— Увянь. За тебя скажут.
— Аркадий Николаевич, я много о вас слышал, — начал «торжественную часть» Паша.
— Молодой человек, — неприязненно перебил Волин, — давайте обойдемся без этих песен. Лучше переходите к делу. У меня мало времени.
— Извините, — отчего-то смутился Паша.
Раздражение Волина было вполне объяснимо. Можно ли испытывать симпатию к людям, с появлением которых у тебя возникает целая куча головной боли?
— Человек, сидящий перед вами, маньяк-убийца, — перешел к делу оперативник. — Вы читали, наверное, о его подвигах в городских сводках.
— Читал, — быстро и холодно ответил Волин. — Дальше.
Паша на секунду замолчал. Чувствовалось: если бы не обстоятельства, он бы сейчас тоже «полез в драку». Но… Не Волин пришел к ним за помощью, а они к нему.
— Фамилия его Скобцов. Андрей Данилович. Задержан нашей оперативной группой вчера утром на Ленинградском вокзале. Днем Андрею Даниловичу предъявили обвинение, а вечером он заявил, что впредь станет разговаривать только с вами. — Паша вздохнул. — С этого самого момента Андрей Данилович не сказал ни слова.
Волин взглянул на задержанного:
— Это так?
— Да, — спокойно ответил тот.
Странное спокойствие никак не вязалось с внешностью Скобцова.
— Кто вел ваше дело?
— Сан Саныч Борисов из городской, — сообщил за Скобцова Паша.
— Знаю, — кивнул Волин. — Хороший следователь. Дотошный. — И перевел взгляд на задержанного: — Чем же он вас не устроил?
— Мне нужны вы, — прежним ровным тоном заявил Скобцов.
— Почему именно я?
— Речь идет о жизни, — объяснил тот. — О моей жизни. А когда речь идет о жизни, волей-неволей начинаешь лучше разбираться в людях. Я хочу быть уверен в чистоплотности человека, который станет вести мое дело.
— Борисов очень хороший следователь. И честный, уверяю вас.
— Мне нужны вы, — упрямо повторил Скобцов. — Я работаю… — он на секунду запнулся, — точнее, работал в банке «Кредитный». На месте покойного Михаила Газеева. Год назад, когда вы расследовали дело маньяка Бори, я занимал пост начальника отдела и имел возможность быть в курсе событий. Полагаю, вам можно доверять. — Рыжий Стас фыркнул. — Я бы нанял вас в качестве адвоката…
— Нет, — категорично ответил Волин. — Я не состою в коллегии адвокатов, и у меня нет лицензии на занятие адвокатской практикой. Но, — предвидя следующую реплику, он поднял руку в останавливающем жесте, — даже если бы таковая лицензия у меня имелась, я бы не стал защищать вас.
— Я так и подумал, — серьезно кивнул Скобцов. — Мне понятно ваше нежелание. Поэтому я хотел попросить вас расследовать мое дело. Максимально беспристрастно. Если возникнут какие-то расходы, я готов их оплатить…
— По-моему, вы спутали прокуратуру с частным сыскным агентством, — ледяным тоном произнес Волин. — Помимо адвокатской деятельности, я не занимаюсь и частными расследованиями. И не беру взяток.
— Я и не предлагал взятку, — возразил Скобцов.
— А что же ты предлагал? — хмыкнул от окна рыжий Стас.
— Всего лишь оплатить расходы, которые могут возникнуть в процессе расследования. — Задержанный проигнорировал оперативника, словно того не существовало в природе.
— Я не занимаюсь частными расследованиями, — повторил Волин. — Думаю, на этом наш разговор можно считать законченным.
— Еще пять минут, пожалуйста, — попросил Скобцов. — Мне хотелось бы, чтобы вы были в курсе ситуации. Дело в том, что мне приписывают восемь убийств. Одна из жертв — дочь Леонида Леопольдовича Вихрева, хозяина банка «Кредитный», человека, свободно вхожего во многие высокие кабинеты и…
— Я знаю, что представляет собой Вихрев, — сухо ответил Волин. — И что из того? Для суда не имеет никакого значения, убили вы дочь Вихрева или какую-либо другую девушку. На приговоре это никак не отразится.
— Вы заблуждаетесь, — вздохнул Скобцов. — У Леонида Леопольдовича имеются серьезные возможности для того, чтобы оказать давление и на суд, который будет рассматривать мое дело, и на прокуратуру. Меня приговорят к максимально возможному сроку и постараются сделать так, чтобы я уже никогда не вышел на свободу. Вихреву это по силам. Хотя гораздо вероятнее, что мне вовсе не удастся дожить до суда. Леонид Леопольдович слишком вспыльчивый и мстительный человек. — Волин внимательно посмотрел на задержанного. — Наверное, в ваших глазах, в глазах следователя прокуратуры, маньяк-убийца не может рассчитывать на большее, но… Я не убивал этих девушек.
— Ну да, а Гитлер не затевал Второй мировой войны, — мрачно съюморил рыжий Стас.
— Я не понимаю, в чем дело, — продолжал Скобцов. — Честное слово. — В голосе его послышалась легкая растерянность. — Знаете, они показали мне фотографию Светланы Вихревой… — Он выразительно посмотрел на Волина, ожидая очевидного вопроса, но тот не раскрыл рта. Скобцов оглянулся на оперативников и добавил: — На снимке не Светлана.
— Вот как?
— Да-да, — горячечной скороговоркой выпалил Скобцов, наклоняясь к столу. — Клянусь вам. Девушка на фотографии очень похожа на Светлану, но это не Светлана.
Волин вопросительно взглянул на «кожаного» Пашу. Судя по всему, именно он играл в компании первую скрипку.
— Аркадий Николаевич, этот парень — убийца. Ему ломится «вышка», это как пить дать. Единственный его шанс спасти жизнь — «косить» под дурака, — спокойно прокомментировал происходящее оперативник. — Мол, я не я и лошадь тоже вроде бы чужая. Если бы папа Вихрев не напрягал, мы бы вас даже беспокоить не стали. Официально откажитесь вести дело, и мы немедленно заберем этого типуса на Петровку. Тем более что у вас с завтрашнего дня отпуск начинается. Оно вам надо?
Скобцов растерянно взглянул на Волина. Тот, задумчиво, на оперативника.
— Откуда вы знаете про отпуск? — спросил он.
— Ваш начальник сказал, — усмехнулся Паша. — Так что? Увозить?
— Клянусь, я никогда в жизни не видел девушку, изображенную на фотографии. — В голосе Скобцова послышался нервный накал. Он явно старался достучаться до Волина прежде, чем тот кивнет утвердительно и его, Скобцова, увезут. При этом задержанный старался сохранять достоинство, что с каждой секундой удавалось все хуже. — Я не вру, честное слово!
— Снимки у вас с собой? — спросил Волин Пашу.
— Нет, конечно, — пожал плечами тот. — Я же не фотограф, чтобы с собой фотовыставку таскать, правда? Снимки имеются в деле. Как положено.
— А дело, разумеется, у Сан Саныча Борисова.
— Разумеется, — подтвердил оперативник.
— Ну, понятно.
— Кто-нибудь опознал убитую как Светлану Вихреву?
Паша недоуменно уставился на Волина. Он явно не ожидал вопроса.
— Конечно, Аркадий Николаевич. Муж.
— Только он?
— Еще родители опознали. Лучшая подруга.
— Они сказали, что это именно Светлана, а не «похожа на Светлану»?
— Естественно. — Оперативник обиделся. Его, должно быть, не слишком часто подозревали в некомпетентности. — Так и сказали. В протоколе записано.
— Они лгут! — горячо выпалил Скобцов.
— Все сразу? — Паша даже не разозлился.
Волин перевел взгляд на задержанного:
— Ладно, с фотографией разберемся чуть позже. Вас задержали на вокзале. Вы собирались куда-то поехать?
— Нет. Я уже съездил и возвращался в Москву, — лихорадочно быстро ответил Скобцов.
— Откуда возвращались?
— Из Петербурга.
— Зачем вы туда ездили?
— Это долгая история. За минуту ее не расскажешь. Но, поверьте, для этого у меня был очень серьезный повод. Я ждал звонка Светланы в гостинице, но она так и не позвонила. А когда я вернулся, меня арестовали. Прямо у поезда.
— Вы состояли в интимных отношениях? — быстро спросил Волин.
Скобцов вздохнул:
— Вряд ли это можно назвать интимными отношениями…
— Так состояли или нет?
— Всего однажды. Но, оговорюсь сразу, не по моей инициативе.
— Понятно. Когда вы виделись в последний раз?
— В субботу, — не задумываясь, ответил тот. — Утром.
— Светлана Вихрева была убита у себя дома в субботу, между двенадцатью и часом дня, — произнес ледяным тоном Паша.
— В это время я находился совсем в другом месте, — мгновенно вскинулся Скобцов. — Можете проверить.
— А у нас имеются свидетельские показания, согласно которым в субботу, с двенадцати до часу, вы были именно в квартире Вихревой, — произнес «кожаный» Паша.
— Тогда вам стоит выяснить, почему ваш свидетель врет. — Скобцов даже не повернулся к оперативнику.
— А откуда вам известно, что это именно свидетель, а не свидетели или не свидетельница? — тут же сделал охотничью стойку Паша.
Скобцов резко повернулся к нему:
— Прекратите задавать эти ваши идиотские вопросы. Я… сказал просто так… первое, что пришло в голову.
— Ну конечно. Надо же, какие люди вокруг тебя собрались. Все, как один, врут. Свидетель врет, муж врет, отец врет. Один ты у нас в белом фраке, да?
Паша улыбнулся. Улыбка была неприятной, намекающей. Она хрустела, как вощеная бумага. По ней можно было понять: оперативнику известно куда больше, чем кажется.
— Поверьте, это дело — фальшивка, — повернувшись к Волину, торопливо зашептал Скобцов. — Фотография поддельная, свидетели врут. Это все — огромная липа. Даже не недоразумение, а тщательно спланированная и прекрасно организованная фальсификация. Очевидно, им, — едва заметный кивок за плечо, — нужно побыстрее скинуть дело в суд. Все будут довольны. И их начальство, и Вихрев, и они сами. Но убийца-то, настоящий убийца, останется на свободе, понимаете? Возможно, он затаится на время, но потом убьет еще кого-нибудь, и вы поймете, что я был невиновен.
— Послушайте, — Волин сцепил пальцы рук в кулак, — с завтрашнего дня я ухожу в отпуск. А Сан Саныч Борисов действительно хороший следователь. Он во всем разберется.
— Он уже разобрался. — Скобцов поднял руки и продемонстрировал черные браслеты. — Я арестован за преступления, которые не совершал. Помогите мне, — добавил он тихо.