(Голос ее постепенно затихает.)
Эстерхази(с интересом). И что было дальше?
Кей Гонда(другим голосом). Я вернулась домой, мама как раз накрывала стол к ужину и была счастлива, потому что ей удалась подливка для жаркого. И потому в молитве поблагодарила за это Бога… (Вскакивает, поворачивается к нему, сердито.) Не слушайте меня! Не смотрите на меня так!.. Я пыталась избавиться от этого чувства. Я думала, что должна на многое закрыть глаза, от многого воздерживаться… научиться жить, как другие. Стать такой, как они. И забыть. И я сделала это. Сделала. Но того человека на скале забыть не могу. Не могу!
Эстерхази. Мы неспособны на это.
Кей Гонда(с волнением). Значит, вы меня поняли? И я не одна? О, Господи! Не может быть так, чтобы я была одна! (Вдруг притихнув.) Но почему сдались вы?
Эстерхази. Потому что сдаются все люди. Потому что это, вожделенное, никогда не приходит. И что получил взамен? Моторные лодки, лошадей, карты, женщин – все жизненные тупики, все легкомысленные удовольствия. Все то, чего я никогда не хотел.
Кей Гонда(мягко). Вы уверены в этом?
Эстерхази. А больше ничего не было. Но если бы это посетило меня, если бы получил шанс, последний шанс…
Кей Гонда. Вы уверены в этом?
Эстерхази(смотрит на нее, затем решительно подходит к телефону и снимает трубку). Гладстон 2-1018… Алло, Карл?.. Помнишь, ты мне говорил про две каюты на «Императрице Панамы»… ты все еще хочешь избавиться от них? Да… да, хорошо… В полвосьмого?.. Там и встретимся… Я понял… Спасибо. (Кладет трубку. Кей Гонда вопросительно смотрит на него. Он оборачивается к ней, говорит спокойно и буднично.) «Императрица Панамы» отходит из Сан-Педро в половине восьмого утра. В Бразилию. Оттуда не выдают.
Кей Гонда. Что вы намереваетесь делать?
Эстерхази. Убежим вместе. Как преступившие закон – оба. Теперь мне есть за что бороться. О, увидев меня, мои предки позавидовали бы мне. Потому что мой священный Грааль существует, он настоящий, живой, доступный. Только они не поняли бы. Это наш с вами секрет. Ваш и мой.
Кей Гонда. Но вы не спросили моего согласия.
Эстерхази. Но я и не должен спрашивать. Если я спрошу, у меня не будет права ехать с вами.
Кей Гонда(ласково улыбается, затем). Но я все равно хочу ответить вам.
Эстерхази(замолкает, с ожиданием смотрит на нее). Так скажите.
Кей Гонда(доверчиво глядя прямо на него, шепотом). Да, я хочу поехать с вами.
Эстерхази(мгновение внимательно смотрит на нее; а затем, как бы для того, чтобы умышленно пригасить искренность мгновения, смотрит на часы и говорит уже будничным тоном.) Нам осталось переждать всего несколько часов. Я растоплю камин. Нам будет лучше. (Разжигая огонь, бодрым тоном.) Я захвачу несколько вещей… Все необходимое вам можно будет купить на корабле… У меня мало денег, но до утра мне удастся собрать несколько тысяч… Еще не знаю, где, но я их достану… (Она садится в кресло перед огнем. Он устраивается на полу у ее ног и смотрит на нее.) В Бразилии ужасно яркое солнце. Надеюсь, вы не боитесь обгореть?
Кей Гонда(с радостной, немного ребячливой интонацией). Всегда обгораю.
Эстерхази. Купим домик где-нибудь в джунглях. Займусь валкой леса – как ни странно, этим делом я еще не занимался. Но научусь. А ты научишься готовить.
Кей Гонда. Научусь. Я научусь всему, что нам понадобится. Мы начнем заново, с начала мира – нашего мира.
Эстерхази. Тебе не страшно?
Кей Гонда(улыбается). Ужасно страшно. Я ведь никогда раньше не была счастлива.
Эстерхази. Работа испортит тебе руки… твои прекрасные руки… (Он берет ее руку и поспешно роняет ее. Говорит с некоторым усилием, внезапно серьезным тоном.) Я буду лишь твоим зодчим, твоим пажом и сторожевым псом. И ничем больше – пока не заслужу этого.
Кей Гонда(глядя на него). О чем ты задумался?
Эстерхази(рассеянно). Я задумался о завтрашнем дне и обо всех следующих днях… Как они еще далеки от нас…
Кей Гонда(весело). Я хочу дом на берегу моря. Или около большой реки.
Эстерхази. С балконом в твоей комнате, над водой, обращенным в сторону рассвета… (непроизвольно добавляет), а ночью залитым лунным светом…
Кей Гонда. У нас не будет соседей… нигде… на много миль вокруг… И никто не будет глазеть на меня… Никто не станет платить деньги за то, чтобы видеть меня на экране…
Эстерхази(понижая голос). Я никому не позволю на тебя глазеть… По утрам ты будешь плавать в море… одна… в зеленоватой воде… под первыми лучами солнца, падающими на твое тело… (Встает, наклоняется к ней, шепотом.) А потом я позову тебя в дом… на скалы… в мои объятия… (Обнимает ее и страстно целует. Она отвечает на поцелуй. Он поднимает голову и тихо, цинично смеется.) Так вот чего мы оба на самом деле хотим, правда? Зачем тогда притворяться?
Кей Гонда(не понимает его). Что?
Эстерхази. Зачем притворяться, изображать из себя нечто особенное? Мы ничем не лучше других. (Пытается еще раз поцеловать ее.)
Кей Гонда. Пусти! (Вырывается.)
Эстерхази(смеется). Куда ты пойдешь? Тебе некуда пойти! (Она ошеломленно, круглыми глазами смотрит на него.) В конце концов, какая разница, сейчас это произойдет или потом? Не стоит воспринимать это занятие слишком серьезно. (Кей Гонда бросается к двери. Он останавливает ее. Она вскрикивает негромко, закрывая ладонью собственный рот.) Успокойся! Ты не можешь позвать на помощь!.. Что лучше: смертная казнь или вот это… (Она истерически хохочет.) Успокойся!.. В конце концов, какая мне разница, что ты будешь потом обо мне думать?.. Зачем мне думать о завтрашнем дне?
Она вырывается, бежит и выскакивает за дверь. Он остается на месте и слушает смех, громкий и беззаботный, удаляющийся по коридору.
Акт IIСцена 3
На экране письмо, написанное крупным, неровным почерком:
«Дорогая мисс Гонда!
Это письмо адресовано Вам, но на самом деле я пишу его себе самому. Пишу и думаю, что обращаюсь к той женщине, которая является единственным оправданием существования этого мира, которой хватает мужества быть этим оправданием. К женщине, которая не надевает на несколько часов маску величия, чтобы потом вернуться к действительности в виде детей/обедов/подруг/футбола и Бога. К женщине, которая ищет это величие в каждой минуте и на каждом шагу. К женщине, жизнь которой не проклятие, не сделка, а гимн. Мне достаточно знать, что такая женщина существует. И я написал эти строки, хотя, может быть, Вы не возьмете на себя труда их прочесть или прочтете, но не поймете меня. Я не знаю, какая Вы на самом деле. Но я пишу Вам такой, какой Вы можете быть.
Огни гаснут, экран исчезает, и на сцене возникает чердак Джонни Дауэса: грязное, непривлекательного вида помещение под низким, косым потолком и темными стенами, покрытыми потрескавшейся штукатуркой. Каморка совершенно пуста, и кажется необитаемой и даже нереальной. Узкая железная кровать у правой стены, сломанный стол и несколько ящиков вместо стульев. Слева в глубине узкая дверь. Вся центральная стена представляет собой большое окно, разделенное рамой на маленькие квадраты. За окном открывается вид на Лос-Анджелес. За темными контурами небоскребов на небе видна первая розовая полоска рассвета. Когда загорается свет, на сцене никого нет, царит полумрак. Интерьер комнаты теряется на фоне потрясающей панорамы сияющего огнями Лос-Анджелеса. Она должна привлекать внимание зрителя так, чтобы он забыл, что находится в помещении, и местом действия являются город и небо. (Во время действия небо медленно светлеет, полоска рассвета растет.)
Слышны шаги, поднимающиеся по лестнице. Под дверью угадывается приближающийся свет. Дверь открывается, входит Кей Гонда. За ней, шаркая ногами, входит миссис Моноган, старая хозяйка дома, со свечой в руке. Ставит свечу на стол и стоит, переводя дыхание после подъема по крутой лестнице, и с любопытством рассматривает Кей Гонду.
Миссис Моноган. Ну, пожалте. Это здесь.
Кей Гонда(медленно оглядывая комнату). Спасибо.
Миссис Моноган. А вы его родственница, да?
Кей Гонда. Нет.
Миссис Моноган(с ехидцей). Так я и думала.
Кей Гонда. Я никогда его не видела.
Миссис Моноган. Так я тебе скажу! Дурной он парень. Ой, дурной! Бездельник-то, настоящий, он-то. Платить – это никогда. На одной работе его больше двух недель не держат.
Кей Гонда. Когда он вернется?
Миссис Моноган. В любую минуту… или никогда, откуда я знаю? Всю ночь его где-то носит, а где, один Бог знает. По улицам, лодырь, шляется, по улицам. Придет как пьяный. Но не пьяный, не! Я знаю, не пьет он.
Кей Гонда. Я его подожду.
Миссис Моноган. Располагайся. (Внимательно смотрит на нее.) Что ль, работу ему хочешь предложить?
Кей Гонда. Нет, у меня нет для него работы.
Миссис Моноган. Опять ему пинка дали три дня назад. А раньше была хорошая работа – посыльным. И долго он на ней продержался по-твоему? И не думай. Потом был подавальщиком в «Гамбургерах Луи». Говорю тебе, дурной он. Я-то уж знаю. Получше тебя.
Кей Гонда. Я его совсем не знаю.
Миссис Моноган. А что его с работы гонят, так я их и не осуждаю. Странный он. Не посмеяться, не пошутить.