Каждый творческий человек знает: нет ада хуже, чем друг или родственник, написавший музыку, картину, роман… Сказать правду — серьезная ссора. Солгать — не позволяет совесть и талант. Нет ни одного талантливого человека, когда-либо не побывавшего в этой жуткой ловушке. Не избежал ее и Моцарт.
Поняв, что Моцарту не нравится его музыка, Ван Свитен впал в ярость и прекратил все отношения с композитором. А деньги на похороны по третьему, самому бедному разряду, он дал из мести, чтобы уже после смерти показать Моцарту его место: место нищего, безродного бедняка, не способного заработать своей музыкой даже на приличные похороны. Это был принципиальный вопрос злой, жестокой мести— извечной мести ничтожества гению.
Вдова Моцарта Констанца посетила кладбище лишь через некоторое время после смерти мужа. По одной версии, основанной на польских масонских архивах, она приходила на кладбище спустя три недели после погребения Моцарта, в сопровождении друга Моцарта Шиканедера и его друзей. Но места погребения она не нашла. По второй версии, более официальной, Констанца появилась на кладбище только через 17 лет, когда никакого следа общей могилы нельзя было даже отыскать.
Множество вопросов возникает также по поводу родной сестры Моцарта Наннерль. Сестра ни разу не появилась ни у постели умирающего брата, ни на похоронах, ни на кладбище Святого Марка спустя некоторое время после погребения. Она НИ РАЗУ не была на кладбище и даже не пыталась отыскать могилу брата. То же самое относится и к Софии, сестре Констанцы.
Софи присутствовала при кончине композитора, но не поехала ни на отпевание, ни на погребение. Более того: она вообще не была на кладбище и не пыталась искать могилу Моцарта. Впрочем, очень сложно было бы отыскать могилу, на которой не было ни надгробия, ни креста.
Через некоторое время (неделя, месяц?) от рва, в котором закапывали безымянных бедняков, не осталось никакого следа. Что же касается легенды о том, что сохранилась часть останков великого композитора, то, к сожалению, на сегодняшний день более вероятно, что это всего лишь легенда.
Подозрительно быстрое «уничтожение» тела композитора явно указывает на то, что в этой смерти был серьезный криминальный след. Ведь как известно, нет тела — нет преступления. Вскрыть могилу можно было и через несколько месяцев. Но как можно вскрыть то, чего нет? В случае с погребением Моцарта ни о какой эксгумации не могло быть и речи. Тело словно уничтожали специально. А в те годы нельзя было уничтожить тело более естественно и эффективно, если можно так выразиться, чем отправить в общую могилу, к множеству других тел, где уже через месяц никто не разберет, кто есть кто.
Это означает только две вещи. Первое: смерть Моцарта не была естественной смертью, в ней прослеживался серьезный криминальный след. Композитор погиб насильственным образом, и этот факт тщательно пытались скрыть те, кто имел для этого и власть, и материальные возможности. А главное, знал, что происходит с общими могилами на кладбище для бедняков.
К примеру, об этом мог знать любой придворный и тот, кто имел высокую придворную должность, так как в те годы придворные так же широко демонстрировали свои занятия благотворительностью, как и сегодняшние политики. Они посещали лечебницы, приюты для бедных и не могли не знать, как хоронят бедняков.
И второе: к похоронам Моцарта, как и к его смерти, приложили руку те, кто участвовал в его убийстве. По крайней мере, человек, планировавший и организовавший это преступление, не мог остаться в стороне. А значит, след можно было найти в близком окружении композитора. Вполне вероятно, что след был очень заметным, раз так тщательно, умело и быстро избавлялись от тела. И признаки отравления могли привести к убийце.
Может быть, как раз в этом и крылась причина такого странного поведения Констанцы? Может быть, она прекрасно знала обо всем, но ничего не могла сделать. И поэтому отказывалась посещать кладбище в знак протеста против жестокой и злой комедии, которую разыгрывали сильные мира сего за ее спиной.
И действительно: оставшись без средств существования с двумя маленькими детьми на руках, могли ли Констанца высказывать какие-то обвинения или предъявлять претензии к людям, стоявшим в своей безнаказанности слишком высоко? Нет. Это было не только бессмысленно, но и очень опасно. Голос ее не был бы услышан. От нее бы попросту избавились: сделать подобное было проще простого. Поэтому вполне вероятно, что жена Моцарта совсем не заслуживает таких жестоких обвинений, которые время от времени высказываются в ее адрес.
После смерти мужа Констанца получила большую пенсию, назначенную лично императором. Император словно раскаивался в своем отношении к Моцарту. На эти деньги Констанца могла жить и воспитывать двух маленьких детей.
Большая поминальная месса по Моцарту состоялась 14 декабря 1791 года в Праге, где отношение к композитору было намного теплее, чем в Вене.
В Вене мессы не было, но 10 декабря в церкви Святого Михаила состоялась премьера готовых частей «Реквиема», что фактически и было мессой по умершему композитору. Эту премьеру организовал Шиканедер и его друзья. Но, к сожалению, некоторые части этого Реквиема, которые пришлось дописывать Зюсмайеру, впоследствии безвозвратно пропали. Они исчезли, растворились во времени точно так же, как и первый акт «Волшебной флейты».
После смерти Моцарта один из кредиторов композитора, князь Лихновский, возбудил судебный иск по отношению к его вдове. Моцарт задолжал ему около двух тысяч гульденов.
Констанца проиграла суд, и приговор был очень суров: первая пенсия Констанцы должна быть изъята в часть долга, а абсолютно вся мебель из квартиры — конфискована.
Так же, как и Лихновскому, Моцарт был должен Михаэлю Пухбергу — 1 тысячу гульденов. Но Пухберг возбуждать иск не стал.
Если же принять в расчет всевозможные иные долги, иски, текущие расходы, то долговая сумма, которая легла на плечи Констанцы, была просто невообразимой. Но после смерти композитора многие просто предпочли списать эти долги как не требующие возврата. Констанце пришлось лишь выплатить долг Лихновскому — по суду. Все остальные же долги закончились более благополучно.
Тут самое время привести расценки на похороны, существовавшие в то время. Похороны по первому классу стоили 340 гульденов. По второму — 137 гульденов. Похороны по третьему классу стоили всего 11 гульденов: это были похороны без места и надгробия, в общей безымянной могиле для бедняков. Так что смело можно предположить, что похороны Моцарта по третьему разряду были в первую очередь вопросом денег. Исторические источники утверждают, что в момент смерти Моцарта в квартире находилась сумма всего в…2 гульдена. То есть Констанца не могла оплатить даже самые дешевые похороны. Если перевести на современный язык, один гульден равняется примерно двум евро. Так что вся наличность семьи Моцарта в момент его смерти составляла четыре современных евро. Столь нищенская наличность не позволяла семье даже мечтать о похоронах по первому разряду, которые мог позволить себе любой булочник или лавочник, но только не Моцарт.
Опубликовав статью об исповеди умершего пациента психиатрической клиники, священник даже не предполагал, какой поднимется шум. Все без труда узнали главных героев этой печальной истории — Сальери и Моцарта.
Шум начался сразу после выхода статьи. Прошло совсем мало времени, и смерть Моцарта была еще слишком «свежей» в людской памяти. Так же, как и эта странная ранняя смерть, общество поразили трагические подробности похорон.
Слухи об отравлении Моцарта появились на свет вновь и зазвучали громче обычного. Наконец один из учеников Сальери, получивший благодаря его протекции очень выгодную должность при дворе, опубликовал письмо, собственноручно написанное Сальери через две недели после смерти Моцарта. В этом письме Сальери клялся, что не имеет к смерти Моцарта никакого отношения, и что все эти обвинения — не больше, чем гнусная ложь.
Мнения разделились. Одни верили в невиновность Сальери, другие нет. Те, кто не верил, были твердо убеждены, что спустя две недели после смерти предполагаемой жертвы ни один убийца не напишет иначе! Напиши Сальери другое письмо, он мог бы запросто попасть на виселицу. А вот признаться спустя 30 лет, да еще перед смертью — дело совершенно другое. На смертном одре виселица уже не страшна.
Какие бы ни выдвигались версии, неизменными оставались две вещи: величайший, божественный гений Моцарта, его человеческие качества и слишком загадочные обстоятельства его смерти.
В криминалистике, в расследовании убийств существует одно неписаное правило: хочешь узнать, кто убийца — изучи характер жертвы.
Каким человеком был Моцарт — не музыкантом, не композитором, а именно человеком? Современники оставили достаточно много свидетельств об этом. Моцарт был очень хорошим, добрым и порядочным. Наверное, это вполне понятно: с грязной, злой и жестокой душой нельзя создавать такую чистую, светлую музыку. Душа Моцарта была светла так же, как и царственно прекрасные созвучия его мелодий.
Наивный, по-детски простодушный, очень доверчивый и прямой, Моцарт не умел интриговать, сплетничать, подлизываться и лгать. Ему было абсолютно недоступно грязное искусство интриги и подхалимство по отношению к власть имущим. Он видел в людях только хорошее и совершенно не умел разбираться в тех, кого встречал на жизненном пути. Более того, он наивно полагал, что люди относятся к нему точно так же, как и он к ним — с открытым сердцем.
Моцарт так и не получил официальной должности при дворе. Он не был признан при жизни. У него напрочь отсутствовали способности бизнесмена, и он не умел зарабатывать деньги своим талантом. Он верил в великий божественный дух и создавал музыку, достойную величия человеческой жизни. Он был великим художником в полном смысле этого слова, живущим ради своего искусства. Музыка постоянно звучала в его душе, и он шутливо говорил друзьям, что нет ничего страшнее смерти, ведь смерть — это вечная тишина.