дома. ТриТэ осторожно вошел в подъезд. Прислушался. Похоже, никого. Медленно, вдоль стены, поднялся на второй этаж. Остановился слева от двери. Нажал кнопку звонка. В тишине трель прозвучала как-то особенно четко. Ни шагов, ни щелканья отпираемого замка, никаких других звуков. ТриТэ протянул руку, осторожно коснулся двери, нажал. Створка чуть заметно колыхнулась. Узкая щель, за которой темнота. Он нажал сильнее. Вот латунная ручка коснулась стены. Подъездный свет ворвался в квартиру. Коридор был пуст.
ТриТэ согнул руки в локтях, держа оружие стволом вверх, и шагнул в квартиру.
Волин выключил плейер, достал кассету, положил на стол.
— Так. Позовите сюда пару человек из ваших сотрудников. Заодно и коллегу моего пригласите. Он в зале… заседаний? Совещаний?
— Совещаний. — Охранник помялся. — А с кассетой что?
— Будем оформлять выемку, — ответил Волин. Он достал нужный бланк, сел в кресло и, положив кейс на колени, начал заполнять постановление о выемке вещественного доказательства. Затем принялся составлять протокол, тщательно описывая кассету.
Татьяна несколько секунд наблюдала за ним, затем быстро написала что-то на листке бумаги, протянула. Волин удивленно шевельнул бровями. Татьяна приложила палец к губам и кивнула на записку.
«Нас подслушивают. Встретимся на противоположной стороне улицы».
Волин кивнул. Татьяна сложила записку и спрятала в карман. Затем аккуратно убрала в стол бумаги, нажала клавишу интеркома:
— Виталий Михайлович, здесь сейчас все равно слишком шумно. Я могу пойти пообедать?
— Конечно, Танечка, иди. — Голос Чернозерского звучал озабоченно. — Только постарайся не задерживаться. Ты мне можешь понадобиться.
— Хорошо.
Татьяна прошла к двери, обернулась, указала на выход. Волин кивнул утвердительно. Через пару минут в приемную заглянули двое клерков. Поздоровались нерешительно. Это, наверное, уже генетическое, подумал Волин. В присутствии сотрудника органов наши люди становятся испуганными, как белый медведь в Африке. Он занес данные клерков в протокол, попросил прочитать и поставить подписи. В самый разгар этих «банковских чтений» в приемную заглянул Русницкий.
— Аркадий Николаевич, что вы тут делаете? — удивленно спросил лейтенант.
— Да вот, заехал посмотреть, как продвигается работа. — Волин взял со стола кассету, сунул в карман. Протокол о выемке положил в кейс, кивнул клеркам: — Спасибо, товарищи, вы свободны. — Те с явным облегчением ретировались. Волин повернулся к Русницкому: — Давай-ка, Георгий, выйдем, я тебе кое-какие цеу дам. — Они вышли в коридор. — Значит, так, срочно позвони нашим операм на Петровку, пусть берут ребят из «одиннадцатого» и пулей летят сюда. Приемную и кабинет Скобцова нужно проверить на предмет подслушивающих устройств. Закончат здесь, пусть едут к Скобцову домой. Задача та же. Подслушивающие устройства и скрытые видеокамеры. Кстати, данные на Скобцова не поступили?
— Нет пока, — покачал головой лейтенант.
— Жаль. С сотрудниками побеседовал уже? Насчет Скобцова?
— Не со всеми.
— А те, с кем побеседовал, что говорят?
— Да что… Нормальный парень, говорят. Душевный, отзывчивый. Нос не задирал. С клерками за руку здоровался.
— Я не о том спрашиваю, Георгий. Кто-нибудь из них замечал за Скобцовым какие-то странности?
— Так, Аркадий Николаевич, — развел руками оперативник. — Сейчас жизнь такая. Не поймешь, что считать странностью, а что нормой. Вот лет пятнадцать назад человека, объявившего забастовку, немедленно окрестили бы сумасшедшим и упрятали бы в психушку. А сейчас соберутся тысяча человек, дорогу перекроют и давай касками по асфальту молотить. И ничего.
— Ты хрен с редькой не путай, Георгий, — возразил Волин. — При чем здесь забастовщики? Я имею в виду бытовые странности.
— Заметили, Аркадий Николаевич. Конечно. Но только в последние несколько дней пребывания Скобцова на службе. Да и то, — лейтенант понизил голос, — у меня сложилось ощущение, что, если бы в банке не прознали, что наш «клиент» — сумасшедший, то и сейчас никто ни о чем не рассказал бы. Это, знаете, утверждения постфактум. Хотя, с другой стороны, Скобцов убивать начал всего месяц назад. Может быть, он до этого совершенно нормальным был. А тут крышу с тормозов сорвало — и понеслась.
— Совершенно нормальные ни с того ни с сего с ума не сходят, — возразил Волин. — Должны быть какие-то промежуточные фазы.
— Так, наверное, они и были, — легко согласился Русницкий. — Раньше. До того, как он работал в банке. И опять же, убивал-то Скобцов по ночам. Заметили? Только по ночам. Ни разу не убил днем.
— Заметил, — ответил Волин.
— О каких странностях тогда речь? Эти… банковские сотрудники ведь за ним со свечкой не ходили, правильно? А Скобцов ночью прирежет кого-нибудь, а с утречка на службу, как нормальный.
Волин хмыкнул:
— Странно как-то получается. Жил себе человек, работал, служба безопасности его проверяла. Ничего. А тут в одночасье взял да и спятил.
— Да в этом деле все странное! — воскликнул лейтенант и снова перешел на шепот: — Тут все странное. Один — убийца-психопат, второй ради «доходного» места спокойно смотрит, как его жена спит с кем ни попадя, другие вообще не замечают ни первого, ни второго. Еще надо посмотреть, кто из них больше сумасшедший. Скобцов или эти, остальные.
Волин вздохнул:
— Ладно. Работай.
— А вы?
— Я смотаюсь в прокуратуру, потом в СИЗО, потом заскочу к фонологам и подъеду в Щукино.
— Хорошо, Аркадий Николаевич. Я понял.
— И еще. Поедешь в Щукино, созвонись с нашим дежурным, Костей. Пусть пришлет экспертов. Постановление о назначении экспертизы я выпишу, когда приеду. Нам понадобятся химик, криминалист, трассолог и биолог. И пусть химик захватит все для экспресс-анализа. Уловил?
— А как же? — улыбнулся Русницкий. — Кроме «жучков», что искать?
— Замытые следы крови — раз, следы подбора ключей на замках — два, посторонние примеси в продуктах — три. Сахар, соль, кофе — все сыпучие пищевые продукты, обладающие ярко выраженным вкусом. Все, я полетел.
— Удачи вам.
Волин спустился в зал. Ловя на себе пристальные взгляды охранников, вышел на улицу. Татьяна сидела на лавочке, метрах в двухстах от банка, у входа в сквер. Волин свернул направо, прошел квартал, перебежал через улицу, вернулся обратно по противоположной стороне. Правила конспирации, как в шпионских боевиках, подумал он. Татьяна нервничала, то и дело поглядывала на часы. Волин подошел, присел:
— Уф, заставили вы меня побегать. — Он улыбнулся. Татьяна нервно оглянулась на двери банка. — Не волнуйтесь, нас оттуда не видно. Можете говорить спокойно.
— Андрей звонил мне в тот вечер. Он сказал, что ТриТэ, в смысле Третьяков, в компании с кем-то еще хочет украсть из банка деньги.
— Я знаю его версию, — кивнул Волин. — Так что вам сказал Третьяков?
— Он назвал даты убийств и даже показал милицейскую сводку. Простите, я не очень хорошо разбираюсь в вашей терминологии.
— Ничего, это не страшно. Продолжайте.
— В дни убийств Андрей не ночевал дома. И… я действительно испугалась. Знаете, в первый момент испытываешь настоящий шок.
— На вашем месте я бы тоже испугался, — пробормотал Волин. — Но, если у Третьякова существовали подозрения относительно вашего мужа, почему он не доложил об этом Вихреву, когда тот приезжал в банк?
— Это просто, — вздохнула Татьяна. — Доложив обо всем Вихреву, Третьяков скомпрометировал бы и себя, и Чернозерского. В обязанности Третьякова входит проверка персонала при приеме на работу. Представляете, наняли маньяка-убийцу. Леонид Леопольдович не упустил бы случая повесить на них всех собак. — Татьяна хмурилась. Вероятно, она ожидала, что следователь безоговорочно встанет на сторону ее мужа, скажет, что произошла какая-то накладка. Или опровергнет информацию о датах. Но, поскольку Волин молчал, она добавила: — Кстати, доказательство того, что Андрей не сумасшедший, все-таки есть.
— Какое?
— Деньги действительно украли. Украли, подставив моего мужа. — Татьяна посмотрела на Волина. — И, мне кажется, я знаю, кто мог их украсть.
— И кто же?
— Чернозерский.
— Почему вы так думаете?
— Вспомните, Андрей говорил, что Третьяков работает не один. Да и спрятать деньги мог только человек, превосходно разбирающийся в банковском деле. А Третьякова к таковым не отнесешь. В день убийства Светланы Виталий был в Швеции. Отличное алиби. Прилетел он поздно вечером, значит, у него был целый день на то, чтобы спрятать украденные деньги.
— Ну, допустим, — кивнул Волин. — Только зачем ему было убивать жену?
— Понимаете, — на щеках Татьяны вспыхнул румянец. — Одно время мы с Виталием… — она замялась.
— Я знаю, — кивнул Волин.
— Откуда?
— Ваш шеф рассказал.
— Что еще он рассказал?
— Что он сделал это ради того, чтобы отомстить Светлане за ее измены. Вы с ним встретились два или три раза, после чего он отказался от дальнейших встреч, а вы не могли ему этого простить.
— Скотина, — зло выдохнула Татьяна. — Все было наоборот. Поначалу Виталий произвел на меня очень приятное впечатление. Галантный, неглупый, начитанный, терпеливый. Мы с ним встречались пару месяцев, прежде чем стали… спать. Но потом появился Андрей… Одним словом, я сказала Виталию, что мы больше не можем продолжать прежние отношения. Мой шеф — человек очень амбициозный. Его злит любой отказ. Но неудачи личного плана он переживает особенно болезненно и не успокаивается, пока не добьется своего. — Татьяна вздохнула. — Уже после того, как мы с Андреем стали жить вместе, он несколько раз приезжал ко мне, требовал продолжить отношения, обещал деньги и продвижение Андрея по службе. Я отказалась. Тогда Чернозерский стал угрожать. Говорил, что, если я не буду спать с ним, он пустит под откос карьеру Андрея, а заодно и мою жизнь. В общем, неприятная вышла история.