Для Глюка началась рутинная работа, осложнявшаяся тем, что круг интересующих Фитиля людей оказался слишком широк. Немыслимо было в сжатые сроки добыть полную информацию о нескольких десятках тысяч человек. Глюк прямо высказал это своему работодателю.
— Ладно, дай мне первую сотню и продолжай работать дальше. Ввиду большого объема гонорар твой утраивается.
Вполне удовлетворенный такими условиями, Глюк вернулся к компьютеру, и вскоре у Фитиля на руках оказалась первая информация.
Фитиль принялся внимательно изучать ее, и на его лице временами проскальзывала снисходительная улыбка:
— Ох уж этот Глюк! Ну до чего же глуп и наивен! Умудрился из ста человек набрать почти четверть авторитетных людей. И хотя большинство из них отошло от дел, если к такому сунуться, костей потом не соберешь!
Однако многие люди из списка идеально подходили для задуманного Фитилем. Конечно, данные, собранные Глюком, трудно было назвать исчерпывающими. Но для чего тогда Фитилю его бойцы? Хватит протирать штаны, наблюдая за девочками. Назревает другая, куда более прибыльная работенка! И если подойти к ней с умом, можно навсегда забыть о проститутках. Надо только определиться, кем займется его братва, а кто окажется клиентом Жирносека. На первый взгляд последних значительно меньше, но и здесь стоит разобраться.
Фитиль отложил в сторону компьютерную распечатку, испещренную пометками. Вот он, его шанс, его золотоносная жила, обещающая владельцу несметные богатства!
Глава 20
Когда-то (хотя кажется, что только вчера), Буданцев был молодым и глупым. Когда-то он надеялся увлечь читателя материалом, позитивным со всех точек зрения. То есть дающим и положительные эмоции, и пищу для ума. Тогда он написал большую статью о стволовых клетках. В ней описывались скромные успехи этого нового метода и захватывающие перспективы, открывающиеся перед ним. Игорь честно признавал, что одними клетками сыт не будешь, от них мало толку. Надо добиться того, чтобы эти клетки становились отдельными человеческими органами: печенью, легкими, сердцем, почками. И тогда навсегда исчезнет проблема донорских органов, отторжения чужеродного белка организмом. Будет настоящее торжество разума над запретными механизмами природы. Забарахлило у тебя сердечко — получи новое, зашалила печень — меняй на здоровую. Вопрос стоимости трансплантации Буданцев умышленно не поднимал, а то вместо позитива снова вышел бы негатив, люди бы, прочитав статью, скептически усмехнулись:
— Ну вот, опять для богатеньких стараются.
Консультировал Игоря молодой биолог, кандидат наук, фанатически веривший в светлое будущее стволовых клеток. Он утверждал, что когда-нибудь станет возможным выращивать даже сосуды, не говоря о костях и волосах.
— Насчет выращивания я верю. Но как потом тонюсенький кровеносный сосуд засунуть в руку или ногу? — спрашивал у него Игорь.
— Не знаю, — честно отвечал ученый. — Возможно, будет разработано комплексное выращивание, например, целой руки или ноги. Да и всего остального, помимо головы.
— А почему ты исключаешь голову? — спросил Буданцев, успевший немного подружиться с ученым.
— Поскольку именно в мозгу заключена вся информация о личности, и поэтому менять его бессмысленно.
Статья Игоря прошла незамеченной. Усредненного читателя мало интересовали светлые перспективы, гораздо больше его волновали скандалы так называемых звезд и новости с явным криминальным душком. Буданцев переключился на более перспективные темы, однако с биологом изредка перезванивался. Было в их характерах что-то общее, располагающее к приятельскому общению.
Узнав о замораживании, Игорь живо заинтересовался этим вопросом. Своим журналистским чутьем он чувствовал, что в этом деле есть криминальная подоплека. Однако с присущей ему основательностью Буданцев решил для начала проконсультироваться у специалиста. Его знакомый биолог являлся тут отличной кандидатурой. Игорь позвонил, и они договорились о встрече. Холостяцкая квартира Буданцева отлично подходила для этой цели. Отдавая дань здоровому образу жизни, Игорь нарезал свежих огурцов, помидоров, красного перца. Остальная закуска была мясной, но тут уж сложно было придумать что-то другое. Балуясь виски, на одной растительности долго не продержишься.
Выпили за встречу, немного поболтали о разных отвлеченных материях, и тут Буданцев затронул волновавшую его тему:
— Понимаешь, узнал недавно одну занимательную и одновременно странную до подозрительности новость. У нас собираются замораживать людей.
— Это новость только для нашей старушки Европы. Прагматичные американцы уже давно заморачивают… тьфу ты!., замораживают покойников. Заморачивают они как раз еще живых людей, обещая им поистине божественные чудеса. Якобы через несколько сотен лет благодарные потомки с песнями и танцами вернут их к новой, практически вечной жизни, в которой нет места болезням, а есть сплошной здоровый дух в таком же здоровом теле. Получается крайне выгодная штука. Ты платишь всего несколько десятков тысяч зеленых, что для среднего американца сумма вовсе не запредельная, а взамен получаешь настоящие рай даже лучше библейского, поскольку в этом и согрешить можно. Но у меня, как человека, больше доверяющего фактам, тут же возникает несколько вопросов. А где гарантия, что люди, человечество протянет еще несколько столетий? Ты посмотри, какой вокруг нарисовался кавардак. Цунами, запредельная жара, чудовищная серия землетрясений в Японии. И я подозреваю, что это только цветочки. Не буду уподобляться обывателю и вопить, будто мы загадили планету, превратили ее в выгребную яму. Скажу нейтральнее. Люди с каждым днем оказывают все большее влияние на Землю, и существующими научными методами невозможно даже с малой точностью предсказать последствия этого влияния. Однако лично я, да и многие мои коллеги все более склоняемся к негативному прогнозу. Условно говоря, удовлетворение любого, так сказать, не природного человеческого желания приводит к истощению ресурсов земли, ухудшению экологии.
— Расшифруй, — потребовал Буданцев, разливая спиртное.
— Допустим, желая удовлетворить свою потребность в информации и развлечении, ты включил телевизор. Что же происходит? Начался расход электроэнергии. На ее производство затрачиваются продукты переработки нефти. Вот тебе истощение запасов полезных ископаемых. Эти продукты сгорают. Налицо загрязнение окружающей среды. Сам телевизор сделан из различных материалов, его производство тоже связано с истощением природных запасов и загрязнением среды. И вот каждый человек ежеминутно наносит планете микроскопический ущерб. Но людей миллиарды, а минуты складываются в годы и, возможно, каждый из них неотвратимо приближает нас к гибели.
— Так что же делать? Возвращаться назад, в пещеры?
— Кто же сейчас добровольно уйдет в пещеры за исключением нескольких чудиков? Остается положиться на чудо или то, что у нашей матушки-Земли остался достаточный запас прочности, и мы сумеем найти альтернативу сегодняшним губительным технологиям до того, как окончательно исчерпаем его. Но вернемся к заморозке. Допустим, человечество выживет. Но я, как биолог, категорически отрицаю воскрешение умершего. Необратимые изменения мозга наступают слишком быстро. Я не представляю технологий, способных полностью восстановить его. Даже если удастся запустить сердце, легкие и другие органы, воскрешенный не станет прежним человеком. Это будет зомби. Но к самой заморозке я отношусь нормально. Если кому-то беспредельно страшно умирать, пусть тешит себя надеждой, будто погружается в долгий сон, который закончится счастливым пробуждением. И я не удивлен, что Россия двинулась по стопам Америки. Как мне кажется, по числу замороженных мы должны опередить все страны мира. Ведь долгое время нашей официальной религией являлся атеизм, мы перестали верить в Бога, и поэтому у нас появится больше желающих получить новую земную жизнь вместо загробной, в которую мы не верим.
— Есть один нюанс, — небрежно заметил Буданцев.
— Ввиду необычности деятельности чиновники не знают, какую взятку потребовать с фирмы и тормозят ее открытие?
— Нет. Ты говорил, что американцы замораживают покойников.
— Да.
— А наши хотят то же самое делать с живыми людьми.
— Ты уверен в своей информации?
— Абсолютно, — Игорь протянул биологу рекламную статью «Новой жизни».
— Видишь, биология — слишком многогранная наука, — сказал ученый, прочтя заметку. — Я лишь краем уха слышал о крионике и не подозревал о существовании Яна Хилла с Дереком Олдменом. И все же эта статья вызывает у меня большие сомнения. Русский человек очень талантлив, однако в современном мире большие открытия чрезвычайно редко делаются на пустом месте. Нужна современная материальная база, дорогие приборы и реактивы. Кто отважится субсидировать крионику? Сейчас деньги выделяются лишь под экономически выгодные или модные проекты. Крионика ни к тем, ни к другим не относится. Есть еще вариант, если ей заинтересовался очень авторитетный ученый, который может запросто явиться к президенту Академии наук и сказать:
— Слушай, дружище, у меня есть классная идея. Выдай под нее несколько миллионов долларов.
Таких ученых всего несколько человек, и я в общих чертах знаю, чем они занимаются. Интересы каждого из них бесконечно далеки от крионики. В такой ситуации не помогут и хорошие отношения с президентом Академии. Он не даст денег даже хорошему другу, если проект никаким боком не касается научной специализации просителя. Есть последний вариант. Деньги выделил кто-то из очень богатых людей, сообразивший, что заморозка покойника — штука совершенно бесполезная. Но куда более вероятным мне кажется другое развитие событий. Ты сам знаешь, как много русских ученых разъехалось по миру в поисках лучшей доли. Кто-то из них угодил в ту самую лабораторию, где создали вещество, позволяющее замораживать еще живых людей. Он передал секрет дружку-бизнесмену, живущему здесь, в России. И тот решил на нем заработать.