По словам Тео, она паниковала. Эмми была невиновна, не знала о случившемся. Вовсе не Джеймс Финли втянул ее в передрягу, это сделала Бетани. Все произошло в считаные секунды.
Я продолжала рассуждать. Предположим, Бетани ранили в другом месте – и принесли сюда, в лес, специально. Поближе к месту работы Дейвиса Кобба. «Козла Кобба», который, как считала Эмми, изводил меня звонками. А Бетани была настолько похожа на меня, что Эмми планировала официально сделать из нее Лию Стивенс. Анонимный звонок, поступивший гораздо позже, привязал Дейвиса к месту преступления. Звонок из школы – его могла сделать я. А Эмми при этом оставалась в стороне.
Под руководством карты я вышла четко к своему заднему двору.
Цепочка Эмми на заднем крыльце. Место, откуда все началось.
Она подолгу вглядывалась в лес. Вглядывалась и переживала. За Бетани?
Если Бетани убила Джеймса Финли из-за его осведомленности, то я была бы следующей? Ведь никто, кроме меня, не знал о том, что машина в озере принадлежала Эмми. У Бетани имелись мое удостоверение личности, моя подпись, факты биографии. Эмми пообещала Бетани помощь – и через восемь лет объявилась в Бостоне, разыскала меня. Ради моего удостоверения, моей биографии, ради возможности обеспечить Бетани новую жизнь. Я даже поехала за Эмми, прямиком к Бетани. Рассматривала ли Бетани такой вариант? Как с Джеймсом Финли – его исчезновения никто и не заметил.
Цепочка на заднем крыльце; последний привет от Эмми.
Она вглядывается в заросли; последняя наша встреча…
Эмми опасалась незваных гостей? И они пришли?
Я отперла ключом задние двери, проследовала по коридору – ее шаги убаюкивали меня. Постояла на пороге комнаты Эмми, двинулась дальше в гостиную, помедлила у больших окон, шагнула в кухню. Бетани ударили в висок. Я представляла биту. Дубинку. Пока Кайл не сообщил о камне с берега озера. По словам Доджа, орудие преступления пока не нашли.
Внезапно ноги у меня подкосились. Я всем весом налегла на кухонный стол и уставилась на гнома. Плотно сжатые в улыбке губы. Камень. Облезлая краска внизу…
Я схватила гнома за шляпу обеими руками, перевернула и внимательно осмотрела дно. Красная краска, облезлая у основания. Начисто выскобленное дно. Я пробежала пальцами по впадинкам и рытвинкам. Очень слабый, едва уловимый запах хлорки…
Шум среди ночи. Эмми под нашим крыльцом – оттирает кровь с гнома.
Эмми Грей морочила головы всем нам.
Ее никогда не существовало.
Она призрак.
Она исчезла.
Глава 37
Полиция приехала в школу на следующее утро. Мы увидели из окон, как внизу затормозили две машины. По классу поползли шепотки. Громкоговоритель над головой ожил. Я знала, что сейчас услышу.
– Мисс Стивенс, – произнес Митч. – Пришлите, пожалуйста, Тео Бертона в канцелярию.
Тео дернулся, глянул на меня, однако я ничем себя не выдала.
Пока он собирал вещи и шел к двери, я даже не смотрела в сторону Иззи.
– Сюда, сэр, – донеслось из коридора.
Кайл – присматривает за Тео, чтобы тот не сбежал.
Иззи пожирала меня глазами. Хотелось сказать ей: «Я ведь обещала? Я защищаю источник. Всегда защищаю».
Я предоставила копам следующее: сочинение Тео; рисунок, где Тео изобразил меня; номер, с которого он звонил, – предоплаченный телефон, отследить его было нельзя, но для Тео это стало бы сигналом, что я в курсе; и мое официальное заявление. «Он меня преследует», – сказала я полиции. Я уже могла говорить, и Тео меня бы не остановил, ведь теперь убийцей Джеймса Финли считали Бетани. Я понимала: доказательств против Тео у меня недостаточно, но даже такая малость привлечет к нему внимание системы. Выявит все, что он делал в прошлом, и возможно, убережет от попыток в будущем. Не обозлится ли Тео на меня окончательно? Не ухудшит ли это ситуацию? Что ж, я знала, что с ним делать. Тео стоило меня остерегаться.
Вечером Кайл стоял у меня дома, в гостиной, откуда я убрала все вещи Эмми. Гнома – конечно же. Разные ворованные мелочи, которыми она нас окружила. Наконец пришла очередь одежды. Кайл застыл среди сваленных в кучу тряпок и вопросительно покосился на меня.
– Не хочу ее здесь видеть. Ни малейшего напоминания.
– Кто она такая?
– Не знаю, – ответила я.
– Ни капли не верю.
Мы смотрели друг другу в глаза, и я мысленно молила: «Не спрашивай больше. Пожалуйста, не спрашивай второй раз».
Я больше не считала себя вправе решать, кто виновен, а кто нет. Тем не менее хотела верить в то, что Эмми совершила ошибку, а последствия разрослись снежным комом. Эмми и Бетани решили сжечь дом некоего Чарльза – то ли зная о его присутствии внутри, то ли нет. Однако их целью был именно он, по личным причинам. Затем – бегство, надежда ускользнуть от прошлого, отгородиться от него временем и расстоянием. Бетани поймали, Эмми побежала дальше. Надумала подставить меня – в качестве альтернативного подозреваемого, чтобы дать суду повод для обоснованного сомнения. Но почему-то не подставила. Возможно, поняла, что тем самым подвергнет себя риску разоблачения. Возможно, Бетани признала себя виновной раньше, чем Эмми сумела все организовать. А может, дело было во мне.
Словом, Эмми вновь пустилась в бега. По ее же словам, пропустила мамины похороны, и ради чего? Восемь лет скрываться. Восемь лет не приезжать домой из страха. Из страха, что поймают. Вдруг Бетани все же назвала имя сообщницы, вдруг ее по-прежнему ищут…
Потом Бетани вышла. Отбыла срок. Что же получила Эмми? Свободу? Нет, еще нет. Эмми была в долгу перед Бетани. Знала об этом, обещала помочь. И не подозревала о гневе, которым пропитались не нашедшие адресата письма. Эмми шагнула прямиком в огонь. Она приехала всего лишь за моими документами, не собираясь тащить меня следом. Ей и в голову не приходило, что я брошу все и уеду. Эмми просто хотела получить мои кредитки и удостоверение личности – дать Бетани хоть что-нибудь, пусть та начнет новую жизнь.
Больше Эмми не могла дать ничего…
Внутренний голос умолял меня оставить все как есть. Говорил – правда может мне совсем не понравиться. Однако я не умела не будить лиха.
На смену осени пришла зима. На мир опустилась пугающая тишина.
Порой мне казалось – если застыть посреди леса и крикнуть: «Эмми!» – то она придет. Не сможет не прийти. Казалось – Эмми просто выжидает, пока мое желание увидеть ее станет нестерпимым.
Я не пробовала.
Не хотела звать. Не хотела смотреть в лицо правде.
Я предпочитала верить, что телефонный звонок в ту ночь – неизвестный номер, дыхание в трубке – был от Эмми. На всякий случай, убедиться в моей целости и сохранности. Впрочем, возможно, я просто наивно искала хорошее в каждом человеке.
Временами я не понимаю, где правда. В звенящей тишине слышу дыхание Эмми в телефоне. Вижу, как она стоит возле дома на страже, охраняет меня – как уже случилось однажды, с ножом в руках. Думаю, что Эмми совершила ошибку и потащила за собой вниз других, как я когда-то. Я навлекла неприятности на шефа и Ноя. Погубила Аарона, а с ним и Пейдж.
Существует, конечно, и другая возможность. Эмми заманила Бетани к нам домой совсем не для того, чтобы защитить меня. Убила ее там. Избавилась от единственного человека, знавшего о прошлом. Убрала за собой. Принесла Бетани к озеру – с таким умыслом, чтобы обвинить во всем Дейвиса Кобба. Вернулась домой, сорвала с шеи цепочку и бросила ее на заднем крыльце. Бросила все. Потом сделала звонок, который вывел бы полицию на меня. На свидетеля, у которого в кухне красуется орудие убийства.
Возможно, фотография, которую я нашла в коробке под домом, служила для Эмми не сентиментальным напоминанием, а углем, питавшим ее злость, стимулом. Возможно, Эмми искала Бетани, как я искала Аарона. Чтобы покончить с этим. Покончить с Бетани.
А вдруг я ошибаюсь? Хочется верить, что Эмми выбрала меня, – что она защищала меня до самого конца, как умела.
Однако червячок сомнения – он грызет меня. И я не могу все отпустить.
Кое-что Эмми все же оставила – мне, и только мне, намеренно или нет.
Одна моя половина твердила: если Эмми меня знала, то понимала – я воспользуюсь этими крохами, я смогу ее найти. Другая половина возражала: если Эмми интересовали лишь мои слабости, то ко всему остальному она была слепа. И, вероятно, совсем меня не знала.
И не подозревала, что именно я выясню ее имя. Позвоню в школу, дождусь, пока на мою электронную почту пришлют черно-белую фотографию Эмми с подписью внизу – Мелисса Келлерман. Так что сомнений у меня не осталось.
Видимо, Эмми не догадывалась, что я готова ждать, как ждала она. Что, начав однажды, я буду копать до конца. «Я пропустила мамины похороны…» Еще один обрывок информации. Еще одна пунктирная линия.
Понадобился месяц, чтобы при помощи уговоров раздобыть сведения о семье. Кредитная карта, чтобы прочесть старый некролог. Поиск в окружном архиве, чтобы отыскать недвижимость. Дом в северной части штата Нью-Йорк, на участке земли, принадлежавшем даме по имени Андреа Келлерман. Семейное владение в паре часов езды от городка, где расположена та самая школа. Сведений о дальнейшей продаже этой недвижимости я не нашла.
Все события со временем повторяются. Но их нужно искать. Нужно готовиться к ним. Рисковать вновь и вновь.
Были зимние каникулы, на дорогах лежал снег, к шинам липла смесь из соли и песка. Кайл еще спал в отеле – в сонном городке по пути домой на Рождество. Маму ждала первая встреча с Кайлом, Ребекку – вторая. Идея совместной поездки принадлежала Кайлу. Идея отклониться в сторону от маршрута – мне.
– Заеду к старой подруге, – сказала я.
Кайл согласился.