Она все еще смотрела на него с подозрением.
– Ты перекопировал себе с Плато Кабинет?
– Что? Нет. То есть, – Замойский указал на экран слева, – ону перекопировалусь.
– Собственно, я пояснялу стахсу Макферсон ситуацию… – началу Георг/Официум.
– Прошло девять месяцев, – опередил егу Адам, обращаясь к Анжелике. – Я говорил с твоим отцом. Это была работа де ля Рошу, то второе покушение и похищение. Ону перехватилу сообщение из Колодца. Сейчас в полный рост идет война с Деформантами, Порты захлопнуты. Мы летим переждать около черной дыры. Эту де ля Рош – ону какой-то союзник Деформантов, нет? Они атаковали егу Клыки ошибочно или как? Я не разбираюсь в вашей политике. Что, собственно, означает гражданство?
– Джудас тебе его предложил?
– Что? Нет. Хотя —
– Должен был. Боже, как же пить хочется…
– Ты сильно порезалась.
– Факт, – она глянула на перевязанные обрывками рубахи руки. – Но, как ты и сказал, я должна была его кормить, пока не поняла, что информация дошла, и Император закрыл Поля похитителей. – Патрику же она проворчала краешком рта. – Моглу показаться и пораньше.
– Ты уже была без сознания, стахс, – сказалу Георг/Официум.
Замойский молчал. Он затронул эту тему, не успев толком подумать, и теперь только сглатывал сухим горлом. Его жгла болезненная горячка; приложи он предплечье ко лбу, наверняка обжегся бы. Взгляд он тоже не мог отвести – тогда бы Анжелика догадалась обо всем, Адам был в этом уверен: хватит малейшего жеста, выдаст его. Девушка прочтет Замойского так же, как прочел ее он над кратером Пандемониума.
А потому полный контроль. Не даст ей узнать, что – позабыл о ней.
Когда бы не Войны, как бы долго он оставался в Фарстоне? Когда бы не их блокада, из Дворца Памяти он бы тоже вернулся в Фарстон, не в Клык. Анжелика бы истекла здесь кровью до смерти. Он забыл о ней.
Но он сразу почувствовал раздражение и отвернул гнев от себя. А что, я чем-то ей обязан? Откуда угрызения совести? Откуда стыд? Забыл – что ж, случается. Не было во мне намерения обидеть.
Но он осознавал, что в этот миг фальсифицирует свои чувства.
– Анжелика.
– Хм?
– Слушай, я бы никогда не —
Что, собственно, он собирался сказать? Он завис. Немо шевелил губами.
Вращающийся калейдоскоп красок притянул его взгляд вправо: это изменились звезды на экране.
– …что отказали все спирали, – говорилу Патрик/Официум. – Клык не способен к дальнейшему крафтингу. Скорее всего, по нам прошли Войны. Мы находимся на расстоянии более семи световых лет от ближайшей публичной звезды.
Замойский, с головой удивительно тяжелой, с розовой тьмой в глазах, воспринимал медленно, словно во сне. Что за «публичные звезды»? То есть – существуют и приватные? Ну да: те, закрытые в Портах. Значит все, что в открытой галактике… Ничего странного, что они имели претензию насчет кражи скольких-то там парсеков. Когда бы всякий закрафтировал космос согласно собственной прихоти…
– Плато? – спрашивала Анжелика.
– Все еще изолировано.
Замойский заметил, что он потихоньку сползает по стене, наискось, на экран со звездами. Замахал руками, но хвататься было не за что.
– В чем дело?
– Сейчас скорректирую.
И правда, уже через миг остаточная сила тяжести исчезла.
– Значит, у нас все-таки есть какой-то двигатель? – проворчал Замойский, снова дрейфуя в безопасный при нуль-g угол.
– Маневренный.
Он вспомнил теперь об ускорении, с которым они убегали из Мешка. Ну да, двигатель был – но даже при постоянных 3g они не имели никакого шанса добраться куда бы то ни было за разумное время.
Анжелика, должно быть, подумала о том же, поскольку обменялась с Адамом долгим взглядом, в котором смешались поровну ужас и веселье. При этом надула левую щеку и прищурила левый глаз. И только руки, руки невольно тянулись к повязкам на порезах, пальцы загибались когтями, перенося дрожь изнутри тела.
– Сколько… – начали они одновременно.
Снова взгляды, кислая тишина.
Отрезаннуё от Плато Георг/Официум не выказалу изрядной сообразительности.
– Как звучит вопрос?
Замойский подождал – губы стиснуты, ладонь массирует лоб и прикрывает глаза.
Это Анжелика произнесла все вслух.
– Сколько времени нам осталось?
– Около пятидесяти семи часов в модели для обоих, стахс.
– Что они, собственно, такое, эти Войны? – взорвался Замойский в тишине, что наступила после признания. – Ты регистрируешь поблизости какие-то Клыки? Вообще – что либо? Патрик?.. Сперва мне втолковывали, что ничто не изолирует от Плато – а потом Войны это делают. После чего я узнаю, что Клыки —
– Я получаю сигнал, лишенный идентификатора Цивилизации, – прервалу его Георг/Официум. – Предварительная оценка расстояния источника: четверть миллиона километров.
Замойский выпустил воздух из груди.
– Деформанты, – пробормотала Анжелика.
– По утоплению четвертованного надлежит на горящем костре расстрелять отравленными пулями, – сухо прокомментировал Адам, продвигаясь вдоль стены к экрану.
Макферсон за его плечами фыркнула.
– Где они? – он постучал грязным от крови пальцем в звезды. – Покажи.
Созвездия передвинулись. Между темной туманностью и тройной звездой появилась пульсирующая красная точка, графический указатель.
– Относительная скорость.
– Примерно десять километров в секунду, но это, главным образом, из-за Допплера; перпендикулярная составляющая еще неточна. Но мы бы наверняка разминулись на большом расстоянии.
– А этот сигнал, – спросила Анжелика, – что оно?
– Призыв о помощи. В Коде.
Адам рефлекторно обернулся к ней.
– Эта такая lingua franca Галактики, – ответила она на незаданный вопрос.
– В смысле? – удивился Замойский. – Универсальный язык? Межвидовой? Не верю! – но уже зарекаясь, так как знал, что неправ, поскольку верить должен во все.
– Это не совсем язык, – пояснилу Патрик/Официум. – С «голым» Кодом вы никогда не будете иметь дела, всегда сэволюционируются соответствующие интерпретаторы: связыки. Как колонисты выращивали себе переводчиков с языков аборигенов, которые невозможно было понять иначе: дети от туземной матери и цивилизованного отца, воспитанные на стыке культур, – из них возникал мостовой френ. Для выращивания связыков достаточно Кода и словинского процессора. Сигнал от Деформантов пришел в необработанной форме, и это может оказаться опосредованным доказательством, что они тоже отрезаны от Плато – но даже такой сигнал уже является определенной производной от Кода. Я, конечно, собираюсь ответить и пойти на перехват, потому мы узнаем больше.
– Что?!
Оба развернулись к другому экрану, к лицу Патрика Георга Макферсона.
– Прошу контраргументов, – сказалу ону. – Слушаю.
Слушалу, но они – сперва глухо молчали, потом покривились, побормотали дурные слова, в конце концов Анжелика признала:
– Сейчас уже все равно, враг там или не враг.
Ее слова оптимистично не прозвучали.
А что еще можно было сказать? Они мчались к Деформантам (собственно, не к ним, а по касательной к точке перехвата) с 1g, так что кресло было теперь на стене, экраны на боковых, переориентированные на 90º, а с потолка летела красная пыль сохлой крови. Анжелика с яростью вытряхивала ее из волос. В полу зияла дыра коридора, что вел к перистальтике шлюза.
Полет занял чуть более часа. Георг/Официум услужливо высветилу циферблат; могли отсчитывать утекающие обломки жизни.
Замойский подсчитывал кое-что иное: вероятность того, что очередная волна Войн выбросила двух своих жертв так близко друг к другу. Потому что это ведь не был какой-то там космический перекресток, центр забитой планетарной системы. Тогда что? Случайность? Даже если и так, то, вероятно, уже и вправду последняя в его жизни.
Деформанты утверждали, что да, с их стороны случайность. Георг/Официум обменивалусь с ними информацией на Субкоде. Дайджест переводов передавалу Анжелике и Адаму. Дело шло неторопливо: Деформантам пришлось вырастить эмулятор Кода для стахсового английского, что вне инклюзий Словинского было почти невыполнимо в разумное а-время. Код ставил переводчиков в ситуацию физиков, которые медленнее решают уравнение на движение множества масс медленнее, чем те массы перемещаются.
Потом, когда в приближении они увидели – вместо графического символа – сам источник сигналов, то поняли: это были не Деформанты – это былу Деформант; одну. Георг/Официум даже спросилу егу о происхождении из Прогресса – но туё не зналу или не захотелу раскрываться. Впрочем, значения это не имело. Может происходилу ону от Homo sapiens, может нет.
– Как это – «не имеет значения»? Чужой или не Чужой!
– Да неужели?
Ону растягивалусь почти на десять тысяч кубических километров. Сперва, когда еще помещалусь на экране, больше напоминалу плесень, зарастающую пустоту – от кружева гибких, почти невидимых нитей через все более толстые сплетения и косы до округлых клубней, наростов, сгустков.
– Если та или иная форма жизни возможна в нашей вселенной, то раньше или позже она должна возникнуть.
– Уравнение Дрейка оперирует настолько большими числами —
– Это не имеет ничего общего с уравнением Дрейка. Это Закон Прогресса. Один раз запущенный, Прогресс, если он не будет подрезан до перехода Первого Порога, в конечное время реализует все возможные формы жизни в данной вселенной.
– Я думал, что Прогресс направлен прямиком к UI…
– Ох, я ведь говорю не о Цивилизациях, но об отрывающихся от Прогресса Деформантах! Если физические условия вселенной открывают некую экологическую нишу, то ничего не поделать, автоэволюционирующий френ вползет и туда. И тогда какая разница, из какого именно Прогресса он происходил? Его определяет эта ниша.
По мере того, как масштаб уменьшался, а они замечали очередные подробности, превалировали ассоциации с разорванной актинией, препарированной кровеносной системой – кровеносной системой организма, в который ударил залп шрапнели. Они не сумеют ому помочь.