– Ладно, – выдавил, – вали.
– Гм?
– Сумму, человече, размер оплаты.
Замойский возмутился:
– Я даже не знаю валюты, что здесь ходит!
– Тогда, твою мать, что тебе нужно?
– Ох, сущую безделицу, – пробормотал Замойский в стекло. – Гражданство. Кусок Плато. Пару секретов, – он глянул налево. – Могу я сам себя обслужить?
– Прошу.
В баре стояли напитки, о каких он и не слыхивал никогда – алкоголи из-под чужих солнц, чужих Портов, чужих физик… Некоторое время он потратил на чтение этикеток. Макферсоны за его спиною обменивались однозвучными замечаниями. Он дал им время.
Когда Адам вернулся на свое место, Мойтль изображал каменное спокойствие.
– Это абсурдное желание. Все, что у тебя в голове, находится также и в твоих архивациях.
– Что находится у меня в голове… – протянул Замойский. – У меня там ваши фальшивки, карьера отставного покорителя космоса – в скольких торговых переговорах я участвовал!.. Фальшивки, как я и говорю; но я помню. Потому, может, оставишь аматорский блеф и сразу перейдешь на три уровня выше? Если бы у тебя был доступ к моим архивациям, этого разговора не было бы. Ты крутишь что-то частным образом, за спиной у Джудаса. Плати.
Анжелика перевела взгляд на Мойтля:
– Твой ход.
– За спиной Джудаса! – фыркнул Мойтль. – Ничего себе! Ты слышалу, Патрик?
– Ага! – крикнулу Патрик Георг Макферсон из коридора рядом.
– Ты слишком много себе воображаешь. Это никакой не внутрисемейный заговор. Мне просто нужно знать.
– Что?
– То, что ты мне тогда сказал.
– Когда?
– То есть – не помнишь, верно?
– Я никогда ранее в глаза тебя не видел, – отрезал Замойский и сделал изрядный глоток.
Мойтль указал на его стакан:
– Я тебя опоил. Опоил до положения риз. Знаю об этом от твоей надзирающей СИ. Она тебя фильтровала; я сломал протокол Сойдена.
– Что тут скажешь, ее и спрашивай.
Тот покачал головою:
– Увы. Я сам вычеркнул из нее эти данные.
Замойский скорчил мину разочарованного кретина. Ничего не сказал, только тупо таращился на Мойтля, рука инстинктивно колыхала бокал с алкоголем.
Анжелика принялась смеяться. Был это тот же самый смех – изрядно заразительный, из глубины подвздошья, – который там, в Клыке, долгие минуты удерживал их обоих в железной хватке.
Это уже не дежа-вю, подумал Адам, это шизофрения реальности.
– Вы трёхнутые, – выдавила она наконец. – Голос в голос, волос в волос.
– Да, трех таких как нас – больше одного не найти.
– Что за проблема, – проворчал Замойский, – берем пустышку, включаем копирование – и оп-па.
Она продолжала смеяться.
– Ну ладно, – Анжелика хлопнула Мойтля по спине, – исповедайся ему в своей глупости.
Тот лишь выругался тихонько.
– А она бездонна, как море, – закончила Анжелика на высокой ноте, после чего обратилась к Замойскому. – Он полагал, что Джудас его недооценивает, что пренебрегает им, что он мог бы стоять выше в «Гнозисе». Словом, корпоративный Шекспир. Ну и услышал, несчастный дурень, о загадке «Вольщана» и уколола его шпора амбиций. Покажет, чего он стоит! Где не смогли помочь все инклюзии «Гнозиса», он справится! Что, не так было? Мойтль! Да у тебя тестостерон чуть из ушей не брызгал.
– Сестра, представляешь, двоюродная, – доверился Адаму Мойтль. – А то и прабабка – тут как смотреть. Она знает меня с полгода, а рассказывает мне мои сны, прежде чем те мне приснятся.
– Женщины, – согласился с ним Замойский, – это системы более высокой сложности: они нас легко анализируют; мы их – не умеем.
– Верхушка Кривой, – кивнул Мойтль.
Анжелика прислушивалась к ним с явной заинтересованностью.
– Как дети, как дети, ну как мальчишки малые под лестницей…
Но в этот момент Мойтль Макферсон и Адам Замойский были уже старыми приятелями. Только обменялись взглядами.
– В любом случае, – продолжила она, – взялся он за тебя всерьез. И, похоже, о чем-то узнал, потому что взял под собственный кредит трезубец и вылетел из Сол-Порта. Ну и пропал без вести: никакого движения на его Полях с год уже. И теперь его грызет: какой же смертью он умер?
Замойский с комичным удивлением осматривал на просвет золотистую жидкость в бокале.
– Воистину, велика и таинственна его сила.
– Это не только алкоголь, – фыркнул Мойтль. – Алкоголь был прикрытием для СИ, я тогда придумал что-то другое. Будь это вопрос исключительно соответствующей химической стимуляции… Как полагаешь, отчего ты постоянно ходишь подшофе, вполсвиста, одной ногой в делирии?
– Верно, – согласилась Анжелика. – Это все извивы когнитивистики. Ты можешь иметь на Плато полную архивацию, но это еще не дает тебе доступа ко всей информации, содержащейся в считанном сознании. Запускаешь его во времени, предпроцессируешь во всех возможных условиях и получаешь полное Чистилище: полную модель френа и памяти. Она тебе покажет вероятностное поведение делинквента. Но всегда – лишь в пределах какого-то процента, промилле. Всегда остается нечто за горизонтом души. Верно я говорю, Мойтль?
– Но теперь я слышу, как он что-то вспоминает!
– Ну-у, – заколебался Замойский, – тот наш разговор – наверняка нет.
– Неважно. Что удалось раз…
– Поправь меня, если я ошибаюсь, – Замойский ткнул пальцем в Макферсона. – Ты – из более ранней архивации. А потому нет ни малейшей гарантии, что во второй раз твои размышления пустились бы той же самой тропкой. Кроме того… что на самом деле скрывается за твоим интересом? М-м? Полетел бы ты туда еще раз? Не-ет; секретарь Джудаса слушает. Тогда что? Какая польза? Я вот как думаю… Что ты делаешь здесь, в Фарстоне, Мойтль? Неужели наказание? Ну, ведь ты – стахс, верно? Охо-хо, не делай такого лица! Я ведь знаю: папочка задвинул тебя в резерв, а ты вновь пытаешься втереться к нему в доверие, доказать полезность. Ну так вотрись сперва ко мне и предложи мне гражданство.
– Какой наглец.
– Спасибо.
– Немного выпил – и истинный Шерлок Холмс. А может меня не хватит на выкуп гражданства?
– Да ладно. Тебя хватило на три Клыка.
– Ты сам говорил, что не знаешь современного рынка.
– Это я тоже покупаю: знание.
Анжелика наклонилась к нему.
– Но правда – ты вспомнишь? – спросила уже всерьез, без улыбки.
На такие dictum он мог лишь пожимать плечами и отводить взгляд. Вспомнит ли он? Обыщет Дворец и, возможно, найдет; есть большие шансы. С другой стороны – и этого Адам не собирался говорить вслух, – он был почти уверен, что это дело не имеет большого значения, или что Джудас уже знает ответ на вопрос Мойтля. Одно из двух, а скорее – второе, поскольку во время завтрака шеф «Гнозиса» не заикнулся об этой тайне ни словом.
В свое время, правда, Джудас испытывал настоящий интерес к судьбе «Вольщана». Иначе зачем бы он держал здесь Замойского? Зачем накладывал ему на кору мозга сетку, приставлял семинклюзию, шпионил с помощью модуляторов сознания под прикрытием алкоголизма? А потом все же отослал в Пурмагезе. Но, может, после новости из Колодца и после покушения (покушений!) у него не было выхода. В любом случае, о договоре Адама и Мойтля Джудас узнает в тот самый миг, когда тот будет заключен. А наверняка и еще раньше; скорее всего – он уже знает.
– Что ж, – проворчал Замойский, – я не требую плату вперед.
– А ты, безумец, – Анжелика обратилась к Мойтлю, – неужели хочешь полететь туда во второй раз?
– Да успокойся, Войны же везде вокруг нас…
– Собственно, – вмешался Замойский. – Что там с Войнами? Если нас схватили Деформанты сразу после выхода из Сол-Порта, а на Деформантов в свою очередь набросились Войны – то где мы, я, где я теперь нахожусь относительно Сол-Порта? В какую сторону он направляется? Если я буду знать ваш курс с момента наложения блокады Плато, может, как-нибудь сумею вас догнать. А?
Они обменялись невеселыми взглядами. Такие вопросы не обещали ничего хорошего. Адам взмахнул рукой, чтобы они произнесли это вслух, склонился ближе.
– Хм, это все равно ничего бы не дало, – проворчал наконец Мойтль. – Сол-Порт не открывался со времен первой атаки Деформантов. То есть, уже седьмой месяц. Полная изоляция. И тут Совет полностью прав: мы не можем рисковать. Впрочем, все Порты Цивилизации приняли такую тактику. Войны снаружи, мы внутри. Мы, в конце концов, самодостаточны. Нужно переждать.
– Вот уж чудесно! – фыркнул Замойский.
Отставил стакан, поднялся. Подошел к окну. Там продолжали сражаться, хотя, кажется, было их уже несколько поменьше – Патриков Георгов Макферсонов.
– Патрик! – крикнул он.
Секретарь Джудаса появилусь на пороге.
– Император ведь принял Поля, верно? – спросил егу Адам. – Те, которые я указал.
– Конечно же.
– И кто ими теперь управляет? Или как оно называется…
– Официум.
– А?
– Следственно-репрессивный орган Ложи.
– Пусть так. И что этот Официум – кстати, откуда вы берете такие названия? – что этот Официум вложил на Поля Клыков? Какой план его полета?
– Насколько я знаю, очень простой: вытянуть вас за границы Войн и разогнать до релятивистской скорости, пока все не успокоится. И тогда вас примет ближайший Порт.
– Действительно, просто. Какие-то предвидения относительно даты Великого Успокоения?
– Ведутся разговоры.
– Разговоры?
– Между сторонами конфликта.
– А собственно, каков был casus belli?
Патрик со вздохом запалу в одно из кресел.
Замойский прикрыл окно и присел на подоконнике, чтобы видеть всех их.
– Ну? – надавил он.
– А как обычно начинаются войны? – скривилась Анжелика. – Спешные донесения, взаимные обвинения. Они обвиняют нас в краже пары тысяч Клыков – идиотское обвинение; у нас претензия насчет той атаки а-ля Пёрл-Харбор —
– Я спрашивал егу, – Замойский указал на Патрика.
Патрик ответилу, но только на другой вопрос:
– Стахс Джудас Макферсон был проинформирован о представленном вам стахсом Мойтлем Макферсоном предложении и заявляет, что готов сам заплатить такую цену за информацию о цели путешествия стахса Мойтля.