Карла стискивает пальцами мое плечо.
— Выше нос, чика, у меня все под контролем.
Мне очень хочется ей верить.
За последние семнадцать месяцев я узнала о Карле много нового. На прежнем месте работы она зарекомендовала себя не просто хорошим адвокатом. Она была адвокатом экстра-класса. И еще до того, как ей стукнуло тридцать, вела и выигрывала сложнейшие дела, за которые ей платили чемоданы денег. Разоблачила и отправила за решетку целую армию мерзавцев и подонков.
А потом, несмотря на огромные заработки и славу, сделала выбор в пользу спокойной размеренной жизни. Взяв все свои сбережения, Карла переехала в Патчог и открыла маленькую юридическую компанию, в которой была сама себе хозяйкой.
Карла уверяет, что вытащит меня из-за решетки, чего бы ей это ни стоило.
И мы обе понимаем, что, когда все закончится, она с удовольствием вернется к своей рутине.
Когда я сажусь за наш стол в зале суда, все ощущается как-то по-новому, несколько иначе, чем вчера.
Настала пора самим переходить в наступление. Показания свидетелей, которых привлекла Карла, за несколько ближайших дней решат исход процесса и мою судьбу.
— Готова ли сторона защиты вызвать своего первого свидетеля? — спрашивает судья Палмер.
— Готова, — кивает Карла. — Сторона защиты вызывает Элли Саммерс.
Мы разработали стратегию и будем неотступно ей следовать.
Плевать, что моего мужа не найти, главное — к тому моменту, когда свидетели закончат дачу показаний, присяжные поймут — он получил по заслугам.
Элли поднимается с одной из скамей в задней части зала и выходит к кафедре свидетелей.
Прежде чем принести клятву, она кидает взгляд на Глорию и Майка.
Потом смотрит на меня.
Я киваю.
Ей по-прежнему страшно, но она знает, что должна все рассказать.
Ради меня. Ради Лорин. Ради матери Лорин.
Ради брата Лорин.
Карла, уговаривая Элли выступить свидетельницей, взывала к чести и долгу, однако решающую роль сыграло чувство вины, а также страстное желание поставить в этом деле точку и жить дальше.
Именно Карле удалось донести до Элли простую мысль — она будет терзаться до конца своих дней, если не выведет на чистую воду моего мужа и всех тех, кто ему помогал. И это принесло неплохие плоды.
Элли выглядит очень усталой. Собственно, мы все вымотаны до предела. Но бывшая куратор Лорин знает — впереди ее ждет последний и решительный бой. Принеся клятву, она открывает всем жуткую правду, которую столько времени скрывала.
В ходе допроса, который проводит Карла, Элли рассказывает о письме, которое Лорин ей прислала на электронную почту за несколько недель до своей смерти. В этом письме девушка писала, как боится — причем не только за свою жизнь, но и за жизнь своих родных.
Причина очевидна — потому что полиция не на ее стороне.
Потом Элли говорит, кого Лорин обвинила в изнасиловании.
Подозреваю, Элли знала имя мерзавца еще в тот день, когда я загнала ее в угол магазина, в котором она работала.
Я слушаю показания Элли и чувствую, как меня переполняет восхищение.
Надо иметь недюжинное мужество, чтобы выступить перед незнакомыми людьми так откровенно и честно.
Я это знаю по себе.
— Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что была слишком юна и неопытна и потому просто не знала, что делать, — говорит Элли. — Я ведь могла поступить совсем иначе. Но и я была очень напугана. Вот что он со мной сделал.
— Ваша честь, — вздыхает обвинитель Робертс. — Разрешите уточнить, кого именно мы сейчас судим? Процесс посвящен вовсе не тому, что полиция сделала или отказалась делать для раскрытия преступления, которое не имеет никакого отношения к Эрин Кеннеди…
— Еще как имеет, — возражает Карла.
Пока она спорит с Робертсом, взгляд Элли скользит по лицам присутствующих и снова упирается в Глорию.
Я оборачиваюсь и вижу, что за моей спиной сидит вся моя семья.
Мама с папой — белые как мел, но выглядят решительно.
По бокам от них устроились Таня и Бад.
Мне едва удается сдержать слезы облегчения.
Приезд семьи внезапно заставляет меня поверить, что еще не все пропало, еще есть надежда. Раз Мавра и Джон нашли в себе силы сесть на самолет и прилететь в Нью-Йорк, значит, есть вероятность, пусть и небольшая, что мне сойдет с рук содеянное.
Удача теперь на моей стороне.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯВСЯ ПРАВДА
Тогда
Повлияла ли наша ссора с Беном на то, что в последующие несколько месяцев мы становимся с Кайлом гораздо ближе друг к другу?
Конечно.
Произошло бы это без ссоры с Беном?
Возможно.
После той беседы на берегу океана мы как ни в чем не бывало возобновляем общение. Встречаемся в различных барах, обедаем вместе. Проводим время на Лонг-Айленде и в Нью-Йорке.
Кайлу удается подыскать себе жилье на побережье, но чуть дальше, в Беллпорте, зато рядом с пляжем. Его «маленькое гнездышко» — дом из моих грез — это вилла в георгианском стиле с настоящими дубовыми перекрытиями и балками и сводчатыми окнами в каждой комнате. От нее идет дощатая дорожка прямо к морю, вдоль которой по вечерам Кайл расставляет стеклянные фонари с горящими свечами — будто ждет гостей.
Я понимаю, что его и без того плохие отношения с семьей стали еще более натянутыми после того, как он решил съехать из фамильного особняка в Истхэмптоне.
Сейчас он о родне практически и не упоминает.
Как-то раз мы проезжаем мимо его родового поместья — оно огромное, с дороги видна только крыша особняка.
— Поверить не могу, что ты мог там жить и при этом избегать встречи со своей родней, — говорю я.
— Тем не менее мне это удавалось. Впрочем, отец обладает невероятной, буквально сверхъестественной способностью находить меня, где бы я ни спрятался, — отвечает Кайл, кривя рот.
Больше мы стараемся на эту тему не говорить.
Иногда мне кажется, что Кайл, несмотря на свое состояние и связи, самый одинокий на свете человек.
Возможно, именно это меня в нем и привлекает.
Когда находишься в обществе того, кто считает, что у него нет никого на всем белом свете, ощущаешь себя не настолько одинокой.
О том, что натворил Дэнни, знают Кайл, Элли Саммерс и я. Моя семья и друзья начинают замечать во мне перемены. Они знают, что я больше не скорблю по Дэнни, как раньше, и дело тут вовсе не в том, что время чуть подлечило мои душевные раны.
Близкие не упрекают меня, но, как мне кажется, начинают подозревать, что я поверила в обоснованность обвинений, выдвинутых против Дэнни департаментом полиции Ньюпорта.
Карла время от времени напоминает о себе, но это происходит все реже и реже — в силу того, что я совершенно очевидно не горю желанием общаться.
Я по-прежнему считаю, что Дэнни кто-то подставил. Кайл совершенно прав, скорее всего, кто-то из коллег Дэнни не хотел, чтобы тот открыл правду о том, что случилось с Лорин.
И я подозреваю, что этот «кто-то» — Бен Митчелл.
Получается, Дэнни, принимая во внимание случившееся с Лорин, все же покрывал именно Бена.
Кайл многим из моих знакомых симпатичен, и все отмечают, что мне идет на пользу общение с ним.
Лесли остается единственным человеком, которого Кайлу не удается до конца очаровать и покорить — но я догадываюсь, в чем секрет.
Как-то мартовским днем мы встречаемся за обедом в ресторанчике неподалеку от ее офиса. Пока еще слишком прохладно, чтобы сидеть за столиком на уличной террасе, но тем не менее именно там мы и устраиваемся — в пальто и шарфах. Мы хохочем — Лесли рассказывает, как ее племянник с племянницей сходят с ума по Пеннивайзу, как упрашивают ее скачать новый фильм «Оно», а Лесли не знает, что делать: если пойдет у них на поводу, сломает образ строгой тетушки.
— Тебя не беспокоит, что они увлечены клоуном, который является чудовищем и маньяком-убийцей? — спрашиваю я.
— Думаю, в этом виноват Трамп! — отвечает Лесли, и мы обе хохочем, поскольку она не только убежденная сторонница республиканской партии, но еще и состоит в ней.
Я рассказываю, что Кайл собирается отпраздновать свой переезд. Выслушав меня, «Лесли выдерживает паузу — достаточно красноречивую, чтобы я прочувствовала ее отношение к моему другу.
— Он тебе не нравится, — вздыхаю я.
— Я этого не говорила, — возражает Лесли. — Просто… я чувствую, что с ним что-то не так, а что — сама понять не могу.
— Хотелось бы пустить в ход избитую фразу: «Скажи мне как врач врачу…», да не могу… Ты всю оставшуюся жизнь будешь корить себя из-за того, что случилось с Дэнни?
— Само собой, — кивает Лесли и смотрит на меня. — Но ты, ты, Эрин… Тебе надо жить дальше. Ты просто обязана. Я и вправду так считаю. Что же до моего отношения к Кайлу… Может… может, меня смущают обстоятельства, при которых вы познакомились. То, что он сам пережил психологическую травму. На встречах анонимных алкоголиков неизменно звучит один совет: «Не стоит заводить дружбу или вступать в отношения с кем-либо из группы — каждый из вас так сильно нуждается в поддержке, что не способен оказать ее другому».
— Что-то в этом духе говорила и моя сестра, — признаюсь я. — Но… Кайл ничего от меня не требует.
Лесли молчит, поглаживая длинными изящными пальцами шелковый шарф, — явно старается подобрать точные слова.
— Совсем недавно тебя мучила мысль, что Дэнни, возможно, решил связать свою жизнь с тобой, пытаясь таким образом искупить вину, которую чувствовал перед Лорин, — наконец, произносит она. У меня внутри все сжимается — до меня доходит, к чему клонит Лесли. — Тебя не приходило в голову, что тем же руководствуется и Кайл?
Несмотря на охватившее раздражение, я небрежно пожимаю плечами.
— Так мы с Кайлом не в отношениях, — отвечаю я. — Это большая разница.
— Как скажешь, — копирует мое движение Лесли.
Она меняет тему. Видимо, выражение моего лица слишком красноречиво.
Теплым апрельским вечером Кайл наконец решается отпраздновать свой переезд.