Обвинение было очень серьезным, поэтому, несмотря на отсутствие фактов, советник юстиции, по долгу службы разбиравшийся с жалобами анонимных трудящихся, снял трубку телефона:
— Орлов, зайди ко мне.
Ознакомив подчиненного с анонимкой, советник вопросительно посмотрел на него.
— Надо прошерстить эту «Новую жизнь». Конечно, трудно поверить в такую наглость, но не всех беспредельщиков перебили в девяностые и начале двухтысячных, кое-кто остался. А заморозка, она типа наперстков, такой же развод. Поскольку лохов у нас всегда хватало, тут можно хорошо подняться на бабки.
— Так давай, шерсти, — озадачил подчиненного советник…
И едва ли бы Фитилю удалось отмазаться, но вновь помогли средства всемирной коммуникации. Мать Рустама Дзагоева всегда смотрела новости из России по спутниковой тарелке. Они вместе с сыном, очень способным молодым биологом, десять лет тому назад перебрались из России в Америку. В одном из выпусков новостей промелькнул коротенький сюжетик о российском криоцентре «Новая жизнь». Когда Рустам вернулся домой, мать рассказала о нем сыну. А как иначе, если Рустам, приехав в Америку, устроился к Яну Хиллу, вместе с ним разрабатывал антифриз и перешел к Дереку Олдмену. Рустам отнесся к новости достаточно легкомысленно. Где они, а где «Новая жизнь»? Слишком большое расстояние их разделяет, чтобы фирмы оказались конкурентами. Хотя прыть россиян молодого ученого удивила. Как они при нищенской материальной базе, отсутствии современных приборов и реактивов, почти символической отплате труда умудряются совершать открытия? Да, богата Русь талантами, а пресловутое научное любопытство позволяет творить почти на голом энтузиазме. Как там говорил Эдисон? Настоящий мастер должен уметь пилить буравом и буравить пилой, тогда у него все получится. Кажется, таких мастеров осталось в российской науке предостаточно.
Все же Рустам поведал Олдмену о далеких конкурентах. Дерек отреагировал на известие куда серьезнее, чем его молодой сотрудник. Во-первых, понятие частной собственности, в том числе интеллектуальной, было для него свято. Во-вторых, как серьезный бизнесмен, Олдмен распланировал свое дело на годы вперед, когда-нибудь он собирался проникнуть на рынки Европы, Китая и России. И здесь российский конкурент оказывался серьезным препятствием. Дерек поинтересовался у Рустама, слыхал ли молодой человек о ведущихся в России криогенных разработках. За всю биологическую науку бывшего отечества Рустам поручиться не мог, но известные ему ученые занимались другими проблемами. Для верности Олдмен попросил молодого человека просмотреть российские научные журналы. Так всплыла фамилия Комарова.
— Он два года шел по ложному пути. Мы, если помните, тоже надеялись выделить антифриз из крови рептилий, но у того оказались токсические свойства, — напомнил Рустам Олдмену.
— А потом? — спросил Дерек, имея в виду Комарова.
— А потом возникла «Новая жизнь».
— Значит, либо статьи Комарова являлись дезинформацией, либо наш секрет был украден, — категорически заключил Олдмен.
Ему даже на мгновение, на миллисекунду не могло прийти в голову, что русские выдают за чудо-антифриз то самое ядовитое вещество, что они без всяких колебаний убивают своих клиентов, цинично оправдываясь, что тем все равно осталось два раза в туалет сходить.
В дезинформацию Олдмену верилось слабо. Какой смысл ученому публиковать ложные сведения, когда достаточно сохранить в тайне ноу-хау? Значит, произошла утечка в компании самого Дерека. По большому счету с этим можно было смириться. За исключением Рустама, люди Олдмена научными исследованиями не занимались, сосредоточившись на работе с клиентами. Но разве можно оставить безнаказанным предательство? Дерек начал собственное расследование, легкомысленно решив обойтись без профессионалов. Людей в криоцентре работало мало, вычислить связи одного из них с гражданами России казалось плевым делом. Но связи не вычислялись. Сотрудники Олдмена контактировали с единственным русским. Им, как легко догадаться, был Рустам. И тогда Дерек заподозрил хитрую игру со стороны молодого человека. Рустам опасался, что Олдмен по своим каналам узнает о «Новой жизни», и решил сработать на опережение. Он сам поведал Дереку о российском криоцентре, надеясь тем самым отвести от себя подозрения в предательстве. Русские хитры и коварны, ради денег они способны на любую подлость. Опять же, недавно Рустам переехал в новый, более просторный дом. За какие шиши, спрашивается? Если он даже взял кредит, то его зарплата маловата для таких непомерных расходов.
Олдмен принялся слишком откровенно прессинговать молодого человека, уверовав в его предательстве. Кроме того, криоцентр куда меньше, чем раньше, нуждался в научных изысканиях. Антифриз есть, и нет особой надобности улучшать его состав. А вот Рустам, по мнению Дерека, был надежно привязан к криоцентру финансовыми цепями. Тут Олдмен погорячился, посчитал россиянина слишком молодым и зеленым. Рустам на самом деле замысливал предательство, но совсем не то, в котором подозревал его Дерек. Молодой человек не видел перспектив в работе по улучшению антифриза и заранее подыскивал себе запасной аэродром. Он нашел место в ближайшем университете и собирался туда уходить. Давление Олдмена пришлось как нельзя кстати. Долгое время Рустам боялся отплатить черной неблагодарностью человеку, давшему ему интересную работу. Теперь он воспользовался предлогом и устроился в университет. Олдмен воспринял его уход, как личное оскорбление. Он думал оставить Рустама без работы, а тот умудрился опередить его, нашел себе теплое местечко. Дерек решил отомстить. Тут очень кстати подвернулось удачное стечение обстоятельств. Услугами криоцентра воспользовался известный в недавнем прошлом киноактер. Заморозка популярного человека вызвала интерес журналистов. Давая интервью, Олдмен критически упомянул о Рустаме, обвинил его в передаче секретной формулы антифриза российской фирме. Скандальная новость, идущая в связке с описанием последних минут жизни раскрученного лица, заинтересовала даже гигантов медийного бизнеса. Конечно, уже на следующий день Америка о ней забыла, однако нужный для Фитиля эффект был достигнут.
Советник юстиции вызвал на доклад Орлова. Он умышленно выдержал паузу, решив выслушать подчиненного.
— Мы проверили историю «Новой жизни». Фирма существует абсолютно легально, связей с криминалом обнаружить не удалось. Возглавляет ее Богдан Ильич Жирносек, в прошлом врач-терапевт. «Новая жизнь» воспользовалась изобретенным биохимиком Комаровым антифризом, препятствующим замораживанию крови. Благодаря этому, как утверждает Комаров, кровь не кристаллизуется, и все органы человеческого тела остаются невредимыми. «Новая жизнь» прошла несколько судебных тяжб, где, опираясь на американский прецедент, добилась права на заморозку. Отсюда мне кажется преждевременным обследование замороженных тел. Если мы не сумеем доказать, что все клиенты «Новой жизни» были мертвы до нашего вмешательства, нас ждет грандиозный скандал и даже, зная нравы наших бизнесменов, обвинения в убийстве. Вместо этого следует установить наблюдение за Жирносеком. Если мы выявим его контакты с подозрительными личностями или криминальными деятелями, рекомендую интенсивный допрос. Расколоть интеллигента куда проще, чем матерого уголовника.
— А если не выявите? — поинтересовался советник.
— Тогда я бы закрыл дело.
— Закрывай уже сейчас. Прошла информация, что у американцев похитили секрет антифриза. Причем сделал это выходец из России.
— Что и требовалось доказать. Ну не верю я, что наш отечественный бизнес может работать без нарушения закона, — облегченно вздохнул Орлов.
— Только это нарушение нас не касается, — подвел итог советник юстиции.
Глава 32
За несколько последних месяцев Комаров извелся душой и телом. Если бы ему дали возможность переиграть историю с антифризом, он бы на пушечный выстрел не подошел к Фитилю. И гори они гаром, бандитские деньги. Михаил Эдуардович сам бы приплатил из своего скромного жалованья. Но время нельзя повернуть вспять, а сделанного — воротить. Комаров нашел слабое утешение в том, что клиенты «Новой жизни» — люди, находящиеся при смерти, испытывающие жуткие страдания. Таким лучше уйти в мир иной сразу, теша себя надеждой на воскрешение. Этими мыслями Комарову удавалось заглушить муки совести. Но был еще страх перед разоблачением. И Михаил Эдуардович с пессимизмом относился к заверениям Фитиля, будто тот возьмет вину на себя, заявит, что похитил антифриз у Комарова.
— Врет, мерзавец, — думал Михаил Эдуардович. — Он представит меня организатором конвейера смерти, а себе отведет роль простого исполнителя.
Да и если бы Фитиль сдержал слово, Комарова тоже привлекли бы к ответственности. Только слепой не заметил бы пропажи целой канистры антифриза, и только круглый идиот не понял бы связи между кражей и деятельностью «Новой жизни». Следователи обязательно задали бы Комарову вопрос:
— Почему вы, уважаемый Михаил Эдуардович, не сообщили о хищении? Получается, что в «Новой жизни» убивали людей, а вы знали и молчали.
В душе у Комарова накипело, ему очень хотелось поделиться своей бедой, а подходящей кандидатурой для откровений был единственный человек — Жирносек. Но знает ли Богдан Ильич о коварных свойствах антифриза? Лично Комаров ему ничего не говорил. А Фитиль? Мог и смолчать, хотя в правилах уголовников связывать подельников кровью.
Однако настал момент, когда Михаил Эдуардович не мог молчать. А тут еще Жирносек явился за новой порцией отравы. Фитиль, соблюдая конспирацию, прекратил общение с ученым, обычно антифриз забирал лаборант криоцентра по имени Андрей, но он приболел, и вместо него приехал Жирносек.
— А, хотите новую дозу вечного успокоителя, — желчно сказал Комаров.
— Не понял! — Богдан Ильич внимательно посмотрел на ученого. — Ты здоров ли?
— Как бык, — выдал желаемое за действительное Комаров.
— Тогда какая муха тебя, быка, укусила?