тор» — но им-то двадцать киловатт для станка не потребуется, так что можно будет там, в Тихвине, и о других применениях электричества плотно подумать. И они наверняка уже думать об этом начали: «материаловеды» все же платинит придумали и специально обученные люди начали изготавливать по паре вполне себе приличных лампочек в сутки.
Потому что было таких «специально обученных» тоже всего пара человек, может, самую малость побольше. Но относительно лампочек — тут уже лично Император Всероссийский «из своих средств» выделил на расширение производства четверть миллиона рублей. А ведь это — очень даже дофига денег. Настолько много, что и «ламподелы» из дворян не сочли ссылкой переезд (вместе с производством) в очень далекий Саратов ссылкой.
Ну а лично для меня школа тоже многое дала. Отставной поручик Байрамов попросил меня «и его отпрысков в школе наукам новым обучить». А я, по простоте душевной, согласился: все же товарищ очень мне нужной школой великолепно руководит, наверняка и дети его смогут такие же школы в свое время возглавить. Но, вероятно, любой вопрос было бы хорошо перед принятием решения во всех сторон рассмотреть, все нюансы поподробнее изучить. А я вот не изучил, и только у себя на Крестовском узнал, что детей у товарища Байрамова четверо. Сын и три дочери…
Глава 21
Среди слушателей школы появился поручик с очень знакомой фамилией Плиев. То есть для меня фамилия звучала знакомо, хотя я вроде ни с кем из людей, носящих эту фамилию, раньше знаком и не был. Но это неважно: важно то, чтов разговоре с ним я посетовал на недостаток свинца в России — а он сказал, что в его родных краях издавна умеют добывать этот свинец. И что он лично знает место, где нужная свинцовая руда водится.
Из какой-то прочитанной давно книжки я помнил, что где-то в тех краях в советские времена был выстроен настоящий свинцово-цинковый комбинат, поэтому информация меня заинтересовала. Но в несколько странном аспекте: я вспомнил, что для этого комбината на речке которая возле него текла, была поставлена ГЭС. Не Саяно-Шушенская, конечно, но настоящая ГЭС — и я занялся с Георгием Плиевым наукой электротехникой. Ну, в том объеме, в котором сам ее знал. Потому что электричество — оно очень много где полезно бывает, а проводить «электрификацию всей страны» с помощью двадцатикиловаттных генераторов было как-то… бесперспективно.
Правда, образования товарища Плиева для работы энергетиком явно не хватало, но это дело поправимое. Потому что «у меня с собою было» дед Пабло почему-то очень высоко ценил русское (еще дореволюционное) образование. Не то, чтобы серьезно так ценил, но он говорил, что довольно много знаний получил от какого-то русского эмигранта, который его обучал математике по «русскому учебнику» — и я с ним очень быстро «именно этот учебник» в сети и нашел. Нашел, скачал — потому что дед попросил меня эти книжки (а я скачал все учебники автора) перевести на испанский. За очень немаленькую денежку, так что у меня аргументов отказаться от такой подработки просто не оставалось. А теперь у меня в телефоне остались учебники Андрея Киселева в комплекте. То есть не совсем «в комплекте»: была копия еще дореволюционного издания «Арифметики», «Алгебра для женских гимназий и духовных семинарий», «Элементарная физика» и «Начала дифференциального и интегрального исчислений». Ну и «Геометрия» конечно же.
Должен сказать, что переписать все эти книжки ручками на бумагу было тем еще героизмом — но я все же справился еще до того, как телефон окончательно сдох. То есть все же не телефон сдох, а его батарея так что при должной сноровке имелся шанс телефон еще как-то попользовать… непродолжительное время. Но пока я телефон просто запихнул в дальний уголок (предварительно все же скопировав все его содержимое в железяку) и на этом успокоился.
Успокоился в плане дальнейшего использования именно телефона, а вот в плане использования извлеченной из него информации наоборот я проявил самого себя удивившее трудолюбие. То есть трудолюбиться мне пришлось в части написания огромного количества официальных бумаг и их согласования в разнообразных инстанциях. И добро бы у каких-то дремучих бюрократов, не подозревающих о моей «полубожественной сути» — так нет, согласовывать все эти документы пришлось с Бенкендорфом и Николаем Павловичем. Но — согласовал, и в конце февраля рядом с домом на Крестовском началось строительство типографии.
А чтобы типография могла качественно заработать, нужно было ее и бумагой обеспечить — а существующие бумажные фабрики вызывали у меня лишь чувство глубокого уныния. Но тут уж ничего особо не поделаешь, как делать бумагу из дерева, я вообще не знал. Но кто-то из хронотуземцев хорошо знал, как делать бумагу из конопли — и посевы этого ценного растения в тридцать четвертом году в казенных деревнях выросли практически вдвое. Да и вообще посевы в нескольких деревнях заметно увеличились, все же в поля вышло аж три десятка тракторов! Которые во время посевной даже почти и не ломались (два сломалось, но один буквально «в поле» починить удалось). Конечно, такая армия тракторов (и трактористов, для обучения на которых было прислано в Петрозаводск аж полсотни человек, причем все они были солдатами-канонирами) ну очень помогла стране обеспечить «продовольственную безопасность», однако и курочка по зернышку клюет. Тем более, что с окончанием посевной пахота не прекратилась, трактора занялись вспашкой полей, отведенных под пары — а их в следующем году будет нетрудно и лошадками для сева всякого распахать…
В Петрозаводске вообще была организована целая школа, где их солдат делали не только трактористов, но и механиков, и Егор Францевич сказал мне, что к следующей посевной в казенных деревнях уже будет вытроено и укомплектовано персоналом больше сотни МТС. Понятно, что стране столько МТС принесут невероятную пользу. А размер пользы определится тем, сколько на эти МТС успеют тракторов завезти, и был довольно серьезный шанс того, что тракторов будет уже под пять сотен, так как Егор Васильевич уже, проведя ревизию коллекции камней в Горном институте, «нашел» молибденит где-то на Урале. И не просто нашел, а уже послал туда «экспедицию» с задачей этого молибденита до осени доставить в столицу уже тонн двадцать. И за границей, у австрияков, он собирался чуть ли не столько же закупить.
А деньги на закупку… Я когда-то, благодаря бабуле Елене, довольно неплохо изучил историю Мексики. И помнил, что в прошлом году президентом страны стал очень интересный персонаж по имени Антонио де Санта-Анна. Интересен он был в том числе и тем, что на должности президента (именно в прошлом году) он пробыл всего один день — но его не свергли, а он сам, прикинувшись шлангом, устранился к себе в поместье — однако на самом деле он руководил действиями своего вице-президента, взвалив на него принятие всех непопулярных законов, и потом неоднократно снова становился президентом. Вроде бы больше десяти раз становился — и вот с этим товарищем на переговоры был послан специальный эмиссар Николая. Не из МИДа, не кадровый дипломат, а простой полковник из Генштаба. И переговариваться он прибыл, привезя с собой довольно интересный подарок: две сотни пушек, сделанных на заводе в Сольцах. Причем передавая их Санта-Анне, недипломат намекнул, что за довольно умеренную плату Мексика может приобрести уже пару тысяч таких пушек…
Серебра у мексиканцев было много, стоило оно там недорого, так что обратно корабль с полковником вернулся просто набитым этим серебром. А президент Фариас (тот самый «заместитель» Санта-Анны) издал еще один интересный закон, запрещающий земли на севере Мексики иностранцам покупать в кредит. И, как я понял, вскоре вообще иностранцам там землю покупать запретят: я передал Санта-Анне примерную (и довольно выборочную) карту с полезными ископаемыми, которые там под землей хранятся… так что о совершенно частном договоре между мексиканским гражданином Антонио де Санта Анна и не менее частным– и вообще сугубо уругвайским — товарищем Алехандро Базилио де Вера-и-Фигероа де ла Вега-и-Уйоа-и-Эстелья, третьим графом де ла Рока о строительстве металлургического завода в Дуранго можно было и не упоминать. А пока дюжина уже мексиканских офицеров осваивала непростое дело металлодобычи (и производства из металла разных полезных вещей) в Сольцах (четверо) и в Донецке (остальные восемь).
А на вопрос Николая о том, правильно ли мы поступаем, обучая мексиканцев пушечному делу, я ответил просто:
— Мексика станет немного сильнее и сможет связать американцев, удерживая их от захватнических войн по всему миру. Так что просто для России это создаст гораздо меньше опасностей.
— Но Америка очень далеко, какое нам-то до них дело? И какие опасности нам Америка создать может?
— Очень много опасностей она нам создать способна. Вот мы сейчас как-то торгуем с Америкой Южной, покупаем там, причем довольно недорого, тот же каучук…
— И делаем столь нужные всем людям бачки к унитазам. Думаю, что и без каучука нечто подобное изготовить возможно, мне в Академии говорили, что и в России можно изрядно гуттаперчи добыть, а затычка в унитазе из нее не хуже каучуковой…
— А изоляция для проводов электрических даже лучше. Но каучук не только для унитазостроения пригоден, вы с химиками поговорите, поспрашивайте, сколько всякого полезного для химии из каучука уже выделывается. Да и не только каучуком торговля наша ограничивается, мы уже и кофе оттуда возим… понемногу, и всякое другое. Недорого возим, а если там обоснуются американцы уже северные, из Соединенных штатов, то то же самое покупать нам придется втрое, а то и впятеро дороже. Но ведь придется, так как тамошние товары для промышленности, особенно для военной, просто незаменимы!
— Понятно вы все объяснили, и, главное, от мексиканцев вы вреда России в будущем не видите. Так что пусть обучаются делу полезному, а глядишь — и наших работников они чему полезному обучить смогут…
В школе народ науки осваивал с большим удовольствием — в том числе подкрепляемым обещанием «высокого начальства» по завершении обучения слушателей назначить начальниками новых заводов (сугубо военных — по подчинению) с автоматическим повышением в чине. Вероятно, из-за этого офицеры даже не возмущались тем, что вместе с ними и девушки учатся: кроме трех дочерей директора школы Байрамова там теперь еще четверо девиц осваивали азы науки. Включая Анну Александровну и Марию Александровну Бенкендорф: уж не знаю, зачем Александр Христофорович своих дочек ко мне пристроил, но я особо возражать не стал. Просто потому, что в присутствии девушек офицеры и вели себя… поспокойнее, что ли, и в науке перед ними старались не опозориться.