Я иду на голос Алекса. Он разговаривает с двумя другими парнями. Очевидно, дело серьезное. Один из парней достает лист бумаги и протягивает его Алексу. Вдруг Алекс замечает меня. Алекс отвечает по-испански, потом складывает бумагу и сует ее в карман джинсов. Его голос сейчас жесткий и грубый, как и выражение его лица.
— Какого черта ты здесь делаешь? — спрашивает он меня.
— Я просто…
Я не могу закончить предложение, потому что Алекс сжимает мое предплечье.
— Ты просто уйдешь сейчас же. Черт, кто привел тебя сюда?
Я пытаюсь придумать ответ, когда Пако появляется из темноты.
— Алекс, пожалуйста. Пако привез меня сюда, но это была моя идея.
— Ты culero. — Алекс отпускает меня и подходит к Пако.
— Разве это не твое будущее, Алекс? — спрашивает Пако. — Почему ты стыдишься показать твоей novia свой второй дом?
Алекс ударяет Пако в челюсть. Пако оседает. Я подбегаю к нему, затем кидаю на Алекса недоумевающий взгляд.
— Я не могу поверить, что ты сделал это! — Я кричу. — Он твой лучший друг, Алекс!
— Я не хочу, чтобы ты видела это место! — Струйка крови стекает у Пако изо рта. — Тебе не следовало приводить ее, — говорит Алекс, на этот раз спокойно. — Ее не должно здесь быть.
— Как и тебя, братан, — говорит Пако тихо. — Теперь забери ее. Она уже насмотрелась.
— Пойдем со мной, — приказывает Алекс, протягивая руку.
Вместо этого я беру за подбородок лицо Пако и осматриваю ушиб.
— Боже, у тебя кровь, — говорю я, начиная тревожиться. От вида крови мне становится плохо. Меня всегда тошнит от крови и насилия.
Пако мягко убирает мою руку.
— Со мной все будет хорошо. Иди с ним.
Из темноты раздается голос, говорящий что-то по-испански Алексу и Пако. Я дрожу от мощи этого голоса. Раньше я не боялась, но теперь… Он говорил с Алексом до этого. Он одет в темный костюм и белоснежную рубашку. Я видела его мельком на свадьбе. Его черные как смоль волосы зачесаны назад, кожа темная. По одному взгляду понятно, что это кто-то очень значительный в «Мексиканской крови». Двое больших парней стоят по обе стороны от него.
— Nada[115], Гектор. — Алекс и Пако говорят в унисон.
— Отведи ее куда-нибудь, Фуэнтес.
Алекс берет мою руку и тащит со склада. Когда мы наконец-то выходим на улицу, я выдыхаю.
48. Алекс
— Убираемся отсюда. Ты и я, mi amor. Vamos![116]
Я с облегчением вздыхаю, когда сажусь на Хулио и устраиваю Бриттани за спиной. Она обхватывает меня руками и крепко прижимается, когда я выезжаю с парковки. Мы летим по улицам, которые размываются от скорости. Я не останавливаюсь, даже когда начинается ливень.
— Мы можем остановиться? — кричит Бриттани сквозь шум дождя.
Я останавливаюсь под старым заброшенным мостом на берегу озера. Сильный дождь заливает все вокруг, но здесь можно укрыться. Бриттани спрыгивает на землю.
— Ты глупый сопляк, — говорит она. — Ты не можешь торговать наркотиками. Это опасно и глупо, и ты обещал мне. Ты можешь попасть в тюрьму. В тюрьму, Алекс. Тебе, может, и плевать, а мне нет. Я не позволю тебе разрушить свою жизнь.
— Что ты хочешь услышать?
— Ничего. Все. Скажи, что я не просто так стою здесь, как полная идиотка.
— Правда в том… Бриттани, посмотри на меня.
— Я не могу. — Она наблюдает за струями дождя. — Я устала представлять себе самые ужасные варианты…
Я притягиваю ее к себе.
— Не думай об этом. Все разрешится само собой.
— Но…
— Никаких «но». Поверь мне.
Я закрываю ее рот поцелуем. Запах мокрого дождя и печенья успокаивает меня. Я ласкаю ее спину. Бриттани сжимает мои мокрые плечи. Мои руки проскальзывают под рубашку, а пальцы обводят пупок.
— Иди ко мне. — Я поднимаю ее и усаживаю на мотоцикл.
Я не могу перестать целовать ее. Я шепчу, как мне с ней хорошо, смешивая испанские и английские слова. Я задерживаюсь на ее шее и, когда она выгибается назад, снимаю с нее рубашку. Я могу заставить ее забыть обо всех проблемах. Когда мы вместе, я могу думать только о ней.
— Я теряю контроль, — признается она, закусив нижнюю губу.
Я обожаю эти губы.
— Мамасита, я уже его потерял. — Я прижимаюсь ближе, чтобы она почувствовала мое возбуждение.
Она двигает бедрами в медленном ритме. Я не заслуживаю такого приглашения. Я очерчиваю ее рот кончиками пальцев. Она целует их, а я медленно провожу рукой от ее подбородка вниз, по шее, по ложбинке между грудей. Она ловит мою руку.
— Я не хочу, чтобы ты останавливался, Алекс.
Я накрываю ее тело своим. Я легко могу взять ее. Черт, она сама просит меня об этом. Но тут во мне просыпается совесть. Этот loco спор, который мы затеяли с Лаки. Слова моей мамы, как легко сделать девушку беременной. Когда я соглашался на пари, у меня не было чувств к этой сложной белой девушке. Но сейчас… Черт, я не хочу думать о своих чувствах. Я ненавижу их — ими можно только испортить кому-то жизнь. Пусть Бог накажет меня прямо сейчас: я хочу заняться с Бриттани любовью, а не трахнуть ее на своем мотоцикле, как дешевую шлюху. Я убираю руки от ее cuerpo perfecto[117] — это первое разумное действие за сегодня.
— Я не могу взять тебя так. Не здесь. — Голос охрип от эмоционального перенапряжения.
Эта девушка собирается подарить мне свое тело, хотя знает, кто я и чем занимаюсь. Реальность трудно принять. Я жду, что она смутится или придет в бешенство. Но она прижимается к моей груди и обнимает. «Не делай этого со мной», — хочу я сказать. Вместо этого я заключаю ее в объятия и крепко прижимаю.
— Я люблю тебя. — Она говорит так тихо, будто в мыслях.
«Не говори, — хочу я сказать. — No! No!» У меня внутри все переворачивается, и я прижимаю ее сильнее. Боже, если бы все было по-другому, я никогда бы не отказался от нее! Я зарываюсь лицом в ее волосы и представляю, как похищаю ее из Фейерфилда. Мы стоим так очень долго. Дождь закончился, и нужно возвращаться к реальности. Я снимаю ее с мотоцикла, чтобы она надела рубашку. Бриттани смотрит на меня с надеждой.
— Ты все-таки пойдешь на эту сделку?
Я слезаю с Хулио и качу его до конца тоннеля. Я выставляю руку — вода все еще капает и стекает с моей руки.
— Я должен. — Я стою к ней спиной.
Она подходит ко мне.
— Почему? Почему ты должен делать то, из-за чего можешь оказаться в тюрьме?
Я кладу ладонь на ее мягкую бледную щеку и улыбаюсь.
— Разве ты не знала, что члены банды торгуют наркотиками? Это часть работы.
— Хватит. Наверняка есть какой-то способ…
— Если ты хочешь выйти из банды, тебе бросают вызов. Иногда это пытки, иногда побои. Если ты выживаешь после этого, то выходишь. Но, preciosa[118], только один раз я видел, как кто-то остался в живых. Парня избили так зверски, что он до сих пор жалеет, что не умер сразу. Ты никогда не поймешь, как это нужно моей семье.
— Из-за денег?
Я отпускаю ее руку.
— Нет, не из-за денег. — Я откидываю голову и морщусь от досады. — Пожалуйста, мы можем сменить тему?
— Я против того, чтобы ты занимался чем-то незаконным.
— Querida, тебе нужен святой. Или хотя бы министр. И я ни тот ни другой.
— Я важна для тебя?
— Да.
— Тогда докажи это.
Я снимаю бандану с головы и провожу рукой по волосам.
— Ты знаешь, как мне тяжело? Mi madre ждет от меня, чтобы я оставался в банде и защищал семью, но отрицает это. Гектор хочет, чтобы я доказал свою преданность банде. А ты… единственный человек, с которым я могу начать другую жизнь, просишь доказать, что я люблю тебя, и сделать то, что подвергнет опасности мою семью. Я должен сделать это. И никто, даже ты, не заставит меня передумать. Oluídalo[119].
— Ты рискнешь тем, что есть между нами?
— Черт, не делай так. Мы не должны ничем рисковать.
— Если ты будешь торговать наркотиками, все будет кончено. Я рискнула всем ради тебя… ради нас. Друзьями. Родителями. Всем. Ты не можешь сделать то же самое?
Я накидываю на нее куртку, потому что у нее уже зуб на зуб не попадает.
— Вот. Накинь.
И так всегда. Всю мою жизнь. Если она не справится, она сможет вернуться к Колину Адамсу. Или слепить из кого-то другого Кена. Она просит отвезти ее к подруге Сьерре.
— Мы будем работать над проектом отдельно, — заявляет Бриттани. Она протягивает мне куртку, когда мы подъезжаем к большому дому на пляже. — Ты хочешь собрать грелки или написать отчет?
— Без разницы.
— Ну, я хорошо пишу…
— О'кей. Я сделаю все остальное.
— Алекс, все не должно так закончиться.
Я вижу слезы в ее глазах. Я должен уехать, прежде чем они скатятся. Это уничтожит меня.
— Должно, — говорю я и уезжаю.
49. Бриттани
Использовав две коробки бумажных платков, Сьерра бросает попытки подбодрить меня, и я засыпаю от собственного плача. Утром я прошу ее не открывать шторы. Что плохого в том, чтобы проваляться весь день в кровати?
— Спасибо, что не добиваешь меня фразой «Я же говорила…»
Сьерра заставила меня встать, и теперь я думаю, во что переодеться. Она стоит у зеркала и красится.
— Я не говорю это, но думаю именно так.
— Спасибо, — сухо говорю я.
Сьерра бросает мне джинсы и вытаскивает из шкафа рубашку с длинными рукавами.
— Вот, надень это. Конечно, в моей одежде ты будешь выглядеть в два раза хуже, чем в своей, но все равно останешься самой красивой в «Фейерфилде».
— Не говори так.
— Почему? Это правда.
— Нет. У меня слишком толстая верхняя губа.
— Парни думают, что это сексуально. Кинозвезды платят большие деньги за большие губы.