Я стиснула зубы, когда резкий порыв ветра взъерошил мне волосы. Даже мать-природа вредничала.
– Но думаю, тебе хватит и одеяла, – сказал Винс с закрытыми глазами. – Оно тебя и согреет.
И заулыбался еще наглее.
– Ты так уверен в себе? – фыркнула я.
– Я уверен, что здесь, со мной, тебе будет веселее, чем на этом ветру.
– Я рискну.
Он улыбнулся еще шире, и я обрадовалась, что в джакузи не было подсветки, потому что с этого ракурса я точно могла бы увидеть все.
Когда мы покинули гавань, ветер усилился, и я свернулась калачиком, стуча зубами. Толку не было даже после третьего бокала шампанского, который я выпила с жадностью, надеясь, что алкоголь немного согреет меня.
Я была как ледышка.
– Ладно, – процедила я сквозь зубы и встала, с неохотой скинув одеяло. – О-отвернись и з-закрой глаза.
– Мне нравится, когда ты командуешь, – сказал Винс, и я показала ему средний палец, а потом он выполнил мою просьбу.
Я быстро разделась, оставшись в стрингах и лифчике. Я решила, что потом могу снять их и вернуться домой без белья под одеждой, но мне казалось жизненно важным не залезать голышом в джакузи к Винсу Таневу.
Когда я ступила в воду, она обожгла кожу, но когда полностью в нее погрузилась, то с облегчением выдохнула – вода была идеально теплой.
– Ну как, рада, что не позволила победить своей упертости? – спросил Винс, повернувшись ко мне. Я заметила, как он тут же опустил взгляд на мою грудь, но выглядел почти расстроенным, увидев, что она прикрыта тканью.
Я плеснула на него водой.
Какое-то время мы сидели в уютной тишине, наслаждаясь булькающей водой. Я даже не поняла, что протяжно вздыхаю, пока не открыла глаза и не увидела, как на меня смотрит Винс.
– Ты в этом нуждалась.
Меня подмывало возразить ему, но в теплой воде я расслабилась сильнее, чем за последние несколько недель.
– Возможно.
– Что-то случилось?
– Нет, – снова вздохнув, ответила я. – Просто много всего происходит.
– Тебе нужно разрядиться.
Я рассмеялась.
– Ага, с моим-то графиком.
Винс нахмурился, и я махнула на него рукой.
– Да все нормально. Я занимаюсь йогой, когда получается. Она помогает, а это все временно. Не успею оглянуться, как вернусь к привычной жизни.
Мне показалось, что на эти слова он нахмурился еще сильнее, но Винс так быстро улыбнулся, что я растерялась.
– Повернись, – сказал он и медленно подполз ко мне. Сидя по шею в воде, Винс напоминал скользящую змею, а за его мускулистыми плечами тянулся след.
– Что ты делаешь? – спросила я, попятившись.
Он схватил меня за руку под водой и потянул к себе, а потом развернул спиной.
– Какая же ты непослушная, – сказал он у моего уха.
Меня охватила дрожь, а в следующее мгновение крупные руки Винса легли на мои плечи, массируя большими пальцами затекшие мышцы.
От удовольствия я так громко простонала, что вспыхнула от смущения.
Винс замер всего на секунду, а потом продолжил свою дивную пытку. Мне ничего не оставалось, кроме как прильнуть к нему. Вода, его руки – все это доставляло чертовски приятные ощущения.
Тишина уже не была такой уютной.
Она давила так, что мне захотелось сбежать. Потому я прочистила горло и произнесла первое, что пришло в голову.
– Ты совершил очень милый поступок, – сказала я, сдержав очередной стон, который так и рвался из меня, пока Винс разминал мои воспаленные мышцы спины. Я с трудом старалась не зацикливаться на том, что сзади сидит обнаженный Винс Танев и прикасается к моему телу. – Вчера, на том катке с детьми, ты…
– Просто проведал старого друга.
У меня немного свело желудок.
– Да. Похоже, Бобби и правда хорошо тебя знает.
Он кивнул.
– Мы тесно дружили в Мичигане. Он потрясающий защитник, такой же хороший, как Бритци, если не лучше.
– Почему он не стал профессиональным спортсменом?
– Он мог. Были команды, которые хотели его заполучить. Хотя он, наверное, начал бы в АХЛ, – сказал Винс. – Но даже если бы ему сказали, что он может сразу попасть в НХЛ, сомневаюсь, что он бы согласился. Бобби всегда хотел быть тренером, хотел вернуться на тот каток, который так ему помог. Не у всех родители могли оплатить занятия хоккеем.
Я немного помолчала и вздрогнула, когда Винс вдавил большие пальцы мне в шею. Я откинула голову, и он снова сдвинул руки на мои плечи.
– Ты тоже с чего-то начинал.
Прозвучало как утверждение, а не вопрос, и Винс долго не отвечал.
– Мне нужно играть лучше.
Я расхохоталась.
– Зачем? Чтобы ты выиграл все три звезды, а не одну?
– Я не забил ни в одной из этих игр, – сказал он.
– У тебя была голевая передача.
– Это другое.
Я отстранилась и повернулась к нему лицом, тут же затосковав по его рукам, что само по себе было проблемой. Но мне хотелось смотреть ему в глаза, когда сказала:
– Ты не должен отвечать за всю команду.
– Нет, – согласился Винс, не отводя от меня взгляда. – Но я могу играть лучше.
– Ты перфекционист.
– Просто придерживаюсь высоких стандартов.
– Наверное, это очень утомительно.
Винс улыбнулся, посмотрев в небо, а потом снова на меня.
– На самом деле, совсем наоборот. Я чувствую прилив энергии, когда хорошо играю, когда забиваю голы и усердно тренируюсь. Чувствую себя лучше всего, когда показываю себя на льду и вне него.
– Чего ты боишься?
Похоже, вопрос застал его врасплох. Винс долго смотрел на меня, а потом ответил:
– Быть бесполезным.
Я не ожидала такого честного ответа. По правде говоря, я скорее ждала, что Винс отшутится, потому как его слова прозвучали так ранимо, что я опешила.
Я нахмурилась, и чем дольше смотрела на него, тем сильнее Винс ерзал под моим взглядом. Потом он все же прочистил горло и, покрутив указательным пальцем в воздухе, повелел мне снова отвернуться. Я послушалась, и тогда он продолжил массировать мне плечи.
Я застонала.
– Господи, как приятно.
– Еще злишься на меня?
Я нащупала под водой его бок и ущипнула так сильно, что он отпрянул.
– Ой! – многозначительно произнес Винс.
– Заслужил.
– Почему? Что я такого сделал?
Я не удостоила его ответом, и Винс тихонько рассмеялся.
– Ты очень напряжена, – сказал он, обнаружив особенно жесткий узел у меня под лопаткой и надавив на него. Я зашипела, но не отстранилась, зная, что потом станет лучше.
– Да, тогда просто скажу, что еще не привыкла к твоему расписанию.
– Расскажи о своей жизни. Каким был твой день до того, как ты получила это задание?
Я вздохнула.
– Ну, обычно я начинаю утро на коврике.
– Йога?
Я кивнула.
– А потом обязательно пью кофе.
– Обязательно.
– Зависит от обстоятельств. По выходным я обычно ухаживаю за своим садом, или провожу время на пляже, или бываю в новых ресторанах на позднем завтраке с Лив. Воскресенье начинаю в парке, как ты уже знаешь. Если будний день, то я либо в офисе, либо в городе – зависит от того, что мне поручили в тот день.
– Это та работа, о которой ты всегда мечтала?
Я засмеялась.
– Не знаю, есть ли у меня работы мечты.
– Конечно, есть. Чем бы ты занималась, если бы не нуждалась в деньгах, если бы все счета были оплачены, а тебе просто нужно было занять время?
Повисла долгая пауза, прежде чем я выдавила ответ:
– Не знаю.
Это признание удручало, и я удивилась тому, что раскрылась перед Винсом. Я вспомнила, какое испытала смущение, признавшись Джеймсу, как он осудил меня еще до того, как я это поняла.
Люди вроде него, вроде Винса не понимали, каково это – родиться, не зная, чем хочешь заниматься всю свою жизнь.
– Мои родители всегда знали, что им уготовано, – сказала я. – Они вместе работали в Амери-Корпусе, меняли общество к лучшему. После колледжа они целых десять лет посвятили этому и только потом начали обустраивать себе жизнь. Сейчас мама работает в женском приюте, а папа строит дома в общинах, где дом кажется скорее несбыточной мечтой, чем достижимой реальностью. Они воспитали меня с теми же ценностями, и я хочу внести свой вклад. Хочу сделать Тампу и мир лучше.
– Но?
Меня огорчило, что Винс догадался о существовании этого «но». Я бы с радостью отвернулась от него, чтобы не видеть, как он смотрит на меня своими карими глазами.
– Но мне нет нужды любить это дело так же, как любят мои родители. Не пойми меня неправильно, – поспешно продолжила я. – Мне нравится помогать обществу. Я люблю чувствовать единение с людьми, помогать им понять свою ценность, значимость, напоминать им, что они не одиноки в этом мире. Просто… не знаю. Наверное, я мечтала иметь ту же страсть к этому делу. Хотела бы, чтобы она подпитывала меня так же, как подпитывает моих родителей. – Я помолчала. – Видел бы ты их лица, когда я сказала им, что не хочу поступать в Корпус мира. Думаю, в тот день их сердца чуточку разбились.
– Тогда что тебя подпитывает? – спросил Винс.
Я протяжно вздохнула, почувствовав, как сжимается сердце. Так глупо произносить это вслух. Ведь пробуждало во мне страсть создание контента – редактирование видеороликов, получение идеального снимка, создание пресетов, который задавали общую атмосферу. Я любила придумывать подписи. Мне нравилось создавать то, что становилось популярным, что объединяло миллионы людей по всему миру.
Сейчас это были Винс Танев, «Тампа Оспрейс» и хоккей.
Но, возможно, однажды появится что-то еще.
Но в ответ я просто пожала плечами.
Винс перестал массировать мне мышцы.
– Ты же понимаешь, что не обязана выяснять это сейчас?
Я кивнула, но решила не указывать на то, что он для себя уже все выяснил, хотя был моложе меня.
– Вот что тебе действительно нужно, – продолжил он, снова массируя мою шею, – так это расслабиться.
– Говорит перфекционист.
Но моя шутка оборвалась, потому что Винс переместил руки с моей шеи в волосы, массируя затылок.