездушная железяка, которой меня научили управлять. А вот что делать теперь уже мне… я знаю, чего я хочу. И осталось лишь убедить Николая в том, что он тоже хочет именно этого. Страстно хочет…
Глава 12
Мне все же было очень интересно, как в России распространялись новости. То есть технически я знал как, но как они обеспечивали такую скорость передачи новостей, я все же понять не мог. И то, что к середине апреля в Петербурге знали, что в Арзамасе менее чем неделей раньше запустили конвертер, для меня оказалось новостью ну очень удивительной, хотя масса по себе новость была вполне ожидаемой: ведь все детали были изготовлены и доставлены туда еще зимой (а летом это было сделать просто невозможно, так как тяжеленные станины на телегах было перевезти физически нельзя), но вот прочитать буквально через несколько дней после пуска о том, что «печь ожидания даже превзошла и плавка занимает не сорок минут, а менее получаса».
Ну, замечательно, за полчаса конвертер производит из почти девяти тонн чугуна восемь тонн стали. За час — шестнадцать тонн, то есть ей нужно подать уже почти восемнадцать тонн чугуна. За час восемнадцать, а за сутки — четыреста с лишним тонн. За почти год из разных мест в Арзамас завезли больше ста тысяч тысяч пудов чугуна в чушках, то есть просто дофига по нынешним меркам — но весь этот чугун один конвертер переплавит за четверо суток. То есть уже переплавил, пока депеша до столицы мчалась… Спрашивается вопрос: какого рожна на «тайном заводе» поставили два конвертера и четыре вагранки? А новый, могучий чугуноплавильный завод в Донецке на двух современнейших домнах в состоянии этого чугуна произвести целых сто шестьдесят тонн! В те же сутки произвести…
Правда, в Донецке строились еще две домны, теперь полностью «отечественными инвесторами» — в смысле, русскими инженерами и рабочими, опыта под руководством иностранцев поднабравшиеся — но готовность новых печей даже осенью была под большим вопросом, да и доставка чугуна из Донецка в Арзамас выглядела весьма сомнительно. Поэтому на совещании, которое устроил по этому поводу Николай, Александр Христофорович выдвинул «свежую идею»:
— Мое мнение таково: вторую переплавную печь нужно разобрать и перевезти ее в Донецк. Если осенью там четыре доменных печи заработают, то ее вполне хватит чтобы весь чугун на сталь переплавлять.
— Вы забываете о нескольких мелочах, Александр Христофорович, — грустно заметил я, — печь сама по себе работать не сможет. Чтобы она работала, потребна машина воздуходувная, которую на Александровском заводе полгода делали, а чтобы сталь полученная без пользы на заводе не валялась, еще и прокатные станы нужно там поставить. То есть смысл ваше предложение безусловно имеет, то, что вы предлагаете, проделать безусловно нужно — но это с одной стороны потребует изрядных дополнительных затрат, а с другой — оставит Арзамасский завод, который тоже стране в копеечку влетел, вообще без работы.
— Но на Донецком заводе стоят две больших воздуходувных машины!
— Стоят, но для конвертера нужна совсем другая воздуходувка, высокого давления и нам потребуется… впрочем, это уже мелочи, в любом случае конвертер в Донецк можно будет только зимой перевезти, так что окажется проще и дешевле для Донецка новый заказать.
— Граф, — обратился ко мне Николай, причем без малейшей ко мне симпатии в голосе, — а вы хотите что-то иное предложить?
— Не просто хочу, а уже предлагаю. Начну с того, что уже сейчас Донецкий завод дает нам три с лишним миллиона тонн чугуна в год, а это, между прочим, треть от производства чугуна всеми прочили заводами России. А осенью, я надеюсь, будет давать уже вдвое больше. Так что нам сейчас нужно придумать как миллион пудов, которые просто лежат себе валяются возле завода и ничего не делают, быстро перевезти в Арзамас. Это непросто, но из этого чугуна будут сделаны рельсы и прочие детали, потребные для постройки железной дороги… от Арзамаса до Кулебак и Мурома, где в земле тоже хорошей руды немало.
— А где из этой руды чугун выплавлять?
— А нигде, руду можно вместе с чугуном в конвертер добавлять в малых количествах, и из ста сорока пудов залитого в конвертер чугуна получится уже не сто двадцать пудов стали, а сто двадцать восемь. Но для этого руды нужно будет сыпать по двадцать пудов на плавку — а это уже тысяча пудов в сутки, и это только на один конвертер. Так что шахты железные в Кулебаках и в Муроме весьма полезными окажутся. А миллиона пудов чугуна после переплавки как раз хватит на постройку дороги до Мурома… мост можно пока и не строить, паромом обойдемся.
— Миллион пудов — это двадцать тысяч телег, а возить нужно будет ой как далеко. Не уверен, что сие вообще возможно.
— Не возможно, а необходимо, но это только первая часть моих предложений. Вторая: нужно скупить весь свободный чугун в Тульской губернии, это еще сто, а может быть и двести тысяч пудов, которые довольно просто по реке доставить в тот же Муром. Скупить весь свободный чугун, который нынче в Нижнем Новгороде к ярмарке завозят. А это, между прочим, тоже поболее миллиона пудов будет — и осенью у нас уже будет железная дорога от Арзамаса до Нижнего Новгорода.
— Но на сие понадобится как бы не четверть миллиона рублей…
— Меньше, Донецкий чугун цены опустил, но даже если и так, то казна просто продаст чугун донецкий и купит уральский. Причем продаст больше чем купит, так что еще и в выгоде останется.