Пара команд, перегруппировка, и отряд победивших сталкеров в полном порядке начал отступать на восток. Боты потянулись за ними, и один пробежал неподалёку от нашего убежища — плоский механический краб на шести лапах.
Несколько двигавшихся в арьергарде чугунков деловито обследовали склоны кратера. Самым натуральным образом обшмонали трупы погибших и утащили всё найденное при них оружие. Стрельба постепенно отдалилась, и в кратере вокруг Курчатника стало тихо.
— Неужели небольшой антракт? — спросил я себя. — Можно отправиться к тамбуру?
И оставить того, кого ты только что пытался спасти, одного и без сознания?
Нет, как-то это нехорошо.
Лучше дождаться, пока Синдбад очнётся, убедиться, что он может ходить и стрелять, и только затем с чистой совестью продолжить путь к Обочине, где меня ждут двое научников.
Очухался он только часа через два, когда над Москвой начало светать.
Я за это время успел покопаться у нового знакомого в грузе, сожрать найденную там упаковку «Сухпая» и даже подремать — немножко, вполглаза, не отключая импланты и не выпуская из рук оружия.
— Доброе утро, — сказал я, когда он открыл глаза. — Ну что, как больной себя чувствует?
— Неплохо. — Синдбад сделал паузу, наверняка вслушиваясь в собственные ощущения, а потом сел. Выпустил из руки «карташ», и тут я увидел, что кончики его пальцев — боевые импланты-генераторы.
А это значит, что передо мной — боец-энергик, способный метать «шаровухи».
— Приятно слышать, не зря старался, — буркнул я. — Кстати, игра, во время которой я тут оказался, закончилась победой защищавшейся стороны. Что, будешь радоваться или горевать?
Синдбад сжал кулаки, лицо его потемнело, а глаза блеснули гневом.
— Проклятые ублюдки, — прошептал он. — Они привели себе на помощь драконов! Если бы не это, мы прорвались бы и ушли! Никто не смог бы нас остановить, не то что эти жалкие…
— Привели драконов? — я хмыкнул. — У тебя не бред?
— Нет, язви меня джинн! — это Синдбад почти прокричал. — У них в команде нет сильных мнемотехников, но они как-то договорились с тварями техноса, обитающими в Серебряном Бору! Представляешь?
— Нет, — честно сказал я.
Да, мнемотехники могут подчинять биомехов и даже скоргов, и в то, что опытный умелец способен на какое-то время сковать волю одного дракона, я готов поверить. Но в то, что эти монстры идут на переговоры, что с ними можно просто общаться, заключать соглашения — никогда.
Они — другие, совсем чужие для нас, хотя изначально были созданы нашими руками.
— Но это всё не важно, — продолжил я. — Ты в состоянии постоять за себя?
— В общем, да… — Он смешно сложил губы трубочкой. — Идти, стрелять, даже бежать — смогу…
— Ну, тогда я смело оставляю тебя одного, а сам топаю по своим делам. — Я улыбнулся, встал и закинул сумку на плечо. — Рад был познакомиться, если будете у нас на Колыме — заходите.
Я почти вылез в окно, когда меня догнал тихий возглас:
— Погоди, я с тобой.
— Куда? — Я повернулся, смерил Синдбада удивлённым взглядом. — Ты даже не знаешь, куда я иду?
— Все наши погибли, я проверил — их контакты в М-сети исчезли, — он говорил достаточно твёрдо, и всё же чувствовалась в его словах горечь, — и мне всё равно, куда идти.
Этого мне ещё не хватало!
Тащить с собой только что оправившегося от раны, почти совершенно незнакомого сталкера? Делить внимание между крайне опасной внешней средой и непредсказуемым «напарником»?
Нет, спасибо, даже с доплатой не надо мне такого счастья.
— Я обязан тебе жизнью, — продолжал Синдбад, решительно глядя на меня. — И хочу вернуть тебе долг! Не спорь! Я всё равно потащусь за тобой, даже если ты откажешься, даже если попытаешься скрыться!
Помнится, ещё в детском доме, когда нас обследовал умный дяденька-психолог, в моём личном деле он оставил заметку: «Высокий уровень эмпатии, способность быстро интуитивно оценивать эмоционально-психологическое состояние собеседника». Это свойство не раз сослужило мне добрую службу, и до попадания в Пятизонье, и после, и сейчас оно шепнуло на ухо, что спасённый мной тип говорит совершенно искренне и что проще будет его убить, чем стряхнуть с хвоста.
— Ну ты и фрукт, — сказал я. — Значит, так — ты помогаешь мне дойти до Обочины, поскольку с одним «калашом» это будет сделать трудновато, а дальше мы расстаёмся. Других вариантов взаимозачета я не приму, этого вполне достаточно.
— Годится.
Ладно, хоть спорить не стал.
Мы выбрались на открытое место, и тут мне пришлось подождать, пока Синдбад убедится, что это действительно его соратники лежат там, среди обагрённых кровью камней. Вернулся он ко мне с тёмным от ярости лицом, гневом в глазах и затвердевшими желваками на скулах.
— Пошли? — спросил я. — Учти, шагать будем быстро, как бы тебе не отстать.
— Я тебе не джинн, но не отстану, — сказал он, и мы направились к неспешно вращавшемуся вихрю.
Переход через гипертоннель прошёл без неожиданностей и особых неприятностей. Выкинуло меня неподалёку от ворот атомной станции, и только я оклемался, как на меня прыгнул раптор.
Эти твари скачут, словно блохи, только агрессивные, железные и в тонну весом.
Я не успел заорать или поднять оружие, как меня отшвырнуло в сторону, и металлические шлепки возвестили, что в дело пошёл «карташ». Покатившись по земле, я подумал, что Синдбад, выручив меня, вот так сразу и отработал своё спасение, причём с лихвой.
Пройдя через гипертоннель первым, он и очухался быстрее, и резво оценил обстановку. Разобрался, что чугунок сейчас превратит меня в груду переломанных костей, и вмешался.
Что же, молодец.
Пару раз ударившись, я перекатился на живот и выставил «калаш», но стрелять оказалось не в кого. Атаковавший меня чугунок превратился в груду искорёженного металла, а его собратьев видно не было. Похоже, разбрелись по окрестностям, засранцы железные, или пали в неравной борьбе с местными биомехами.
Синдбад стоял чуть в стороне, тяжело дышал и кривился, и по всему было понятно, что парню хреново. Но ствол он не опускал, да ещё и поглядывал по сторонам — не шевельнется ли ещё какая механическая гнида?
— Спасибо, — сказал я. — Теперь, как ты понимаешь, мы квиты. Можешь возвращаться…
И тут мой датчик биологических объектов выдал фокус, которого за ним ранее не водилось — сообщил, что вокруг меня кишмя кишат живые существа, причём по всем признакам — люди. Я сбился, заозирался, попытался отключить засбоивший имплант, но это не помогло — фантомные «метки» никуда не исчезли, разве что чуть побледнели, словно вызвавшие их объекты отдалились.
А затем всё пропало, и я вновь оказался в компании одного Синдбада.
— Куда? — спросил он и усмехнулся безо всякого веселья. — Ты ещё думаешь, что один ты доберёшься до Обочины?
— А кто же его знает? — Я поднялся на ноги и запустил диагностику датчика биологических объектов — вдруг после очередного прохождения через тамбур с ним что-то случилось?
Подобные казусы были известны — надёжный имплант неожиданно превращался из верного помощника в мёртвый груз, а то и в источник смертельной опасности для хозяина, и приходилось его срочно глушить или даже удалять.
— Двигаем, — сказал я. — Тут чугунков всегда тьма, надо за переправу уйти, там будет легче.
В Старой Зоне, как и в тот момент, когда я отсюда уходил, шёл снег — не та безумная круговерть, что прошлой ночью держала в белых лапах Сосновый Бор, а обычный снежок. Зато в сплошном полотне из серых туч имелись прорехи, и в них даже проглядывало рассветно-голубое небо, а на востоке угадывалось светлое пятно — место восхода.
Переправа оказалась свободной, но я потратил две минуты, чтобы войти в форс-режим и изучить окрестности. И едва мир исказился, вывернулся зеркальным шаром из множества чешуек, я подумал, что схожу с ума.
— Назад!! — заорал я, и сам понёсся прочь от берега.
За спиной плеснуло, дрогнула земля.
Я не оглядывался, я был слишком занят тем, чтобы спастись, но я знал, что там происходит — поверхность Припяти ниже по течению от разрушенного моста вспучилась, и вверх рванули толстые, покрытые наростами и стальными крючьями металлические щупальца.
Громадную подводную «метку», обнаруженную моими имплантами, могло породить только одно существо — «изделие номер семьсот сорок четыре», если выражаться языком военных, ну а если говорить поэтичнее — то Император гидроботов, он же — технокракен.
Была эта тварь одна или несколько — никто не знал, но видели нечто подобное во всех локациях и подозревали, что произошла она от мутировавшей, переделанной скоргами подводной лодки.
— Твою мать!! — взвыл бегущий позади меня Синдбад, но я не обернулся.
Если ты угодил в щупальца технокракена, то помочь тебе может разве что господь бог, и «карташ» против этого чудища, как и «калаш» — всё одно, что швейная иголка против тираннозавра.
Грохнуло ещё раз, залязгало так, словно с рельсов сошли одновременно два состава, груженных листовым железом. Земля вздрогнула сильнее, и радары показали, что позади, в стороне реки, чисто — император ушёл. А вот Синдбад остался, и мы одновременно остановились и принялись ловить удравшее в испуге дыхание.
— Ну… ни фига себе… — только и выдавил я, став пыхтеть чуть поменьше. — Ну и денёк… сегодня? Куда ни придёшь… везде горячо встречают… то аномалии, то чугунки, то обычные сталкеры, вздумавшие пострелять друг друга.
— То ли ещё будет, ой-ой-ой, — сказал Синдбад. — Что, попробуем ещё разочек?
— Попробуем, — ответил я, и мы двинулись обратно к реке.
Переправиться через Припять можно и южнее, в районе Чернобыля, да только туда надо ещё топать и топать, а такого желания у меня не было. Хотелось верить, что технокракен убрался куда-нибудь поглубже, подальше, а лучше всего — в другую локацию, в Казантип, например.
На суше здоровущая тварюка оставила следы — борозды глубиной в метр и длиной в полсотни. Не рвани мы, точно два гепарда с наскипидаренными задницами, сейчас бы уже кормили скоргов.