овезло, что ты не в аспирантуре. Повезло, что не по уши в долгах. Что у тебя вообще есть выбор.
В медицинском университете Ребекка тоже училась лучше всех. И она очень исхудала, решила я. За пределами больницы и города стало заметно, как же сестра вымоталась. Вокруг глаз появились морщинки.
– В общем, так. – Она села на краешек пластикового стула. – По словам мамы, ты вот-вот сломаешься, твоя жизнь дала трещину.
Трещины были повсюду, в стенах, между мебелью, и Эмми ускользала в эти трещины, ускользала…
– Я сломалась лишь раз, – продолжала Ребекка. – В первый год ординатуры. Просветление обычно наступает поздно. Понимаешь? Пока очнешься, пока трезво все оценишь… Поздно. Приплыли.
Это прозвучало с надрывом, словно она говорила не только обо мне, но и о себе. Однако меня зацепило. Я никогда не буду свободна. Ребекка ни за что не догадается, насколько она права.
– Ты вроде бы справилась, – заметила я.
– Ладно. Короче говоря, я к тебе приехала.
Я переживала, что любые мои откровения будут сразу переданы маме. Как же мне не хватало Эмми!
– Ребекка. Я не могу вернуться.
Я надеялась, она услышит тайный смысл, как услышала бы Эмми. Разглядит в моих глазах. Распознает выражение лица, которое сама порой видит в зеркале.
Сестра пристально смотрела на меня; я ждала – сумеет ли она уловить что-нибудь в моих словах?
Ребекка вздохнула и взяла из холодильника минералку. Минералку Эмми.
– Поговори со мной, – предложила.
Откуда начать? Как начать? У Ребекки было обо мне определенное представление, но время шло, и я менялась, и накопилось столько разного, чего она обо мне не знала. Тем не менее я хотела сообщить ей хоть что-нибудь. Ведь она проделала ради меня долгий путь.
– Его зовут Кайл, – сказала я с ухмылкой, которая вызвала у нее смех.
– Как же ты познакомилась с этим Кайлом?
– Он коп, который ищет Эмми.
Ребекка вскинулась, округлила глаза:
– Ты что?!
– А что?
– У тебя нет ни малейшего уважения к границам, Лия. А я-то – примчала на помощь, наивная! Господи, это кончится очень-очень плохо…
Такое простое утверждение – и такое категорическое. Меня ждет бесславный конец: нож между ребер, пока я буду спать, беззащитная и ни о чем не подозревающая.
– Ты отдаешь всю себя, Лия. И окружающие этим пользуются. В жизни нужно брать, а не отдавать, – заявила Ребекка, и я словно маму услышала.
Знакомая песня: Ребекка с мамой – люди стойкие, практичные и независимые, я же никак не обрету твердую почву под ногами.
С их точки зрения, желание раздавать себя по кусочкам и ничего не ждать взамен – самый настоящий грех. Предназначение любой работы – двигать человека вперед. Именно так мама вытащила себя из бедности – и успешно передала этот метод Ребекке. Ребекка уже не могла по-другому. Поэтому я стерпела критику молча – пусть сестра жалит, пусть радуется своему превосходству. Ведь если честно, я не променяла бы свою жизнь на жизнь Ребекки даже сейчас.
– Так. – Она огляделась. – Приступим.
– К чему?
– Ты рассказываешь мне про свои проблемы, а я помогаю тебе их решить.
Я подумала, Ребекка шутит, но нет. Она всерьез считала, будто все можно решить.
– Слушай, если хочешь у меня погостить, милости прошу. Но в эти игры мы играть не будем.
– Почему, Лия?
– Потому что ты ничего не знаешь о моей теперешней жизни!
– Так, может, я и хочу узнать!
Щеки у Ребекки ввалились, и у меня вдруг мелькнуло – интересовался ли кто-нибудь проблемами самой Ребекки? А я? Смогла бы я вот так? Прыгнуть в самолет, арендовать машину, приехать к сестре – и поинтересоваться, как она?
Я вздохнула. Посмотрела на ее багаж. Сосредоточилась на задаче, которая была мне по силам.
– Сколько ты у меня пробудешь?
Ребекка поняла, что я протягиваю ей ветвь мира, и приняла ее. Облокотилась на кухонную тумбу, сказала спокойней:
– Завтра вечером уже уеду.
– Послушай, я тебе рада. Честное слово. Только у меня куча нерешенных дел. Поэтому давай для начала остынем, ладно?
– Остынем, – кивнула Ребекка.
– Позвони маме. Скажи – ты здесь. Скажи – все в порядке. Хочешь помочь? Вот это и будет помощь.
Я же пока подготовила комнату Эмми. Хорошо, что Ребекка наконец приехала, – и неважно почему. Она моя старшая сестра, и очень разумная. С ней переживать тяжелые времена легче, это правда. Ребекка услышит приближающуюся опасность, поймет, реальна та или нет.
Потом я села за компьютер, а Ребекка затеяла уборку. Я не возражала – пускай. Сестра ведь думала, что это мне поможет, так почему было ее не порадовать?
Я работала за кухонным столом, Ребекка слушала радио и временами спрашивала: «Выкинуть или оставить?» – а я отвечала: «Выкинуть».
Звякнуло оповещение электронной почты, и я резко выпрямилась. Новое письмо от TeacherLeahStevens. От Тео. Я открыла послание. Одна-единственная строчка.
Девушка забывает о мужчине в машине.
Шею обдало холодком. Тео не отступил и не струсил. Поначалу мне было тревожно: не слишком ли я на него надавила, как недавно на Аарона? Я даже ждала в глубине души – сейчас Тео прибежит ко мне и станет умолять: «Не выдавайте, это была шутка, просто шутка».
Он не прибежал. Наоборот, повысил ставки. Не поверил в то, что у меня есть против него доказательства? Или решил, что я ими не воспользуюсь? Почему? Потому что у него тоже против меня что-то имелось – я забыла о «мужчине в машине». Надо полагать, Тео намекал на Джеймса Финли, но при чем тут…
– Лия? – Ребекка выжидательно смотрела на меня.
– Прости, что?
Она показала газету. Ту самую, бостонскую.
– Выкинуть или оставить?
Я закрыла глаза.
– Оставить.
Вновь увидела тех девушек. Череда лиц на месте преступления, все сливаются в одно. Девушки из статьи, лица, лица… Я сама чуть не пополнила их ряды.
Вот Аарон погружает мое тело в ванну. Позже объясняет: «Лию не взяли на работу после университета. Бедняжка была вынуждена жить у нас, без денег, спала на диване. Так стыдилась этого, что даже маме не рассказывала. Пила, грустила. Мы не знали»…
Что меня спасло? Чего не хватило Аарону? Одной таблетки? Двух? Или я стала отбиваться, испортила его идеальную инсценировку? Или закричала, и он побоялся, что кто-нибудь услышит?
Я едва не стала фотографией в газете. Легким качанием читательской головы перед просмотром следующей статьи. Чужой историей, основанной на неизвестной правде. Голосом, которого никто не слышит.
Глава 33
Ребекка продолжила убирать в кухонных ящиках, а я стала рыться в школьных тетрадях. Я переосмысливала все, что Тео писал или говорил мне. Слова по телефону, пугающие намеки в электронных письмах. Не интересно, кто на тебя сейчас смотрит?
Что еще я могла толковать неправильно – думая про другого человека, в другом контексте? Я открыла сочинение Тео, написанное еще до происшествия с Бетани. Нашла строки, которые недавно зачитала Кайлу:
Мальчик видит ее и знает, что она сделала.
Мальчик представляет обмякшие конечности и цвет – красный.
Возможно, Тео говорил не о вымышленном персонаже? У меня тогда мелькнула мысль: «Это обо мне, Тео намекает на свою осведомленность о моем прошлом». Мелькнула, потому что я искала намеки. Ждала их. Я вообразила, что дождалась. Что Тео подразумевает тот ужасный поступок, который мне приписывали: ложь в статье, повлекшая за собой смерть Аарона Хэмптона. Хотя, возможно, Тео говорил не об этом?
Возможно, он еще тогда пытался мне что-то рассказать?
Я хотела услышать его объяснения. Он сейчас наверняка был возле компьютера.
Я написала:
Слушаю.
Компьютер звякнул в ответ.
Встретимся там через 30 минут.
Я посмотрела на Ребекку, потом на часы и вновь на монитор.
Где – там?
Я ждала. Ждала. Обновляла входящую почту. Прошло десять минут, ответа не было. Значит, и не будет. Осталось двадцать минут.
Я схватила ключи. Бросила:
– Скоро вернусь.
– Погоди! Ты куда?
Вдруг сестра попросится со мной?
– Один час, Ребекка, – крикнула я уже с порога. – Я вернусь.
Надеюсь, так оно и будет.
Я выскочила из дома, быстро дошла до машины.
Какое место имел в виду Тео? Вариантов много. Я знала, где он живет, и знала, где нашли «мужчину в машине».
Через десять минут я остановилась на пустой парковке у «Приозерной таверны». Свет внутри не горел – для обеденной смены еще рано. Ветер трепал флаг на шесте. Я обогнула таверну сзади, подошла к покрытому гравием склону. Здесь достали из озера машину Эмми.
Я спустилась в грязь. Холодный ветер гнал волны, и я пожалела о забытой куртке. Внизу никого не было. Я посмотрела на часы, остановилась у кромки воды, обвела взглядом деревья вокруг.
– Почти угадали.
Это прозвучало откуда-то от воды, и я шагнула к зарослям. Ухватилась за ближайшую ветку, чтобы не упасть, и увидела его – он сидел на бревне у самой воды, за береговым изгибом. Сидел в коричневой рубашке, темных спортивных штанах и грязных кроссовках. Если бы Тео не заговорил, я могла бы сколько угодно смотреть мимо него – сквозь него.
– Зачем мы здесь, Тео?
Он склонил голову набок.
– Вы не помните? Странно. Я мог бы поклясться, что это были вы…
– Что – я? – Я шагнула к нему, растирая руки до самых плеч.
– Девушка той ночью. Девушка, которая тащила к озеру тело…
Я судорожно вдохнула.
– Ты это видел?!
– Я многое вижу, – ответил Тео.
– И никому не рассказал?
Он встал, и я сразу вспомнила, какой он высокий.
– Нет. Мужчину я не знал. Мало ли, вдруг он сделал девушке что-то плохое? Вдруг заслужил? Не мое дело, короче говоря. Обе девушки казались такими маленькими… – Тео оглядел меня с ног до головы.
– Обе? Не одна девушка?
Меня охватила ужасная надежда, даже на фоне такого рассказа.