В церкви шумно и бурно обсуждали что‑то. Бланш приказала себе не бояться: может быть, такие яростные споры — обычное дело на деревенских собраниях. Она совершенно не представляла себе, так ли это, потому что у нее не было такого опыта.
Бланш не слишком любила быть в толпе. Когда ей было восемь лет, она упала в обморок на весеннем майском празднике, а через год такой же обморок случился с ней в цирке. С тех пор она держалась как можно дальше от хрипло кричащих толп. Но это было давно.
Сейчас ее неуверенность выглядит глупо. К тому же ей очень любопытно посмотреть, что там происходит, и увидеть, какую роль играет в этом действе сэр Рекс.
Но внутри закричал какой‑то человек — громко и сердито.
Бланш похолодела от страха. Ей вдруг очень захотелось повернуться и убежать отсюда. На секунду она вспомнила, как очнулась тогда на майском празднике в объятиях отца, а вокруг нее стояли десять или двенадцать человек — фермеры и их жены, и внутри ее был страх, разрывавший ее, словно когти зверя. Этот же мучительный страх она почувствовала, очнувшись после обморока в цирке. И эти же самые когти она чувствовала сейчас в своем животе.
Бланш попыталась прогнать страх. У нее нет причин для тревоги и тем более для паники. Это всего лишь собрание, напомнила она себе. И ей не нужно избегать толпы. Толпа в зале на балу или в музее никогда ее не пугала. Что с ней не в порядке?
Внезапно она поняла, что в ее уме живут расплывчатые темные тени, что она носит их в себе уже много лет, но не обращает на них внимания. Так владельцы замка не желают замечать живущее в замке привидение. Но теперь эти образы проснулись и требовали от нее внимания. И Бланш знала, что это страшные и жестокие образы. Боль пронзила ее голову.
Что с ней происходит? Ее снова охватила паника. Откуда у нее это ужасное ощущение, что, если она очень сильно постарается, эти туманные образы в конце концов станут четкими — через столько лет? Ей неинтересно вспоминать этот давний бунт.
Потом она услышала голос сэра Рекса, спокойный и ровный.
Она почувствовала себя так, как будто сэр Рекс протянул руку, поддержал ее и не дал упасть. Бланш снова почувствовала твердую землю под ногами. Она опять могла дышать. Когти впивались в нее уже не так сильно. Сэр Рекс — такой человек, которому кто угодно может доверить себя. Она сделала глубокий вдох, поднялась по ступеням крыльца, вошла внутрь и встала в конце нефа. Как глупо было думать, что воспоминания о том, что было двадцать лет назад, вернутся к ней!
Бланш быстро огляделась вокруг. В церкви было человек пятьдесят или даже больше. Внутри совершенно не оставалось свободного места: все скамьи были заняты, и в проходах между ними тоже стояли люди. Сэр Рекс вместе с еще четырьмя джентльменами стоял перед алтарем. В тот момент, когда Бланш заметила его, он тоже ее увидел.
Их взгляды встретились, и его удивление сменилось улыбкой.
Бланш улыбнулась ему в ответ. Теперь ей стало легче, но по‑прежнему было трудно дышать.
Десять или двенадцать человек заговорили одновременно, и девушке снова стало страшно. Тревога охватила ее, подавляя присущую ей способность рассуждать хладнокровно и благоразумно. Бланш бросала быстрые взгляды на возбужденную толпу вокруг себя. Она внезапно почувствовала, что ей не надо было входить внутрь.
Те сваленные когда‑то в кучу в дальнем углу сознания старые мрачные тени теперь снова были готовы возникнуть перед ее глазами.
Что с ней происходит?
Бланш не могла дышать. Ей не хватало воздуха. И все вокруг так громко кричали!
Она почувствовала, что может потерять сознание. Надо уйти из этой толпы! Ничего не видя, она вытянула перед собой руку. Ее ладонь коснулась чьего‑то плеча, и Бланш резко отшатнулась в сторону. Она пыталась разглядеть по другую сторону толпы сэра Рекса и не поддаваться жестокому паническому страху.
— У нас был обвал в стволе! Он вам не скажет, значит, скажу я! Обвал в стволе шахты, и еще какой! Только по Божьей воле там уже никого не было! — крикнул кто‑то.
Еще около десятка гневных голосов закричали, подтверждая его слова.
Бланш показалось, что земля закачалась у нее под ногами. Девушка поняла, что должна уйти отсюда, пока не потеряла сознание и не упала.
Но когда она повернулась к двери, чьи‑то пальцы сжали ее ладонь. Перед ней были два очень светлых, почти белых глаза, и она увидела в них ненависть.
Бланш закричала, потому что этот человек зло усмехался и хотел схватить ее. И повсюду была кровь.
— Бланш!
Она стала вырываться. Вокруг возник хаос. Столько тел, столько людей! Она толкалась, пролезала между ними, поворачивалась, но кто‑то схватил ее сзади. Это было уже слишком.
Они забрали маму. Мама!
— Бланш!
Она, шатаясь, прижималась к стене. Чужие руки держали ее в плену, не давая уйти. Она дико смотрела на толпу. Тяжелые кулаки разрезали воздух. Черты лиц расплывались перед ее глазами. В воздух взлетели вилы и лопаты.
Она каким‑то образом вырвалась на свободу, спотыкаясь, пробежала по ступеням, распахнула дверь и упала, едва ступив за порог церкви. Камни и галька прорвали ее перчатки и оцарапали щеки.
Столько ненависти, и везде была кровь. Она лежала в крови, и мама исчезла…
Бланш пыталась бороться, старалась вздохнуть, но было поздно. Тени стояли над ней — тени насилия и смерти. А потом наступила темнота.
Он отпустил ее, когда понял, что она не в себе. Она выбежала из церкви, упала на ступенях крыльца и покатилась вниз. Он в ужасе рванулся за ней. Сэр Рекс сбежал с крыльца на одном дыхании, необычайно ловко управившись со своим костылем, и упал на одно колено рядом с ней.
— Бланш! — позвал он и, отложив в сторону костыль, прижал девушку к себе. Она была белее бумаги, щеку пересекала длинная царапина.
Сэра Рекса охватил страх за нее. Он пощупал у нее пульс — удары были сильные, но слишком частые.
— Бланш, очнитесь! — резко сказал он.
— Сэр Рекс!
Он узнал голос своего лакея и заметил, что тот подает ему нюхательную соль. Сэр Рекс поднес лекарство к ноздрям Бланш. Она закашлялась, и ее веки задрожали. Сэр Рекс сжал ее крепче. Наконец ее глаза открылись, и он почувствовал огромное облегчение.
— Все в порядке, — спокойно сказал он девушке. — Вы потеряли сознание. Полежите еще минуту.
Но сам он мрачно подумал: это не просто обморок. Это что‑то серьезное: он видел ужас в ее глазах.
Зеленовато‑голубые глаза Бланш встретилась с взглядом сэра Рекса. Ее щеки начали розоветь. Потом она огляделась, и он увидел, как ее глаза расширились от страха. Он проследил за ее взглядом — все, кто был в церкви, столпились вокруг них.
— Отойдите дальше! Ей нужен воздух!
Толпа мгновенно подчинилась.
Бланш попыталась подняться. Сэр Рекс помог ей сесть.
— Я упала в обморок? — хрипло спросила она.
Только теперь сэр Рекс заметил, как крепко они прижимаются друг к другу. Но сейчас это было не важно. За всю свою жизнь он еще не испытывал такого сильного чувства — и это было желание защитить Бланш. Он еще сильней стиснул ее в объятиях.
— Кажется, да. Пожалуйста, посидите еще немного.
Она глотнула воздуха и сказала:
— Извините, мне так жаль.
Он увидел, как по ее щеке скатилась слеза.
— Не смейте извиняться! — строго произнес сэр Рекс и приказал своему лакею Джеку Харди: — Распорядись, чтобы сюда подали карету леди Херрингтон.
И Харди мгновенно умчался.
Несмотря на охватившую его тревогу, сэр Рекс ободряюще улыбнулся перепуганной девушке.
— Пожалуйста, отдохните еще немного, — ласково попросил он, достал платок и, нежно прикоснувшись, вытер ее слезу.
Бланш слабо улыбнулась ему:
— В церкви было так тесно. Я, должно быть, задохнулась.
Он в ответ только улыбнулся. В церкви были открыты все окна, значит, едва ли там не хватало воздуха.
— Вам лучше?
Бланш кивнула. Она действительно выглядела лучше.
— Я прекрасно себя чувствую. Это правда, — заверила она.
Он молчал, не решаясь согласиться.
— Сэр, — окликнул его один из шахтеров и протянул ему руку.
Сэр Рекс просунул свою руку под руку Бланш и встал с помощью шахтера. Кто‑то подал ему костыль, на который он тут же оперся. Он не хотел выпускать из рук Бланш. Сейчас, когда она прижималась к его боку, он не мог не чувствовать, какая она маленькая, хрупкая и женственная.
Может быть, она боится закрытых пространств?
Бланш посмотрела на него, потом на людей, толпившихся вокруг церкви. Ее лицо отражало тревогу и озабоченность, но она улыбалась.
Теперь сэр Рекс достаточно хорошо знал ее, чтобы понимать, когда она улыбается только из вежливости.
— Бланш, вы часто теряете сознание?
— Нет.
Ее ответ не понравился Рексу.
— Я вызову в Боденик доктора Линнея.
— Я прекрасно себя чувствую, сэр Рекс, — повторила Бланш и отодвинулась от него. Сэр Рекс был вынужден отпустить ее руку. — Люди в церкви действительно были очень сердиты или мне это почудилось?
Сэр Рекс удивился, но терпеливо объяснил:
— Споры у нас обычно бывают горячими. Каждый вопрос, который здесь обсуждается, может означать жизнь или смерть. Эти люди трудятся долго и тяжело, обычно за очень маленькое вознаграждение. Да, они сердиты, но кто может упрекнуть их за это?
Бланш вздрогнула.
— Могли бы они причинить вам вред?
Сэр Рекс не понял ее вопроса. Она боится, что он окажется в опасности?
— Я хорошо плачу моим работникам и слежу, чтобы в моих шахтах всегда было хорошее освещение и вентиляция. Стволы шахт осматривают каждую неделю: лучше я потеряю часть дохода, чем чью‑то жизнь. Поэтому я доверяю тем, кто служит у меня.
Бланш внимательно посмотрела на него, словно не могла решить, верить ему или нет.
Он улыбнулся ей:
— Это было собрание, леди Бланш. Это был просто спор. У нас не было ни одного случая насилия с тех пор, как я открыл шахты на землях Боденика, а они работают уже шесть лет. Такие собрания существуют как раз для того, чтобы не было жестоких столкновений.