Странный свинцовый лист меня заинтересовал, и я как мог аккуратно края его развальцевал. Оказалось, что это был «водонепроницаемый чехол» для какой-то бумажки, даже настоящего пергамента — и бумажка показалась мне интересной. Поэтому что на ней было написано, причем на латыни (а испанцу по крайней мере понять латинские слова не так уж и трудно), что какой-то там Лев, причем двенадцатый по счету, «не пытаясь решать мирские дела» кого-то там куда-то посылает «во славу божью». Детали посыла разобрать было уже невозможно, все же герметичность упаковки слегка подкачала…
Из того, что было у меня с собой, упоминания заслуживала лишь сумка с парой белья (новенького, из местного магазина, стопроцентно хлопкового, «made in Chile». Плавки, тоже новые, ненадеванные. Ну и та одежда, что была на мне.
Ах да, еще у меня в кармане делало то, что бабулина сестра завещала передать нашей семье: документ о крещении бабули. В котором было написано, что звали бабулю полностью не абы как, а «Paloma Elena de Vera y Figueroa de la Vega y Ulloa y Estrella, III Condesa de la Roca». Понятно, почему Стефания требовала реликвию лично в руки передать: сама она в начале девяностых упокоилась, а как в СССР относились к графиням (да хотя бы и к третьим графиням), она знала очень неплохо…
Да, непростая у меня бабуля была: тройная фамилия для испанца — уже редкость невероятная, а уж обе фамилии каталанские, да для графини… хотя ну что я про эту Испанию-то знаю? И про Мексику тоже — а узнать уже очень хочется, причем — по возможности — без риска для жизни. Подумав, я решил плыть не к ближайшему берегу: море очень мелкое и народу живет крайне мало, а сразу в знакомый мне уже Канкун. Да, лишних пара сотен километров — но яхта-то огого какая, Мишель хвастался, что легко и тридцать узлов перекрывает. Так что я, еще раз глубоко вздохнув, отправился в рубку…
Глава 2
Честно говоря, отсутствие какого бы то ни было оружия меня расстроило. А ведь Мигель и этот, Игнасио — служили, как я понял по некоторым намекам, в отряде по борьбе с контрабандой наркотиков и с оружием точно были «на ты». Но, с другой стороны, яхту же не просто так охранял катер береговой охраны, а на нем этого оружия точно хватало.
А вот отсутствие выпивки меня вообще не напрягало: ну не люблю я это дело. Да и Мигель сказал, что «никакой выпивки в море», так что наличие на борту бурбона, да еще в оружейном сейфе, я для себя объяснил как «запас на случай внезапного схода на необорудованный берег». Так что я спокойно позавтракал (размороженным продуктом неизвестного происхождения), посетил гальюн — и отправился в зал управления этим плавучим недоразумением. Спокойно отправился, уже не шарахаясь от изображенных на дверях кают физиономий разных святых. Зашел в зал, плюхнулся в капитанское кресло и принялся вдумчиво изучать пульт управления.
Вообще-то про пульт мне Мигель почти все объяснил, а я почти все сразу и понял: все же будущий «тыжпрограммист», а яхта полностью управлялась бортовыми компьютерами. И интерфейс был вполне себе дружественным, например, чтобы указать желаемый маршрут, требовалось лишь в экран пальцем ткнуть. Ну я и ткнул — а затем, весь из себя гордясь, выбрал опцию «под парусом» и нажал кнопку установки этих самых парусов. А затем — просто смотрел, причем не на экране имитатора, а в окошко, как паруса поднимаются из толстых рей. Два паруса, бермудские, как их назвал Мигель. Они в эти реи просто вкручивались при уборке и раскручивались при выпуске — и происходило это довольно быстро. А когда произошло, то яхта, набирая скорость, сразу же завалилась на бок градусов так на пятнадцать, а на двух экранах комп начал показывать куда мы движемся и как.
И я сначала подумал, что что-то я не туда где-то ткнул — потому что яхта пошла вообще в сторону открытого моря, а вовсе не к берегу, но на экране и планируемый маршрут прорисовался и я сообразил, что программа просто просчитала все нужные маневры и «решила» поменьше лавировать: ветер-то дул прямо на берег, а яхте нужно было примерно двести пятьдесят километров вдоль берега проплыть. Вот программа и выбрала оптимальные углы плаванья по отношению к ветру, а вот насколько оптимальные… Надеюсь, что программу все же не индусы писали.
Вот только эта программа внезапно совершенно человеческим (женским) голосом мне сказала, что «рекомендуется поставить стаксели». Ага, щяззз! То есть что это такое, я знал уже (мне Мигель рассказал): это такие тоже треугольные паруса, которые не к мачте и рее привязаны, а висят на веревках. На двух, которыми мачта к носу привязана и на двух, которые к борту и основанию мачты прикреплены. Вроде тяги от этих стакселей чуть ли не больше, чем от бермудских парусов — но стаксель сам ни в какую рею не сворачивался, его нужно было ручками из рундука вытащить и ручками же к веревке передней прикрепить — а в одиночку это проделать было невозможно в принципе. Мигель сказал, что стаксель нужно втроем ставить, в критической ситуации и вдвоем можно — но я думаю, что для этого потребовались бы два слона вроде того же Игнасио. Потому что этот стаксель весит (я не взвешивал, но слова Мигеля запомнил) чуть больше полутора центнеров. Ну да, передняя мачта у моей (да, уже моей — хотя, возможно, и временно) яхты высотой в тридцать пять метров, тряпка для паруса («штормового», Мигель говорил, что с другими в море ходить нельзя) весил фунт на квадратный метр, потом к парусу всяких крепежных финтифлюшек приделано овердофига — я такой не то, что из рундука ровно не вытащу, я его даже приподнять не смогу… Так что я смело ткнул в появившуюся на экране кнопку «Cancel request» и увидел внизу этого экрана еще одну кнопочку, с надписью «обоснование выбора и корректировка маршрута». То есть человек все же может сам управлять яхтой!
По этой кнопочке я тоже пхнул, а затем спокойно минут пять выслушивал, как незнакомая женщина зачитывает это «обоснование». Оказывается, программа учитывает и длину волн, и расстояние между ними — и сейчас ведет яхту под очень маленьким углом у гребням волн чтобы меньше качка была. Зато потом повернет — и яхта помчится как по булыжной мостовой. Именно помчится: сейчас она летела по волнам со скоростью примерно в тридцать пять километров в час (а со стакселями мчалась бы под полтос), а после поворота, когда ветер подует в корму, скорость еще километров на десять поднимется…
А еще оказалось, что эта дура меня слышит: когда я после очередной ее фразы выдал в пространство вопрос «пор ке эс эсто» (вежливая форма вопроса «какого черта») комп на пару секунд замолк, а потом женский голос сообщил:
— К сожалению, я вас не понимаю. Введите ваш вопрос с клавиатуры.
Ну что, я ввел — и узнал, что могу прослушать техническое описание программы и пользовательского интерфейса, а могу его и прочитать. Ну, читаю-то я быстрее, чем эта дура разговаривает…
Интересное оказалось чтиво: я узнал, что белые ведра, которые висят на распорках мачты — это разнообразные датчики, и яхта постоянно уточняет скорость и направление ветра, абсолютную скорость судна (точно не понял, но вроде бы относительно морского дна, пользуясь данными с сонаров) скорость подводных течений и фигову тучу всякого другого, а так же следит за погодой с помощью радаров и лидаров. И вот последнее оказалось очень кстати…
Уже почти стемнело, когда сидящая в компе тетка радостным голосом сообщила, что «надвигается тропический ураган» и «посоветовала» побыстрее спрятаться от него за Женским островом. До которого, между прочим, еще оставалось километров двести. Лично у меня никаких мыслей о том, как это вообще можно сделать, не было, поэтому я просто молча ткнул кнопку «выполнять». Правда, мне снова пришлось пихать кнопку, отменяющую установку стакселей — зато я сразу понял, на кой черт этой посудинке два тысячесильных движка.
Должен признаться, что скачки по волнам на скорости под сотню километров в час надолго оставляют самые светлые воспоминания (о том моменте, когда они, наконец, заканчиваются). Причем эта дура паруса при этом не убирала, так что сколько реальных сил тащили по волнам яхту, я даже примерно представить не могу. Но за Исла Мухерас яхта спрятаться успела. Конечно, этот курортный островок, над уровнем моря возвышающийся почти на метр, от ветра вообще не защищал — но волны через него все же не перекатывались. И морская болезнь меня не постигла — однако постигла глубочайшая тоска: на острове не то что отелей, там даже какой-нибудь паршивой хижины ни одной не было! И на противоположной стороне пролива тоже ни одного признака жизни человеческой я не увидел: города с почти миллионным населением просто не существовало!
Шторм продолжался двое суток, даже чуть больше. А я за это время решил, что стоит отправиться в места, гарантированно более населенные — однако проклятая железяка сообщила, что в Веракрус придется плыть дней десять, потому что «против ветра лавировать». Зато, кажем, к Гавану — уже всего дня три (это я специально указал, что на одних парусах, потому что если еще шторм случится, а в баках будет пусто, то хрен от него убежишь). Однако когда на пятый день своего пребывания в этом мире я двинулся к Гаване, железяка все тем же равнодушным голосом сказала, что «в сорока двух милях к юго-востоку обнаружено судно», чему я вообще не удивился: ей с верхушки мачты действительно далеко видать. И я, даже особо не раздумывая, задал программу плыть к нему. Подумаешь, лишних сорок миль, с такой яхтой это всего пара часов…
Нужно было сначала все же на проложенную компом трассу посмотреть: яхта до точки рандеву добиралась часов пять очень кривым путем. Впрочем, оно того стоило: в конце этого странного пути я своими глазами увидел «находку». Деревянную лоханку, бывшую — судя по пенькам обломанных мачт, парусником. А теперь ставшую просто полузатопленной лоханкой. Пустой лоханкой, в смысле, без экипажа. Моя железяка, проверив обстановку своими сонарами и прочими датчиками, сообщила, что «снизу ничего не торчит» (на выяснение чего мне потребовалось минут пятнадцать, все же даже письменную речь комп понимал через раз и пришлось долго уточнять формулировки запросов). А когда все уточнил, причалил к посудине и пошел выяснять, что же случилось.