— И что теперь? — тихо спросила Нира и неожиданно для себя зевнула.
— Теперь мы подарили нашей мышке спокойствие, — чуть виноватым тоном сказала Радиша. — Устроили невинный заговор и понадеялись, что она на нас не обидится. Понимаешь, малышка, если беспокоиться и переживать будет только одна из вас, мы ее наконец сможем найти, рассмотреть и понять, что делать дальше.
— О, — сказала Нира и выразительно посмотрела на директора с трубкой. Прячется он, надо же, обманщик. — Ну, ладно, я не буду обижаться. Наверное, если бы знала, все бы не сработало, да?
— Наверняка, — кивнула Радиша. — У тебя высокая сопротивляемость внушению. Если бы ты правильно настроилась, ни травки бы не помогли, ни вишневая наливка в пропитке коржей. А внушать спокойствие напрямую… ты бы стала сопротивляться. Если даже твоя мама ничего с тобой сделать не смогла, то куда уж нам.
— Мама? — вяло удивилась Нира.
— Юська на нее посмотрела. Чудесная девочка, на самом деле. Настоящий клад, — расцвела в непривычной улыбке Ньяна. — Посмотрела и сказала, что от нее очень интересные ощущения. Совсем слабенькие, но интересные, нестандартные. Может даже неуловимые для поисковика проявлений дара, настолько слабы. Особенно в спокойном состоянии. Поэтому мы ее немного подзадорили, и Юська с уверенностью сказала, что эта дама умеет внушать. Невольно. И не всегда. Ей нужно сильно захотеть, чтобы сработало. И на сильного человека оно не подействует. Особенно если он будет сопротивляться.
— Я сопротивлялась, — чему-то обрадовалась Нира.
— Конечно сопротивлялась, иначе осталась бы дома, дожидаться роли тени при жене брата, — проворчала Вика, которой, вопреки логике, было весело, зло и весело. Может тоже трубка директора так подействовала, кто его знает, что он там намешал. — И без меня ты точно не пропадешь.
— Ну и ладно, — сказала Нира и одним глотком допила чай. — Что будем делать дальше?
— Ты можешь просто подержаться за руку Глена, а мы посмотрим, хорошо? — спросила Ньяна, пока ее подружка-соперница бегала к двери и звала стоявших за ней учеников и прочих помощников.
— Хорошо, — кивнула Нира.
Послушно села на стул, установленный посреди лаборатории. Схватилась за теплую и довольно жесткую ладонь котика. Откинулась чуть назад, как ей велели. И закрыла глаза, представляя приятное.
А Вика почему-то почувствовала себя в кресле стоматолога. Особенно когда один из учеников Радиши подвесил над Нирой яркий шарик света, а два других тряхнули чем-то металлическим в коробке. И несмотря на всю логику, на то, что хорошая девочка Юська и тут могла посмотреть и что-то подсказать, начала беспокоиться. Именно потому, что Нире было хорошо и уютно, и ее совсем не интересовало в данный момент, что с ней будут делать.
— Ага, подцепили, — обрадовалась Ньяна, и Вика дернула головой, почувствовав себя так, словно ей только что отвесили смачного щелбана.
глава 28
Глава 28
Поиски попаданки и клада
«Подцепить» и «рассмотреть» оказалось не одним и тем же. Хотя цепляли маги изначально образ, что-то вроде отпечатка в мозгу, или может даже не мозгу, Ниры. А потом уже от него натягивали нить. Можно даже сказать, что ловили рыбу на крючок, чтобы этот образ не вильнул хвостом и не исчез опять где-то в подсознании, надежно спрятавшись за Ниру.
Но то, что рыба клюнула, еще не значит, что ее удастся вытащить, правильно? И действовать тут нужно осторожно, не дергать резко. А в случае с подцепленной подселенкой нужно было нить еще и питать. Или след питать. В общем, если даже Нира понимала через слово, что ей говорят, у Вики понять шансов вообще не было. И затянулся это процесс на целых три дня, с перерывами. Нира, как положено настоящей лабораторной мышке, даже спала в лаборатории, ей туда кровать приперли. И кто-то из ученых-магов там тоже спал. То ли сторожили, чтобы у них такую ценность не сперли. То ли все было несколько опаснее, чем они утверждали, и без наблюдателя девушку бросать было нельзя.
Вика все это время чувствовала себя странно. Иногда она вдруг начала видеть собственные руки, почему-то именно их. Иногда чувствовала себя бестелесной тенью, и тогда на нее накатывала паника, казалось, что все зря, что на самом деле она умерла и неизвестно до чего бы она допаниковалась, если бы не очередное явление мамаши Ниры, явившейся якобы на помощь дочери, но не забывшей намекнуть, что Нира просто обязана помочь брату. У отчаянной матушки даже какой-то план был. На то, что дочери сейчас совсем не до планов, ей было наплевать. Ну, или она считала, что дочка так просто развлекается. В любом случае, поинтересоваться, что же происходит, ей в голову не пришло. Все ее мысли занимал Милан, у которого на данный момент и проблем-то было — изучить кучу справочников в поисках похожих рисунков.
И Нира с таким положением вещей, похоже, окончательно смирилась. Может временно, потому, что ей тоже было не до мамочки с ее планами. Может навсегда. В любом случае на борчиху за права Милана она смотрела с вялым интересом, как на осточертевшую муху, третьи сутки продолжавшую биться в окно.
А в Вике кипела злость. Очень хотелось схватить эту ненормальную за грудки, хорошенько тряхнуть и потребовать открыть наконец глаза, сообразить, что она делает с тем же Миланом своей несуразной заботой, найти мужа, который похоже в запой ушел, и просто исчезнуть. Оставив в покое вообще всех своих детей. В том числе и сына. Этому типу давно пора научиться заботиться о себе самостоятельно и отвечать за поступки.
И эта злость не давала зацикливаться на своих ощущениях.
И наверное это было даже неплохо.
А потом, ближе к обеду четвертого дня, бледная и не выспавшаяся Ньяна ни с того, ни с сего сложила перед лицом Ниры непонятный символ из пальцев. В спину Вики дохнуло теплом и она вдруг, почувствовала запах горького шоколада с апельсиновой цедрой. Оглянулась и увидела ошарашенную Ниру, сидевшую на стуле.
— Вот ты какая, Вика, — произнесла Ньяна, которая почему-то оказалась справа, и улыбнулась. — Нет, нет, не делай резких движений, — потребовала, когда Вика подняла руку и стала рассматривать свои полупрозрачные пальцы. — И не пугайся, ты не призрак. Скорее проекция… как же объяснить? Ты тень самой себя, просто дотянулась до внешнего мира, в котором тебя нет. Зато теперь мы точно знаем, как настраивать портальный полукруг для выхода. И знаем, что ты жива, — и опять улыбнулась.
— Чудесно, — произнесла, хотя скорее прошелестела Вика. — Думаю, это была хорошая новость.
Один из помощников Радиши хмыкнул, остальные старательно держали лицо.
— Да, есть и не сильно хорошие. Ты слишком далеко, так что совершенной точности для портала нам добиться не удастся, — сказала Радиша, оттеснив плечом соперницу.
— А значит… — с намеком произнесла Вика. Тоже еще, добрые самаритянки, пытающиеся смягчить удар.
— Боюсь, у нас может и не получиться, — дернула плечом Ньяна, намекая Радише, чтобы отодвинулась. — Тут от тебя многое зависит.
— Имеет значение то, насколько ты хочешь оттуда выйти, — и не подумала сдвинуться Радиша. — Если ты боишься. Переживаешь за будущее. Сомневаешься. Где-то глубоко в душе не хочешь пока перемен. Тебе нужно настроиться, придумать какой-то план…
— Если все это, лучше даже не пробовать, — как отрубила Ньяна. — Можем сделать даже хуже. Ты должна хотеть оказаться здесь воплоти. Это поможет. Это тоже не гарантирует успех, но без этого…
— Без этого вы только зря потратите время, — кивнула Вика, вспомнила безумную мамочку Ниры и улыбнулась. Знала бы эта странная женщина, как вовремя она появилась. — О, не беспокойтесь. Мне сейчас очень хочется оказаться здесь воплоти и отвесить пинка одной даме.
— Чудесно! — обрадовалась Радиша и даже подпрыгнула, за что получила неодобрительный взгляд Ньяны. — Искреннее желание, это чудесно. Главное помнить об этом желании. Одна девушка, когда я ее расспрашивала, что ей помогло, сказала, что желание поймать одну молодую особу, сорвать с ее головы идиотскую шляпу, которая делала ее похожей на лягушку, и попрыгать на этом головном уборе. Эта шляпа ее бесила.
Ньяна фыркнула.
А Вика, помня, что нельзя делать резких движений, развернулась, невесомо подошла к Нире и улыбнулась ей.
— Все будет хорошо. Я вообще боевая девушка. И проблемы решаю по мере поступления. Но, если что… ты же приютишь меня на некоторое время?
— Конечно! — воскликнула Нира и резко встала — Ой! — расстроенно воскликнула сразу после этого.
И Вика даже догадалась что произошло. Чужих резких движений ее тень тоже не выдерживала. Лопалась, наверное, как мыльный пузырь. И первым пропал запах шоколада, а потом и все остальные, менее заметные ощущения. Зато вернулся ватный туман вокруг. И, возможно Вике только казалось, но он начал давить. И сидеть посреди этой пакости было очень неуютно. Из-за чего еще сильнее захотелось наружу.
И как кто-то может хотеть вот здесь остаться, даже если на время составления каких-то планов?
Миссия по спасению попаданки больше всего напоминала этакий структурированный бардак. Все что-то делали, о чем-то спорили, что-то таскали, иногда друг о друга спотыкались, выгоняли пытавшихся просочиться любопытных учеников. Некоторые умудрялись где-то сесть и заснуть, из-за чего Ньяна и Радиша, посоветовавшись, разогнали этот бардак на целые сутки, чтобы все отоспались и не наделали случайно ошибок.
Нира, которую спать не заставляли, бесцельно бродила и изо всех сил старалась не переживать. Вообще не думать, особенно о грядущих проблемах, самой простой из которых было — легализировать спасенную попаданку. Тут сам директор пообещал, что все будет в порядке с этой легализацией, а ему не поверить было сложно. Очень уж убедительный мужчина.
А закончилось ее шатание из коридора, где она якобы проверяла свою временную горничную, в сад, из сада в учебное крыло, из крыла опять в сад, а потом в коридор, тем, что откуда-то появился Глен и подсунул пряно пахнущий напиток в красивой фарфоровой чашке. Когда Нира послушно его выпила, даже не поинтересовавшись что именно пьет, Глен за руку отвел к морю, усадил на толстый, пушистый плед и сел рядом. И они там долго-долго молча наблюдали за волнами. И за серокрылыми чайками, которые поплавками болтались на воде, летали в воздухе, изредка бросаясь вниз за добычей, что-то загадочное кричали и почему-то делали мир приятнее.