Известно, что этот способ практиковали все предыдущие хранители, в том числе и предшественник Рафаэля.
И второй способ: настоящую найденную статую можно было легко списать как уничтоженную, безнадежно поврежденную в процессе строительных работ. Существуют интересные документы о том, что античные римские изваяния зачастую использовали в то время как строительный материал при постройке новых зданий. При такой практике криминальная схема осуществлялась еще проще.
В этом случае хранитель (естественно, за колоссальную взятку) списывал найденную статую как уничтоженную на стройматериалы. Именно так проходила запись по всем документам. После этого статуя — настоящая, подлинная — поступала на черный рынок и приносила огромные барыши. Известно, что на документе о назначении Рафаэля существовала приписка папы, запрещающая использовать найденные статуи для строительных работ.
Это означало, что предшественник Рафаэля практиковал и эту криминальную схему, позволяющую богатеть без особого труда. Таким образом Рафаэль оказался между двух огней: с одной стороны, папа желал поставить криминальный бизнес под жесткий контроль, с другой стороны, криминальные арт-дилеры никак не желали расставаться с черным рынком статуй, приносящим колоссальные легкие деньги. Ведь в те годы античные статуи были в большей моде, чем произведения живописи и даже изделия искусных ювелиров. Знатные патрицианские семьи не жалели никаких денег за то, чтобы поставить в своем саду какого-то античного Вакха или фавна, выкопанного прямо из земли.
Существуют документы о том, что по мере своих сил Рафаэль попытался бороться с криминальным рынком. Так, он разработал детальный план по точной переписи всех античных памятников древности, скульптур. Теперь ни одна статуя не могла исчезнуть с раскопок без его ведома. О каждой же найденной скульптуре он докладывал лично папе.
Известны, к примеру, факты о том, что некоторые статуи Рафаэль лично велел разбить. Это означало, что в землю стройки пытались подсунуть подделки ведь судя по отношению Рафаэля к своей новой должности, он мог разбить только поддельные статуи. Как известно, настоящий художник всегда может отличить подлинную работу от подделки, для этого во все века существовали профессиональные знания. Обладал такими знаниями и Рафаэль.
Это означало, что он пытался прекратить спекуляции и криминальные заработки. А значит, изначально вступил в неравную игру, обреченную на проигрыш. Чем отказаться от заработка на античных подделках, легче было устранить строптивого хранителя, а затем поставить на его место своего человека. В те годы не было ни промышленности, ни спекуляций на природных ископаемых, ни банковских афер, а значит, большие деньги могли крутиться либо в придворных кругах, либо в криминальном арт-бизнесе на торговле поддельными или настоящими античными статуями.
Существуют еще интересные факты о том, что как только Рафаэль вступил в свою новую должность, точнее, две новые должности, он сразу же начал массовые увольнения бригадиров и мастеров высшего звена. За что? За фальшивые строительные сметы, мошенничество и спекуляцию.
Обычным мошенничеством было, когда бригадир покупал, к примеру, дешевый песок по низкой цене, а в смете ставил высокую цену как за песок высшего качества. Получив деньги, разницу брал себе. Такое мошенничество раскрывалось очень быстро: сооружение, построенное на плохом материале, быстро заваливалось, и нужно было начинать все заново и опять тратить деньги на покупку новых стройматериалов.
Еще одним видом мошенничества была «левая» перепродажа хороших, дорогих стройматериалов и замена их на более дешевый эквивалент. Так зарабатывали бригадиры и десятники. Результат мог получиться таким же (все быстро заваливалось), но могло и держаться, если дешевые материалы обладали неплохим качеством. Хотя внешний вид был гораздо хуже.
Чтобы воспрепятствовать такой ночной «распродаже» (а перепродавали по ночам, когда стройка не работала), Рафаэль был вынужден попросить у папы вооруженную охрану и по ночам дежурить на стройке. Эти меры дали результат: охрана поймала мошенников, несколько человек были отправлены в тюрьму, и открытая «распродажа» прекратилась.
Еще одним видом мошенничества была раздутая смета, когда вписывалось все, что душе угодно, даже дождевая вода, чтобы увеличить количество денег, отпущенных на закупку. Ненужное никто не покупал, а разницу клали в карман. Для того, чтобы раскрыть такой более тонкий обман, приходилось консультироваться с несколькими специалистами параллельно, что отнимало и время, и силы. Но без таких мер предосторожности сметы могли разрастись просто до чудовищных размеров.
И, конечно, одним из самых распространенных видов мошенничества был липовый список рабочих, так называемая «спекуляция на мертвых душах». Бригадир вносил в список своей бригады вымышленных рабочих и получал на них зарплату, которую отправлял в свой карман. К примеру, в списке бригады каменщиков или маляров могло быть 20 фамилий, а на стройке работали только 10 человек. Приходилось делать постоянные переклички и выискивать такие «мертвые души», что было достаточно трудно сделать, так как бригадир с пеной у рта клялся, что вчера такой-то 12 часов работал, а сегодня не вышел, так как ногу повредил.
Иногда, чтобы предотвратить конфликты с рабочими и как результат — потерю времени, Рафаэль был вынужден закрывать глаза на липовые списки рабочих, выплачивая им деньги. Он пришел к этому после нескольких случаев, когда уличенный в обмане бригадир вообще отказывался приводить на работу своих людей, и строительство простаивало, принося колоссальные потери.
Все эти конфликты и разборки очень многим были не по душе. За спиной же недоброжелатели Рафаэля пытались очернить его в глазах папы, ябедничая, что он тратит на строительство слишком много денег.
Впрочем, навредить клеветникам не удавалось. Ведь Рафаэль самым тесным образом был связан со всеми предприятиями, проводимыми папой. Но при этом он еще и выполнял частные заказы богатых клиентов, постоянно занимаясь живописью. После тяжелого дня, проведенного на стройке собора святого Петра, живопись становилась его отдушиной. Но при этом он еще и умудрялся вести бурную светскую жизнь, посещая все приемы в папском дворце. Без него теперь не обходился ни один официальный прием, ни одна богатая светская вечеринка.
Очень часто по вечерам папа Лев X приезжал на строительство своего собора. Сопровождал его всегда Рафаэль. Элегантный, дорогой, а главное, очень чистый костюм папского любимца чудовищно раздражал грязных, перепачканных землей и мелом рабочих в порванных робах. Рабочие начинали роптать за его спиной.
Рафаэля предупреждали о том, что его роскошный вид в бархате и атласе, украшенном золотом и драгоценными каменьями, очень сильно раздражает рабочих на стройке и вызывает у них недовольство. Рабочие не видели в нем мастера и архитектора, не признавали за своего и постепенно очень сильно невзлюбили. Рафаэлю говорили, что он по душе далеко не всем. Но он только посмеивался. И действительно — слишком велика была пропасть между грязными, безродными рабочими, и вторым человеком во всем Риме после самого папы.
На стройке были так плохо настроены к Рафаэлю, что даже его попытки пресечь мошенничество и наказать воровство не находили поддержки и встречались в штыки. Никто не верил в то, что он делает это искренне.
Еще одной серьезной причиной, усугублявшей плохое отношение к Рафаэлю было его богатство. Постепенно Рафаэль стал очень богатым человеком, и в это плохое отношение быстро переросли все симпатии и положительные моменты от хорошего характера художника.
Папа очень щедро оплачивал его услуги. Рафаэль получал щедрое содержание от папы и достаточно много золота от богатых заказчиков. Он снял роскошную виллу в дорогом районе Рима, поселил там красивую любовницу и целый штат слуг. В Риме Рафаэля можно было видеть повсюду — на любом мероприятии, на каждом приеме. Весь город говорил о немыслимой роскоши и дороговизне его туалетов.
Есть очень интересный исторический факт, доказывающий, что одновременно с ростом материального благосостояния у Рафаэля стала расти заносчивость, вызванная быстрым продвижением по службе. Несмотря на то, что многие исторические источники называли его характер мягким и легким, этому человеку все-таки была свойственна некая противоречивость. С одной стороны — услужливость по отношению к власть имущим, с другой — презрительно-небрежное отношение к тем, кто стоял ниже его. Но, наверное, подобное отношение является не свойством характера, а формируется практически у всех, кто добился некоего успеха — или думает, что добился. Зазнайство и пренебрежение теми, кто не имеет ни денег, ни славы, ни высокого положения в обществе является отличительной чертой и нашего времени для многих персон, попавших в «высший список» по какому-то жизненному недоразумению.
Деньги и слава, как известно, очень сильно меняют людей. Меняли при папском дворе, меняют и сейчас, в мире супертехнологий, в современном XXI веке, причем, что самое интересное, изменения — один к одному.
Так вот: этот исторический факт об изменениях, которые произошло с Рафаэлем, очень четко описал в своем романе о Микеланджело «Муки и радости» американский писатель Ирвинг Стоун.
Однажды вечером, когда Микеланджело, закончив работу в Сикстинской капелле, шел по площади святого Петра в грязной рабочей одежде, в блузе, забрызганной краской и штукатуркой, он увидел Рафаэля. Тот шагал ему навстречу празднично, нарядно и модно одетый, в модных высоких ботинках с серебряными пряжками, в белоснежной батистовой рубашке и голубом кафтане, окруженный поклонниками. Микеланджело остановил его:
— Куда ты идешь, разодетый, будто князь?
— Я и есть князь. Князь живописи, — парировал Рафаэль. И в свою очередь довольно грубо поинтересовался: — А куда идете вы в одиночестве, будто палач?…
Но мало кто знал о том, что в последние месяцы перед своей смертью Рафаэлю сопутствовало очень тяжелое душевное состояние. Мучимый депрессией и каким-то непонятным, необъяснимым страхом, он изредка выдавал тяжелые душевные терзания против своей воли.