Я отнимаю его руки от моей рубашки. Почему за последние несколько недель в моей жизни все пошло наперекосяк? Мне нужно все исправить. Я разберусь с Карлосом сегодня вечером. Он получит нагоняй от меня. А Бриттани… Она не захотела, чтобы я отвез ее домой от Изы, потому что она не может допустить, чтобы нас видели вместе. К черту все. Карлос не единственный, кто заслужил от меня взбучку. Я достаю телефон и набираю номер Бриттани.
— Привет!
— Это Алекс, — отвечаю я, хотя она и так знает, кто звонит. — Встретимся в библиотеке. Сейчас.
— Я не могу.
Это не шоу Бриттани Эллис. Сейчас время шоу Алекса Фуэнтеса.
— Выбирай, мамасита. — Я подхожу к дому и сажусь на мотоцикл. — Либо через пятнадцать минут ты будешь в библиотеке, либо мы с пятью моими друзьями устраиваем пикник у тебя перед домом.
— Да как ты смеешь! — возмущается она, но я тут же отключаюсь.
Ревущий двигатель заглушает мои мысли о прошлой ночи, когда она прижималась ко мне. Я понимаю, что у меня нет плана игры. Интересно, представление Алекса Фуэнтеса будет в конечном итоге комедией или трагедией? Как бы то ни было, это реалити-шоу ни в коем случае нельзя пропустить.
23. Бриттани
Когда я подъезжаю к библиотеке и паркуюсь за деревьями в дальнем конце стоянки, я просто в бешенстве. Проект по химии — последнее, о чем я сейчас думаю. Алекс ждет меня, прислонившись к мотоциклу. Я вытаскиваю ключ зажигания и набрасываюсь на него.
— Как ты смеешь мне приказывать! — кричу я. В моей жизни и так куча людей, которые пытаются контролировать меня. Моя мама, Колин. И теперь еще Алекс. С меня хватит. — Если ты думаешь, что можешь мне угрожать…
Ничего не говоря, Алекс выхватывает ключи у меня из рук и садится за руль моего «бумера».
— Алекс, что ты делаешь?
— Садись.
Алекс заводит двигатель. Он уедет и оставит меня на стоянке перед библиотекой. Сжав кулаки, я сажусь в пассажирское кресло, и Алекс заводит машину.
— А где моя фотка с Колином? — спрашиваю я, разглядывая приборную панель. Она была там минуту назад.
— Не волнуйся, я верну ее на место. Не могу смотреть на нее, когда я за рулем.
— Ты хоть знаешь, как ездить на механике? — Я пытаюсь его задеть.
Даже не смотря вниз, он включает первую передачу, и машина выезжает с парковки. «Бумер» послушен Алексу, как будто они единый организм.
— Ты угнал машину.
Тишина.
— И похитил меня.
Мы останавливаемся на светофоре. Я разглядываю машины рядом с нами и радуюсь, что крыша поднята и никто нас не увидит.
— Mira[68], ты села по собственной воле, — возражает он.
— Это моя машина. А если кто-нибудь увидит нас?
Мои слова приводят его в бешенство, судя по тому, как сердито взвизгивают шины, когда загорается зеленый свет. Он намеренно портит мою машину.
— Хватит! — ругаюсь я. — Отвези меня обратно в библиотеку.
Но он молчит и ведет машину по пустынным дорогам, через неизвестные поселки, как в фильмах, где герои едут на встречу с опасными наркоторговцами. Здорово! Я еду на первую сделку, связанную с наркотиками. Если меня арестуют, мои родители приедут за мной и заплатят выкуп? И как мама будет объяснять это своим друзьям? Может быть, меня упрячут в военный лагерь для малолетних преступников. Я уверена, им понравится… Шелли отправят в хоспис, а меня — в лагерь. Моя жизнь станет совсем невыносимой. Я не хочу участвовать в чем-то незаконном. Я — хозяйка своей судьбы, а не Алекс. Я хватаю ручку дверцы.
— Выпусти меня, или, клянусь, я выпрыгну из машины.
— На тебе ремень безопасности. — Он закатывает глаза. — Расслабься. Мы приедем через две минуты.
Он переключается на более низкую передачу и сбрасывает скорость, — мы приехали к старому, заброшенному аэропорту.
— Отлично, мы на месте. — Он поднимает ручник.
— Да, о'кей. Но на каком месте? Я не хочу тебе это говорить, но последний населенный пункт был три мили назад. Я не выйду из машины, Алекс. Сделкой с наркотиками занимайся сам.
— Если у меня и были какие-то сомнения, что ты настоящая блондинка, ты их развеяла, — говорит он. — Как будто я взял бы тебя на такое! Выходи из машины.
— Назови хоть одну причину, почему я должна это сделать.
— Потому что, если ты не выйдешь, я тебя вытащу. Поверь мне, mujer.
Он кладет ключи в карман и выходит из машины. У меня нет другого варианта — только идти за ним.
— Слушай, мы могли обсудить наш проект по грелкам по телефону.
Он останавливается около багажника. Мы стоим лицом к лицу в середине пустоты. Целый день меня тревожит один вопрос. Пока я здесь, с Алексом, я могу его задать.
— Мы целовались прошлой ночью?
— Да.
— Тогда поцелуй был так себе, потому что я ничего не помню.
Он смеется.
— Шучу. Мы не целовались. — Он наклоняется ко мне. — Ты запомнишь наш поцелуй. Навсегда.
О боже! Почему от его слов у меня подкашиваются ноги? Я знаю, что мне должно быть страшно разговаривать о поцелуях в безлюдном месте с парнем из банды. Но я не боюсь. Глубоко в душе я знаю, что он не хочет причинить мне боль или заставить меня что-то сделать.
— Зачем ты похитил меня? — спрашиваю я.
Он берет мою руку и ведет меня к водительскому креслу.
— Садись.
— Зачем?
— Буду учить тебя, как правильно водить эту машину, пока от жестокого обращения у нее не отказал двигатель.
— Я думала, ты злишься на меня. Почему ты помогаешь мне?
— Потому что я так хочу.
Я не ожидала это услышать. Мое сердце начинает оттаивать, ведь обо мне так долго никто не заботился, не хотел просто помочь мне. Хотя…
— Ты же делаешь это не потому, чтобы я отплатила с процентами?
Он качает головой.
— Правда?
— Правда.
— И ты не злишься на меня за мои слова и поведение?
— Я расстроен, Бриттани. Из-за тебя. Из-за брата. Из-за кучи всего.
— Тогда почему я здесь?
— Не задавай вопросов, на которые ты не готова услышать ответ. Хорошо?
— Хорошо.
Я сажусь на место водителя и жду Алекса.
— Ты готова? — спрашивает он, когда устраивается в пассажирском кресле.
— Да.
Он наклоняется и вставляет ключ зажигания. Когда я отпускаю ручник, машина не заводится.
— Ты не поставила его в нейтральное положение. Если ты не выжала сцепление, машина не заведется, когда ты стоишь на первой передаче.
— Я знаю. — Я чувствую себя очень глупо. — Просто из-за тебя я нервничаю.
Он устанавливает рычаг на нейтралку.
— Левую ногу на сцепление, а правую ногу на тормоз, и переходи на первую передачу, — дает он указания.
Я ставлю ногу на газ и выжимаю сцепление, и машина дергается вперед. Он опирается на приборную панель.
— Тормози.
Я останавливаю машину и ставлю ее на нейтралку.
— Ты должна найти яблочко.
Я смотрю на него в недоумении.
— Яблочко?
— Да. Тот момент, когда нужно отпустить сцепление. — Он показывает, будто его руки находятся на педалях. — Ты отпускаешь его слишком быстро. Поймай баланс и остановись… почувствуй этот момент. Попробуй еще раз.
Я включаю первую передачу, отпускаю сцепление и параллельно нажимаю на газ.
— Держи его… — командует он. — Почувствуй этот момент. Задержись там.
Я отпускаю сцепление и удерживаю педаль газа, не выжимая ее полностью.
— Думаю, я поняла.
— Отпусти сцепление, но не газуй.
Я пытаюсь это повторить, но машина дергается и глохнет.
— Ты сорвала сцепление. Не отпускай сцепление слишком быстро. Пробуй снова, — говорит он совершенно невозмутимо. Он не расстроен, не огорчен и не собирается все бросать.
— Поддай газу. Не выжимай педаль полностью, просто начни движение.
Я делаю то же самое, но на этот раз машина трогается без рывков. Мы едем по взлетной полосе со скоростью десять миль в час.
— Выжми сцепление, — инструктирует он, кладет руку поверх моей и помогает переключиться на вторую скорость.
Я стараюсь не замечать нежное прикосновение его теплой руки, которое не подходит его характеру, и пытаюсь сосредоточиться на задаче. Он очень терпеливо и подробно рассказывает, как тормозить, пока мы доезжаем до конца взлетно-посадочной полосы. Наши пальцы до сих пор переплетены.
— Урок окончен? — спрашиваю я.
Алекс откашливается.
— Хм, да. — Он высвобождает руку и откидывает черные пряди, свободно падающие на лоб.
— Спасибо, — говорю я.
— Да, а то у меня из ушей кровь шла каждый раз, когда я слышал, сколько оборотов делает твой двигатель на школьной стоянке. Я сделал это не для того, чтобы показаться тебе хорошим парнем.
Я склоняю голову набок и пытаюсь заглянуть ему в глаза. Он не смотрит.
— Почему для тебя так важно, чтобы все считали тебя плохим? Расскажи мне.
24. Алекс
Впервые мы говорили как цивилизованные люди. Теперь мне нужно придумать, как сломать окружающие ее стены. Мне нужно показать свое слабое место. Я смогу как-нибудь ей помочь, если она увидит, что я тоже уязвим. И почему-то я уверен, что, если буду нести чушь, она скажет мне об этом. Я не знаю, зачем это делаю: ради спора, ради проекта по химии, ради самого себя. Но на самом деле я рад, что не углубляюсь в мысли об этом.
— Моего отца убили у меня на глазах, когда мне было шесть лет, — произношу я.
Ее глаза расширяются.
— Правда?
Я киваю. Я не люблю говорить об этом и не уверен, что смогу, даже если захочу. Она закрывает рот ухоженными руками.
— Я не знала, что… О боже, мне так жаль. Наверное, это было ужасно.
— Да.
Хорошо, что я смог расслабиться и произнести это. Нервная улыбка моего отца стала потрясенной, когда в него выстрелили. Не могу поверить, что я вспомнил выражение его лица! Почему его улыбка сменилась шоком? Эту деталь я совершенно забыл. У меня в голове все перепуталось, и я обращаюсь к Бриттани:
— Если я буду переживать из-за всякого дерьма, то, когда этого не станет, я буду чувствовать себя как в день смерти моего отца. Я не хочу, чтобы это повторилось, поэтому больше меня ничего не волнует.