– Ну ты и придурок! – закричала она. – Я вдохнуть не могла!
– Может, теперь поцелуемся и помиримся?
В ответ Мэйвен стиснула зубы, развернулась на каблуках туфель одного цвета с ее блузкой и важно прошествовала по коридору, как модель. А я последние несколько часов пытался сосредоточиться на игре, а не на мыслях о том, каково было держать Мэйвен в объятиях.
Я вернулся в настоящее, перепрыгнул через борт и выехал на лед. Мы играли упорно, не сдаваясь даже тогда, когда счет показал, что уже можно расслабиться. Нам хотелось, чтобы эта команда и остальные участники встречи услышали наше послание громко и ясно.
«Тампа» – сильный соперник, и обыграть нас будет непросто.
Когда прозвучал последний гудок, пот застилал глаза, а зрители аплодировали так громко, что стадион содрогнулся от этого звука, а затем нас забросали мягкими игрушками в виде самых разных рыб.
Приходилось уворачиваться от игрушек, когда мы совершали круги почета, но никто из нас не возражал. Эта традиция существовала на протяжении не одного десятка лет. Рыба была принесена в жертву птице, нашему талисману. Когда зародилась традиция, болельщики бросали настоящую рыбу. Да, эта практика была дурно пахнущей, мерзкой и довольно бесчеловечной, но быстро превратилась в то, что представляет сейчас. Лед переливался всеми цветами радуги, как при хет-трике, а после игры каждая игрушка будет передана в дар местным приютам и нуждающимся семьям.
Мы неторопливо совершили круг почета, и ни один болельщик не сдвинулся с места, пока мы не вернулись в раздевалку. Через несколько минут объявили имена трех отличившихся игроков.
Одним из них стал я.
Я объехал по кругу под мигающие огни, толпа скандировала мое имя, а я искал взглядом ребенка, которому отдам свою шайбу. Заметив знакомое лицо у стекла в центре, я ухмыльнулся.
Я подкатился к нему, и он запрыгал еще радостнее, поняв, что я его заметил. Мальчик дернул маму за майку, а она рассмеялась и в ответ поблагодарила меня милой улыбкой, наклонив голову.
Вместо того чтобы подбросить шайбу над стеклом, как обычно, я кивнул охране и жестом попросил их вывести мальчишку на лед. Потом посадил его себе на плечи, вручил шайбу и дал отпраздновать победу, как будто она принадлежала ему, пока мы делали еще один круг вместе с другими отличившимися игроками.
Когда празднование закончилось, я наклонился, чтобы опустить мальчика и подойти к его семье, но, повернувшись, увидел, как Мэйвен наблюдает за мной, сидя на скамейке. Я приподнял бровь, молча спрашивая, о чем она думает.
Она улыбнулась, и на миг ее лицо просветлело. Но Мэйвен быстро поморщилась и помахала ладонью из стороны в сторону, как бы говоря: «Да, все хорошо».
В ответ я накрыл рот рукой, пряча улыбку.
Вернувшись в раздевалку, мы продолжили праздновать. Товарищи по команде раздевались и потягивали пиво, пока ди-джей громко играл нашу победную песню.
– Отличная работа, – сказал тренер Маккейб, когда все собрались. – Первый период был тяжелым, но во втором вы втянулись. Если продолжим в том же духе, к концу сезона трофей будет наш.
В знак согласия мы дружно заорали.
– Повеселитесь сегодня вечером, но не дурите, – сурово предупредил, но все же ухмыльнулся. Мы захлопали в ладоши и засвистели, а тренер просто покачал головой и оставил нас одних.
Он, как и мы, прекрасно понимал, что сегодня мы хорошенько зажжем.
– Давайте тусить! – стал горланить Джексон, как только тренер вышел из раздевалки, а команда принялась колотить по шкафчикам и танцевать так, будто мы уже выиграли чемпионат.
Я присоединился к ним, схватив джерси за разные концы и натянув ее между ног, стал двигать бедрами в нелепом танце. Затем замахал ею над головой, как лопастями вертолета, и кинул в корзину для белья.
По пути джерси пролетела прямо над головой Мэйвен, и она засняла все это действо на камеру.
Я спрыгнул со скамейки и медленно пошел к ней. Если я представлял собой потное и вонючее нечто, то Мэйвен выглядела так же безупречно, как несколько часов назад в моей квартире. Чем ближе я подходил, тем отчетливее видел веснушки на ее щеках и радовался, что могу разглядеть их даже через макияж.
– Ну что, хороший контент сегодня получился?
– О да, – улыбаясь, ответила она. – Но у меня есть один вопрос.
– Валяй.
– Что это за рыба?
– Жертвоприношение «Оспрейс»! – ответил за меня Картер, приобняв Мейвен. Он был совсем потный, и она еле заметно поморщилась, но не отстранилась. – Это традиция после победы.
– Ты помнишь еще одну традицию? – поиграв бровями, сказал Джексон, и подошел ко мне. – «Бумер».
– И фанатки в «Бумере», – похабно ухмыляясь, добавил Картер.
– Захлопнись, Фабио. Мы прекрасно знаем, что фанатки не западают на тебя, новичка, – влез Дмитрий Волков, один из наших защитников. Он был русским, ветераном в возрасте, с сильным акцентом и совершенно не переносил подобную херню, как и Папаша Пи. И все же я его любил, потому что, по сути, он был вторым вратарем. Этот мужик был ракетой, и я рад, что он играл за нашу команду.
Картер отмахнулся от него.
– Фанатки «Бумер»? – осторожно спросила Мэйвен.
– «Бумер» – это бар, куда мы ходим после победы, – объяснил Бритци. – И просто нужно помнить, что некоторые привлекательные женщины в этом районе прекрасно осведомлены об этом.
– А еще они прекрасно осведомлены, как вы богаты, – буркнул со скамейки Папаша Пи. – Ты идиот, если принимаешь их внимание за настоящий интерес.
– Некоторые из них милые, – возразил в свою защиту Картер.
– Только потому, что одна из них позволила тебе трахнуть ее в зад, не означает, что она Мисс Америка, Фабио, – выпалил Джексон, и мы расхохотались, а Картер стыдливо убрал руку с Мэйвен. На мгновение он скис, а потом пихнул Джексона.
– Э-э-э… она позволила тебе… что? – спросила Мэйвен.
Картер залился краской.
– Когда в первый вечер мы отправились в бар, Картер был девственником, – пояснил Джексон, радостно уточняя детали. – Парочка наших товарищей ушли домой с фанатками, и некоторые из них были рады… поиграть. – Он усмехнулся.
– Одна фанатка сказала Картеру, что он может брать ее, куда захочет, – сказал я.
Мэйвен вытаращила на меня глаза, и мне это понравилось. Нравилось, что она испытывает неловкость, нравилось видеть ее реакцию на этот довольно любопытный факт. Стало любопытно, о чем она думает, противно ли ей от этой информации или, возможно, она всего чуть-чуть, но завелась.
– И ты… ты выбрал… – Мэйвен медленно повернулась к Картеру, который развел руками, будто у него не было другого выбора.
– Я просто подумал, что такое предложение мне только раз в жизни выпадет!
Я так смеялся вместе с командой, что у меня живот заболел, и даже Мэйвен выдавила улыбку, покачав головой.
– Не публикуй это, пожалуйста, – перестав смеяться, сказал Картер.
– Приключения девственника – не совсем тот контент, который мы хотели бы выкладывать, – быстро парировала Мэйвен.
– Эй, я уже не девственник.
– А считается, если это было только в попку? – спросила Мэйвен.
В ответ мы расхохотались еще громче.
Мэйвен уже стала одной из нас.
– Ладно, мудозвоны, – сказал один из наших ветеранов. Шейн Ломберг, левый нападающий, который при необходимости тоже первым влезал в драку. – Мойте ваши вонючие задницы, и айда на тусовку.
Мэйвен покачала головой, записав что-то в телефон, и со вздохом убрала его.
– Ладно, ребята, хорошо вам повеселиться.
– Ребята? – нахмурившись, спросил Картер.
– О-о-о, нет. Ты тоже идешь, – сказал Джексон, показав на нее.
– Я? – Она рассмеялась, как будто услышала шутку, а потом каждого из нас обвела взглядом. Мэйвен сглотнула, посмотрев на меня и теребя волосы, и снова покачала головой. – Нет, нет, это твоя ночь. Я тебе только под ногами мешаться буду.
От ее слов у меня сжалось сердце, потому как я знал: Мэйвен хотела, чтобы ее слова прозвучали легко. Но я понял, о чем она думает на самом деле.
Мэйвен считала, что она лишняя среди нас.
Я сжал челюсти, подумав о ее уроде-бывшем и его семье. Он причинил ей такую сильную боль, что у Мэйвен сложилось четкое мнение о людях, которых она считала богатыми.
Выходит, разглядывая собравшихся в раздевалке игроков, она думала, что ей до хрена некомфортно будет провести с нами этот вечер.
– Ну же, – сказал я, снова привлекая ее внимание к себе. Я подождал, когда Мэйвен посмотрит мне в глаза, и продолжил: – Двадцать четыре на семь, верно?
Я воспользовался ее работой в качестве предлога, зная, что Мэйвен передумает просто потому, что это задание ей дорого.
А еще тем самым скрыл правду, которая заключалась в том, что я хотел провести этот вечер и с ней.
А еще не хотел, чтобы она шла домой без меня.
– Да! – согласился Картер. – Ты должна пойти с нами.
– Я весь вечер буду покупать тебе выпивку, – вклинился Джексон.
– Не слушай этих парней, – встав, сказал Уилл. – Если хочешь домой, иди домой. Эта шобла до рассвета тебя не отпустит, если ты им позволишь.
– Отвали, дедуля, – отмахнулся от него Джексон и, чтобы уговорить Мэйвен, встал между ней и Папашей Пи. – Не заставляй нас умолять, Мэйвен.
– Но мы будем умолять, – сказал я. – Если хочешь.
Мы с парнями переглянулись, а потом я рухнул на колени и посмотрел на нее умоляющим взглядом, соединив ладони.
– О, пожалуйста, Мэйвен! Пожалуйста, отпразднуй с нами!
Джексон и Картер тоже упали на пол, и мы повторяли снова и снова, как дети, выпрашивающие у мамы рожок мороженого.
Мэйвен засмеялась, качая головой, а потом подняла руки и сказала:
– Ладно, ладно. Ладно! – На последнем слове мы замолчали. – С удовольствием.
Она нашла меня взглядом, произнося последние два слова.
И я, не удержавшись, облизал нижнюю губу, надеясь, что мне еще выпадет шанс по-настоящему доставить ей удовольствие.