Ты слишком страшная для Винса.
Что он вообще в тебе нашел?
Ты получила эту работу только потому, что он хочет заняться с тобой сексом.
У него большой член, Мэйвен?
Когда он закончит с тобой, пришли его ко мне.
Шлюха.
Потаскуха.
Одержимая фанатка.
Никто не хочет смотреть на тебя. Нас интересует хоккей, а не романтические бредни.
Я старалась не обращать на них внимания, а если Винса спрашивали о нас в интервью – что случалось нечасто, но достаточно, чтобы каждый раз я скрежетала зубами, – он всегда смеялся и вежливо уходил от ответа. Он отзывался обо мне с большим уважением, говоря, что я настоящий профессионал и отлично справляюсь с работой, а команде нравится мое присутствие рядом, но между мной и ним или другим игроком нет никаких романтических чувств.
Когда он впервые сказал, что между нами ничего нет, меня затошнило.
Хотя я хотела, чтобы именно так он и ответил.
Ведь так?
Я была в жутком раздрае.
Мы с Ливией говорили об этом вечером перед отъездом в Атланту вместе с командой. Я лежала, растянувшись у нее на диване, пока подруга отпаривала одно из своих платьев.
– Ты чертовски запуталась.
Я вздохнула.
– Он тебе нравится. И ты явно нравишься ему. Хватит тупить.
– Нет, с ним, конечно, весело, – призналась я. – И нам хорошо вместе. Но мне он не нравится. Да и я не нравлюсь ему. Он просто хочет меня раздеть.
Положив руку на бедро, Ливия смерила меня взглядом.
– Стерва.
Я подняла руку, перебив ее.
– Ливия, нельзя, чтобы он мне нравился.
Она замерла, хмуро сведя брови.
– Я не могу, – чувствуя, как сдавило горло, снова сказала я. – Мне не по себе при одной только мысли об этом.
Моя лучшая подруга долго на меня смотрела, потом поставила отпариватель и села на диван.
– Можешь объяснить, откуда у тебя такие чувства?
Глаза наполнились слезами, и я рассмеялась над собой, смахнув слезу большим пальцем, пока она не успела скатиться по щеке.
– Могу попробовать.
Ливия молчала, терпеливо дожидаясь, когда я подберу подходящие слова для объяснения. Но ничего не выходило. Как объяснить, что один мужчина оставил в вашей жизни слишком неизгладимый след?
Я любила Джеймса. Посвятила ему почти два года. Видела наше совместное будущее. И мы строили это будущее вместе. Я верила ему, когда он говорил, что меня ему достаточно, что мы преодолеем эту пропасть между нашими семьями. Верила, когда он говорил, что мы поженимся, что я буду носить его фамилию, а однажды нарожаю ему детишек. Я выстроила это будущее у себя в голове, и оно казалось мне прочным.
А потом Джеймс избавился от меня, как от старой клюшки для гольфа.
Ему понадобился всего один вечер, чтобы он стал меня стыдиться, чтобы перестал воспринимать наши различия как нечто прекрасное, один вечер, чтобы они превратились в нечто непреодолимое. Джеймс – первый человек, который вынудил меня усомниться в своей интуиции, первый человек, которому я доверилась, и первый, который доказал, что я зря это сделала.
Когда я была с Винсом, когда он открылся мне, когда спросил о том, что сделало меня мной, в общем, это было ужасно.
Потому что я хотела поверить ему. Хотела проводить с ним время. Хотела, чтобы он смотрел на меня, прикасался, называл своей девочкой – даже если я кричала на него, когда и в самом деле так делал.
Но в глубине души я понимала, что мы из разных миров.
И знала, что нельзя ему доверять, даже если я захочу.
После долгой паузы я попыталась объяснить свои чувства лучшей подруге.
– Наверное, лучший способ рассказать, что я чувствую, – это представить себя в парке аттракционов. Ты наверняка слышала эти жуткие истории об американских горках – какие они высокие, страшные со всеми этими петлями. Но еще ты знаешь, что они потрясающие. А ты оптимистка, ты веришь в то, что с хорошими людьми происходят хорошие события. Потому ты решаешь рискнуть и прокатиться на этих горках.
Желудок завязывается узлом, пока ты ждешь в очереди, а когда тебя пристегивают, смотрят прямо в глаза и говорят, что ты в безопасности. Потому ты поднимаешь руки, смеешься, искренне радуясь и предвкушая первый медленный подъем. Ты в восторге машешь руками и упиваешься им, зная, что ты и правда в безопасности.
Я сглотнула.
– Но ремень безопасности рвется, и ты вылетаешь на первой же петле, тебя скидывает на землю, как тряпичную куклу.
Я шмыгнула носом и рассмеялась, покачивая головой.
– Ты остаешься изувеченной и физически, и морально. Ты навсегда изменилась. И неважно, что это был несчастный случай, что вероятность повтора близка к нулю. Твое тело и мозг не позволят больше рисковать. Тебя трясет всякий раз, как ты вспоминаешь об этом. Когда оказываешься рядом с этими горками, впадаешь в панику. Ты даже не осознаешь этого, но включаешь режим выживания, подчиняясь инстинктам, которые всячески пытаются тебя уберечь. – Я посмотрела Ливии прямо в глаза. – Ты больше никогда не полезешь на американские горки. Ты просто не сможешь.
Она поджала губы и кивнула.
– Это было мощно.
– Может, мне стоит стать актрисой.
– Нет, ты слишком гнусавая.
Я рассмеялась сквозь слезы, шмыгнув носом.
– Ладно, – спустя минуту неохотно согласилась Ливия, задумчиво нахмурившись. – А если бы ты упала на защитную сеть? Если бы все было не так серьезно? Может, ты и не будешь кататься на американских горках, но все равно отправишься в парк аттракционов. Чтобы покататься на вращающихся чашках, получить острые ощущения на водных горках, объесться сахарной ватой, засидеться допоздна в ожидании фейерверка.
Я засмеялась.
– Ладно, понимаю, что это моя аналогия, но ты меня запутала.
– Позволь ему перевернуть твой мир, – сказала она, наклонившись и похлопав меня по ноге. – Получай удовольствие, девочка. Ты его заслужила. Да и оно тебе нужно, если быть откровенной. Даже отсюда чувствую запах отчаяния от отсутствия секса.
Я шлепнула ее, и мы рассмеялись.
– Но эта игра опасна, – ответила я. – Опасно быть друзьями с привилегиями.
– Но это может быть весело.
На мгновение я задумалась над ее предложением, но не слишком сильно, потому быстренько отмахнулась от подруги.
– Слушай, у нас с Винсом все нормально. Мы удовлетворили желание и забыли об этом, теперь все снова стало нормальным.
– Нормальным, – повторила она, выгнув бровь. – А что для вас это «нормально»? Я еще со званого вечера помню, как он раздевал тебя этими сексуальными глазами.
– Возможно, но сейчас он получил, что хотел, и скоро потеряет интерес. Да на него каждый день вешаются сотни девушек. К тому же мы профессионалы.
Ливия поджала губы.
– Ну-ну.
– Мне нужно идти, завтра трудный день. – Я вскочила с дивана. – Спасибо, что отпраздновала со мной.
– Слушай, то, что Камилла и Рея продлили твое задание на рождественские каникулы, – это круто. – Она тоже встала и взяла меня за руку. – Да ты и сама крутая, подруга. Не забывай.
Я сжала ее руку.
– Спасибо. Я думаю, Лив, я и правда смогу этим заниматься. Я люблю свое дело. Я хороша в нем. Возможно, это только начало.
– Ты можешь заниматься всем, чем захочешь. Я всегда это тебе говорила.
– Лучшие подруги обязаны так говорить.
Она ущипнула меня.
– Это правда. Просто сгораю от нетерпения, что же ждет тебя впереди.
Теперь нас таких двое.
Глава 25. Если бы я не знал тебя так хорошо
Мы проигрывали.
Фанаты в Атланте были злобными: мы отстали еще на одно очко, и их кричалки стали грубыми и громкими. Атланта вела со счетом 4:1, наши парни играли плохо и выглядели подавленными.
Я стояла за скамейкой, не доставая телефона из кармана, потому что у меня совершенно не было желания снимать то, что сейчас происходило. Тренер Маккейб стоял рядом, скрестив на груди руки, сведя брови к переносице и поджав губы. Он был зол, но я видела, что волнение все же сильнее злости.
Это не похоже на его команду, и он это знал.
Я услышала, как он что-то буркнул под нос, когда парни сцепились за шайбу у ворот, которые защищал Уилл. Картеру удалось ее вырвать, он покатился по льду, а Винс вылетел вперед него, нацелившись занять позицию для гола.
– Да! Давай, давай, давай!
Я даже не поняла, что эти слова вырвались у меня, пока тренер не глянул на меня с ухмылкой и снова перевел внимание на шайбу. Я грызла ноготь на большом пальце, пока тренер выкрикивал указания, еще пытаясь спасти игру. Шайба летала туда-сюда, вокруг задней части сетки, докатилась до центра, а потом они вернули ее в зону атаки.
Все это время я не дышала, представляя, как шайба влетает в ворота.
– Ну, давай, давай, – тихонько бубнила я.
Парни пасовали друг другу шайбу. Картер предпринял попытку забросить ее в ворота, но защитник из команды соперников быстро среагировал. Винс ворвался в зону, и я вместе со всеми увидела, что у него появился шанс забить без помех с близкого расстояния.
Но он не успел этого сделать, потому что к нему быстро подъехал игрок Атланты и ударил клюшкой прямо по лицу.
По катку разнесся противный треск от удара, и Винс упал на лед, свернувшись в позу эмбриона и корчась от боли.
Сердце в груди замерло, в ушах зазвенело, все вокруг замедлилось, пока тренер пытался удержать парней на скамье. Игроки «Оспрейс», которые уже были на льду, сняли краги и шлемы, готовые к драке, пока Картер помогал Винсу подняться.
В воздухе замельтешили кулаки. Раз за разом раздавались свистки. Толпа взревела, еще сильнее провоцируя драку.
Но я могла только смотреть на Винса.
У него шла кровь, кожа между носом и скулой была рассечена. От вида раны у меня закружилась голова, и я оперлась рукой о стекло, чтобы не упасть.
– Винс! – смущенно выкрикнула я, но, похоже, его это совсем не заботило. Он вытер щеку перчаткой и приподнял бровь, увидев кровь, как будто удар произвел на него впечатление.