Наконец он почти упал в холодные волны. Пришлось выйти и раздеться в шаге от границы изменения горизонта. Адам сложил одежду и прыгнул головой вперед в колючие кусты и камни. Зеленоватая вода сомкнулась над головой. Выплыл, отфыркиваясь.
Дул сильный ветер, и, лежа на поверхности воды, Адам покачивался вверх-вниз. Расслабил мышцы, закрыл глаза. Теперь, сквозь ресницы, отчетливо видел искривленную над ним равнину – сейчас она его не ослепляла. Ему даже казалось, что различает смолисто-черный бублик Смауга и теплую драгоценность остановленного во времени пожара.
От озера подле руин тоже дул ветер и тоже холодный. Ночь колыхалась в ритме его дыхания. Замойский подумал о стуле и уселся поудобней. На расстоянии вытянутой руки от него стоял столик с трубкой Митчелла. От резкого запаха табака свербело в носу. Митчелл разбил ее о столешницу во время совещания на борту «Волщана» после второго аварийного пробуждения.
– Не-со-гла-сен! – бил он головкой трубки о стол. – Нас похитили!
(Ах, вот как сплетаются ассоциации! «Похищение» – «похищение» – «трубка».)
– И что? – фыркнул Вашингтон. – Намереваешься ждать предложения выкупа?
– Совершеннейшая тишина с самого начала, – добавила Джус. – Как здесь, так и во время полета, или что оно там было…
Это длилось так долго, что им пришлось снова лечь в медицинские саркофаги. Первое аварийное пробуждение наступило, когда корабль вышел в пространство феномена – сколько же лет назад?..
– Ну вы же не слепы! – бесился Митчелл. – Здесь ничего естественного! Даже солнце. Эта звезда… Кто-нибудь понимает, что с ней происходит?
Звезда, названная словарем компьютера Гекатой, двигалась наискось через пригашенные экраны «Волщана». Они уже догадались, что ее веретенообразная форма как-то связана с неправдоподобно быстрым вращением – но если бы это был естественный эффект, центробежные силы должны были бы привести к обратной деформации. Вследствие доплеровского смещения линии электромагнитного спектра экваториальной хромосферы Гекаты на противоположных сторонах были окрашены в разные цвета; именно этот эффект и привел их в систему, когда, выплюнутые в межзвездную пустоту, они должны были решать, куда направиться – Геката же обещала разумную жизнь, быть может, создателей Пропасти Эридана. И разве случайно «Волщана» выплюнуло именно в этом направлении, менее чем в световом году от ее системы? Геката искушала, но и пугала. Звезда, удерживающаяся в столь нестабильном состоянии, насиловала законы физики.
Так что же тогда говорить о планете внизу?..
Впрочем, – прикидывал Замойский-в-воспоминаниях, – что означает «искусственный», когда речь идет об объектах астрономического масштаба?
– Но ведь именно об этом и речь!.. – загремел Вашингтон. – Да как мы вообще можем надеяться понять их мотивы, когда не можем понять даже метод?
– Выбиваешь у нас аргумент, – заметила Финч. – Он теперь заявит, что насильственная доставка с тридцати единиц на орбиту планеты не означает автоматического приглашения опуститься на ее поверхность.
– Вот именно!
– Не понимаю, на что ты рассчитываешь, – вмешался Замойский. – Ведь в любом случае, не на инструкцию с Земли? Сколько нам до нее, Джус? Четыре тысячи?
– Почти четыре с половиной. Вот здесь, – она указала на карту галактики, – ядро.
– Ненавижу это.
– Что именно?
– Когда ты стучишь ногтем в экран. Каждый раз мороз по коже.
– Это ты еще не слышал, как я могу стекло царапать —
В этот момент окончательно исключенный из разговора Митчелл ударил трубкой в стол и расколол ее надвое.
– Биологический, сломанная ДНК, – сказала Анжелика, стоя на границе Зоны, повернувшись спиной к приближающемуся Замойскому. – Нам придется войти и вытянуть его.
– Что?..
– Пусть ответит на несколько вопросов. Пока действует блокада Плато.
Замойский еще раз обошел кристалл огня, поглядывая при этом на Смауга, что как раз симулировал драконий сон (наномат пускал ноздрями пар).
– Оба? Одного будет не достаточно?
– Тогда кому-то придется торчать здесь неизвестно как долго.
– С голода не умрет, эта животинка почти наверняка сумеет устроить подходящий провиант…
– Значит, ты вызываешься добровольцем? – спросила она, склоняя голову.
– Да, полагаю, что справлюсь, ведь физически он просто ребенок.
– Добровольцем подождать, я имею в виду.
– А. Благодарствую, чего уж. Ну так может пусть лучше он?
– Смауг? И что тогда – ждать обоим?
В конце концов, они вошли вместе.
В случае с настолько сильной Зоной +Т, невозможно было войти в нее одновременно; Замойский увидел бы разницу собственными глазами: зависшую за ним в воздухе Анжелику. Получилось, однако, наоборот: разница в субъективных частичках секунд, что зависели даже от угла, под которым они подошли к границе пузыря, внутри молниеносно нивелировалась. Но все же кто-то должен был оказаться первым, и был это Адам.
Чудовищный жар ударил ему в лицо, стена огня набросилась с ослепляющим ревом. Он настиг встающего с земли ребенка, схватил его за руки, вздернул. Ребенок что-то кричал, но Замойский фиксировал лишь движение его губ; пламя было громче. Малыш извивался и дергался. Анжелика схватила его за ноги. Побежали назад, лишь бы подальше от огня.
Снова эта физиологическая встряска, когда пересекали границу: онемение тела, кипящая в венах кровь, изрядная легкость в голове, непослушные, деревенеющие конечности. Упали. Ребенок пнул Анжелику в висок, вскочил на четвереньки. Замойский прижал его к земле.
– Тихо!
Они лежали в высокой, по пояс, траве, которой теперь поросли все окрестности, кроме тех нескольких сотен квадратных метров, застывших в сияющее стекло огня и земли, на которых неподвижно отдыхал Смауг. В небе ярилась буря, огромные волны ломались в клочьях пены, к тому же на саванну стекало куда меньше света. Сумерки без солнца и без горизонта.
Анжелика дернула мальчишку, поставив его на ноги.
– Жду молний, – рявкнула она. – Ну? Давай, уничтожь нас!
Пацан глянул на нее с яростью, но не сказал ничего, не пробовал и вырваться.
Вставая, Замойский видел Анжелику снизу – как девушка склоняется над мальчишкой. Манера тела, маска лица, даже интонация голоса, преднамеренно жесткая – все это у нее было слишком похоже на Джудаса; Адам же со времен переговоров «ТрансПола» и со времен свадьбы хорошо запомнил Макферсона. Трудно было справиться с ощущением, что он видит здесь реализацию того же алгоритма – того же алгоритма на другом «железе», в другой манифестации, другом теле.
Обожженное солнцем лицо Анжелики отражало теперь мысли и чувства холодного деспота. Лицо, несмотря на это, молодо и красиво, но контраст с выжженной в памяти Замойского иконой «Анжелика спящая» был поразительным.
Число душ конечно не потому, что Бог больше не производит их, но потому, что конечно число душ оригинальных – после создаются лишь копии.
– Так-то, – Анжелика потащила ребенка подальше от Зоны. – Ты кто? Фоэбэ?
Тот пожал плечами.
Она дернула его за волосы – мальчик с криком приподнялся на носочки.
– Какие-то сомнения? – прошипела она. – Мы здесь все отрезаны.
– Аватар фоэбэ, – простонал ребенок. – Форматированный, форматированный, ничего не знаю!
– Если бы не зналу ничего, то не моглу бы быть полезным, и не послалусь бы сюда. Знаешь достаточно, чтобы выполнить свое задание. Какое?
– А-а-а! Выдренажить вас!
– Обоих?
– Да! Его – особенно.
– Это можно сделать с Плато. Зачем столь длительная манифестация?
– Время было дорого. План был подсловиннить внутренний узел Мешка и спустить с вас всю информацию, прежде чем кто-то догадается о похищении. Я должну былу реагировать независимо. Иначе Император бы обратил внимание на совпадение во времени движений на Плато HS.
Проболтался, подумал Замойский. Ону – фоэбэ из Цивилизации Человека.
– Это был план. А реализация? Ты ведь нас не выдренажилу.
– Потому что Трактом пошло известие об атаке Деформантов, и ваша ценность как карты для торгов возросла.
– Мы оба архивированы.
– Были сделаны модели френа руководителей. Эмоциональный фактор. Вы обладаете ценностью. Особенно в контексте новостей из Колодца.
– Кто делал? Те модели?
– Это я вырезалу себе из памяти.
– Кто делал?
– Не зна-а-аю!
– К этому мы вернемся. Что за атака Деформантов?
– Семьдесят тысяч Клыков. Распороли Лара-Порт, Тау-Порт, Вольф-Порт, Сириус-Порт и пару сотен приватных.
Замойский увидел, что эта новость Анжелику потрясла. Ничего на лице, ничего в голосе – но заметил, как на короткий миг девушка обратила взгляд внутрь и отошла на шаг от самой себя.
Вернулась еще более решительной.
– Зачем? Зачем, говори! Что они заявляют?
– Ой! Ответное действие. Нарушение обычая.
– И что на это Ложа?
– Медлила до связи с другими Цивилизациями.
– И что это были за Деформанты?
– Трудно сказать, но большинство – из открытых торговых структур.
– Ложа хотела разрешения на уничтожение их отщепенцев.
– Нет. Активного союза.
– Говори.
– Деформанты атаковали еще и уша; по крайней мере, о них я слышал. Отпусти меня уже!
– Тихо. Карта для торговли. И что сказал на это Джудас?
– Не знаю. Правда! Может, я не далу себе знать, может, не сумелу. Деформанты хапнули Сол-Порт. Не сумели проглотить, им пришлось отвести Клыки. Но блокируют все выходящие тройки. Цапнули и нас.
– Нас спеленали Деформанты?!
– Ага. Но есть непосредственная угроза для Сол-Порта – для Ложи это уже было критическим положением, и она открыла две Войны. Больше не знаю ничего, они наверняка пытались нас отбить – не знаю, не знаю, Плато заблокировано.
– Говоришь, Плато заблокировано.
– Да ты сама все видишь.
– Каким образом Мешок перемещается во внешнем пространстве?
– Всегда есть зацеп узла, устье крафтинга. Крюк. Это может быть просто песчинка.