тебя.
– Это лучше, чем ничего, Маргарет, – говорит он, недовольство буквально сочится из него. – Мне жаль, но это лучшее, что я могу вам предложить.
Моя мама выглядит совершенно опустошенной. Я хочу обратиться к ней, сказать, что должен быть способ все исправить, как-то удержать компанию на плаву. Я не позволю «Вудс энд Ко» умереть вместе с моим отцом. Эта компания – все, что он когда-либо знал, а теперь она принадлежит моей матери.
И ее снова собираются у нас отнять.
– А как же помолвка? – интересуюсь я.
Вес обручального кольца на моем пальце вновь становится ощутимым, и я нервно кручу его пальцем под столом.
– Ах да. Я как раз к этому подходил. – Гарри переключает свое внимание на меня. – Поскольку наша сделка больше недействительна, ты не обязана оставаться помолвленной с моим сыном. За те три месяца вы оба хорошо проявили себя. Лучше, чем я рассчитывал. Вам удалось разрушить имидж плейбоя, а цены акций «Кэррингтон Энтерпрайзес» стабилизировались. – Он благодарно кивает мне. – Итак, теперь ты освобождена от своих обязанностей. Возможно, вам придется сделать краткое заявление перед прессой, что помолвка расторгнута, обязательно утвердив вашу речь с пиар-отделом, а после вы можете вернуться к своей нормальной жизни, как будто этого никогда не было.
Я жду, что меня накроет облегчением от того, что больше не нужно притворяться, но ничего не происходит.
Потому что где-то есть подвох.
С Гарри всегда есть подвох.
И, конечно же, он берет следующую стопку бумаг у другого адвоката и бросает ее передо мной.
– Соглашение о неразглашении. Оно довольно стандартное. Не стесняйся ознакомиться с ним. Но в нем говорится, что ты никогда не должна рассказывать о фиктивной помолке в медиапространстве и тебе запрещено видеться с моим сыном, – ехидно заявляет он, отчего мой желудок сжимается. – Если ты не станешь соблюдать соглашение, у меня не останется другого выбора, кроме как подать в суд за незаконное присвоение коммерческой тайны и нарушение закона об интеллектуальной собственности.
«Этого не может быть. Этого не может быть».
– Вы не можете быть серьезным, – выдыхаю я, чувствуя, как сердце бешено колотится в груди. Я отрываю взгляд от соглашения и смотрю прямо на Гарри. – Вы не можете заставить меня не видеться с ним. Разве это справедливо по отношению к нему? Я понимаю, что вы не одобряете наши искренние чувства друг к другу и желание вступить в настоящие отношения, но должны понимать, что это нелепо, – возражаю я, и злость вспыхивает во мне. – Он возненавидит вас за это.
Мои слова приводят Гарри в ярость. Он прищуривает глаза, а мышцы челюсти напрягаются.
– Он и так презирает меня. Но, в любом случае, ему известно, что я забочусь о его интересах. А это, – он агрессивно постукивает пальцем по лежащему передо мной соглашению о неразглашении, – служит для защиты его интересов.
– Наши отношения – в его интересах, – огрызаюсь я. – Не пытайтесь убедить меня, что это не что иное, как попытка разлучить нас, чтобы дальше манипулировать своими сыном, заставляя его выполнять ваши приказы. Это ясно как день.
– Тебе следует выбросить из головы свои фантазия, которые заставляют думать, что ты останешься с моим сыном, – яростно шипит Гарри. – Ваша ложная помолвка позволила ему предстать в необходимом мне виде, без лишних изъянов и осложнений, которые присущи романтическим отношениям. Он не способен испытывать к тебе искренние чувства. Или к кому бы то ни было еще, раз уж на то пошло. Он унаследует компанию, которая стоит миллиарды долларов, и я не могу допустить, чтобы его отвлекали столь незначительные вещи, как влюбленность. – Гарри выплевывает последние слова, как змея избавляется от яда. Затем он указывает пальцем на маму. – Посмотри, к чему это привело твою мать. Сломленная, одинокая, собирающаяся унаследовать такую же развалившуюся компанию.
Мама выглядит так, будто тонет в бассейне собственных страданий.
Сердце кровью обливается при виде этой картины. Она старалась держаться после смерти отца, а сейчас их детище, которое они с ее покойным мужем десятилетиями возводили с нуля, снова впало в финансовое отчаяние. Это окончательно опустошит мою маму.
Я не могу позволить Гарри поступить так с моей семьей.
Мой отец с самого начала был прав насчет Гарри. Он эгоистичен и лишен какого-либо сочувствия к ближним. Готов пожертвовать счастьем Дэниела, лишь бы его никто и ничто не «отвлекало». Гарри готов на все, чтобы защитить свою империю и собственные интересы, и хоть я и переполнена злостью от его поступка, это меня ни капли не удивляет.
Но у меня нет другого выбора, кроме как сыграть в его игру.
Я ненадолго закрываю глаза, мучаясь с принятием подобного решения. Но как бы я ни сопротивлялась, мне нужно это сделать. Моя семья имеет большое значение для меня. Поверить не могу, что мне придется покинуть единственного человека, который поддерживал меня и безгранично любил. Одна только мысль об этом оставляет глубокую рану на моем сердце, и я не могу даже представить, каково это – действительно поступить так.
– Отлично. Я подпишу это соглашение. Я полностью исчезну из жизни Дэниела, – заявляю я, с трудом выговаривая слова. – Но при одном условии: «Вудс энд Ко» и дальше продолжат работать над проектом морского порта.
Глаза Гарри горят адским пламенем.
– Хочешь заключить сделку?
– Я просто играю по вашим правилам, Гарри, – приторно сладко говорю я. – Вы не можете заявляться сюда и требовать от меня и моей матери все, что вздумается. Вы не можете получить все. Либо вы оставляете проект себе, и я продолжаю жить припеваючи с вашим сыном, либо я подписываю соглашение о неразглашении, но «Вудс энд Ко» получает возможность закончить начатое. Выбирайте, – резко говорю я. – Вы не можете заставить меня поставить подпись на этой бумажке. Это должно быть по моей доброй воле. Поэтому я опять лишаю себя всякого выбора. – Мама сочувственно смотрит на меня, опуская взгляд на мои дрожащие губы. – Чтобы дать вам шанс проявить хоть какую-то благосклонность к моей семье. Мой отец не первый раз обжегся из-за ваших сделок. По крайней мере вы задолжали ему хотя бы это. – Каждый вздох обжигает горло, когда я наталкиваюсь на презрительный взгляд Гарри. – И вы ошибаетесь насчет того, что моя мать неспособна стать хорошим генеральным директором. Она была рядом с моим отцом с самого начала и заслуживает равного признания. Так что не надо сидеть здесь и принижать ее, будто она ни черта не сделала, дабы заслужить свое нынешнее положение. Она превосходный лидер. Она справится. Сможет завершить проект и сделает это превосходно.
Гарри молчит. Ему требуется некоторое время, прежде чем он выпрямляется, собравшись с мыслями, и начинает обсуждать что-то со своими адвокатами. Они перешептываются друг с другом, обдумывая предложение, которое я выложила перед ними на стол. Через несколько минут они возвращаются в прежние позы, и три пары неприветливых глаз критически оценивают меня.
– Хорошо, – резко говорит Гарри. – «Вудс энд Ко» останется в проекте при условии, если Маргарет Вудс сможет доказать, что справится с этой задачей. Ежемесячно будет проводиться оценка ее руководящих и управленческих навыков.
– И ее навыки будут оценены справедливо. Нейтральным советом директоров, – парирую я, и Гарри вздыхает.
– Ладно.
– И мы обсудим новый контракт с нашими адвокатами и вернемся к вам с решением к концу недели.
– К концу сегодняшнего дня, – нетерпеливо заявляет Гарри.
Я стискиваю зубы.
– Отлично.
– Как только все будет подписано, ты соберешь свои вещи и съедешь с пентхауса в течение двадцати четырех часов, – инструктирует он меня, и мое сердце замирает. – И расстанешься с Дэниелом. Как сочтешь нужным. Просто убедись, что все будет кончено.
– Может, стоит сказать, что мы расстаемся, потому что вы шантажируете меня?
– Тебе запрещено упоминать о моем вмешательстве. Это часть соглашения о неразглашении. Но не стесняйся использовать любой другой предлог для разрыва отношений.
– Из вас вышел просто идеальный отец, не так ли?
– Я делаю все возможное, чтобы превратить его в великого лидера, – выплевывает Гарри. – И если разбитое сердце сделает его таковым, то так тому и быть.
Наглость этого человека выше всяких похвал.
– На этом все, – завершает разговор Гарри и, закрыв портфель, вскакивает со своего места. – Жду ответа от вашего адвоката, дамы.
Он наклоняет голову в сторону моей мамы, но, когда поворачивается ко мне, его глаза озадаченно сужаются, как будто он поражен тем, что видит во мне, как будто совершенно недооценил меня как личность.
Я, расправив плечи и вздернув подбородок, выдерживаю его взгляд. Он лишь качает головой и покидает конференц-зал, его адвокаты следуют за ним.
Глава двадцать седьмая
Как только Гарри уходит, мама бросается ко мне.
– Алекс, – выдыхает она, цепляясь за мои руки. – Что ты наделала?
– То, что нужно было, – настаиваю я, чувствуя, как затягивается узел в животе от осознания того, что я только что натворила. Поверить не могу, что в одиночку разрушила наши отношения, а Дэниел даже не знает.
– Ты не должна была так поступать. – Она качает головой, и слезы появляются на ее глазах. – Возможно, я смогла бы найти другой способ спасти компанию…
– Мы обе знаем, что вы с папой несколько месяцев пытались найти выход из этой ситуации, но все безуспешно, – говорю я удрученно.
– Тебе действительно не нужно было этого делать, Алекс, – произносит она, обхватив мои щеки ладонями. Сочувствие проступает на ее лице, когда она смотрит на меня. – Ты ведь любишь его.
– Люблю. – Я киваю, пытаясь сдержать слезы. Прячу агонию за улыбкой. – Но я хочу защитить тебя и папино наследие. И, честно говоря, я счастлива, что это был мой выбор.
– Ох, Алекс. Моя маленькая девочка. – С ее губ срывается всхлип, и она обнимает меня. – Ты всегда жертвовала собой ради нас. Когда все должно было быть наоборот.