Впрочем, как истинный российский интеллигент, Жирносек быстро нашел оправдание своему участию в фактическом убийстве людей.
— Кто знает, может, потомки найдут противоядие и воскресят наших клиентов, — твердил он, как заклинание.
Глава 33
Любой человек, работающий на компьютере, знает, насколько сложно, порой невозможно сразу же заняться делом. Ведь внутри умной машины таится столько соблазнов! Кто-то для разминки гоняет партейку в компьютерную игру, кто-то блуждает во Всемирной паутине. Буданцев заглянул в свою коллекцию оговорок и просто откровенных глупостей, сказанных известными людьми. Тем более, что пару-тройку фраз он хотел вставить в заказанную ему статью.
Отдельный файл занимал почти четыре страницы. Здесь были оговорки телекомментаторов: «Роббен проверил Терри между ног», «наши хоккеисты выходят втроем против одного защитника противника, но результативно сообразить на троих им не удалось», «Айверсон понял всю безнадежность сопротивления и улегся под Шакила О’Нила», «германский боксер напоминает мне Пизанскую башню. Он все клонится, но падать не хочет».
Венцом ляпов была, пожалуй, оговорка на соревнованиях по биатлону. Когда показался знаменитый норвежец Бьерндален, комментатор радостно сообщил:
— А вот и многократный чемпион мира Оле — Эйнар Бен Ладен.
Среди политиков выделялся один, настоящий кладезь мудрости. Про демократию он высказался так:
— На работе надо работать, а не болтать. Вот пришел домой и говори, что хочешь.
О европейских политиках доброжелательно отозвался:
— Такие же люди, как и мы, только очень много среди них козлов.
И как-то заметил:
— Пока я руковожу этой страной, народ будет жить плохо, но недолго.
Буданцев давно заметил интересную вещь. Стоило ему перечитать свой сборник афоризмов, и улучшалось настроение, повышалась работоспособность. Только не стоило делать этого слишком часто.
Игорь хотел заняться статьей, но тут раздался звонок.
— Привет! — услышал он голос знакомого милицейского капитана. — Ты интересовался адресом криоцентра. Записывай.
Буданцев давно хотел посетить место, где замораживали людей, но во всех проспектах указывались координаты только офиса «Новой жизни». А ведь в самом криоцентре Игорь имел шанс получить ответы на некоторые интересующие его вопросы.
— Я тебе очень благодарен! Ты сделал для меня большое дело, — искренне сказал Буданцев.
— Сочтемся, — многозначительно сказал капитан.
Игорь насторожился. Видимо, у его знакомого появилась информация, которой он боялся воспользоваться сам, поскольку за это мог вылететь с работы, и готов поделиться ей с журналистом. Но всему свое время, сейчас надо разобраться с Фитилем и его командой.
Криоцентр располагался чуть в стороне от большой деревни. Игорь решил для начала пообщаться с местными жителями, выяснить их мнение о таком соседстве. Он не знал, что в криоцентре работает один из сельчан, и был сильно удивлен информированности первого же встреченного им мужичка. Нет, откровенно говоря, до него Буданцев натолкнулся еще на двоих, но те успели основательно принять на грудь, и журналист, увидев, как отчаянно они борются с земным притяжением, решил не отвлекать мужичков от этого увлекательного занятия.
Узнав, что именно интересует Буданцева, мужчина зло сплюнул:
— Нашел о чем говорить! Нету у меня времени на разные глупости.
Пришлось Игорю достать журналистское удостоверение. Мужичек чуток подобрел, однако взялся уточнять:
— Ты как, ругать их собираешься или хвалить?
— Была бы моя воля, я бы их вообще закрыл к чертовой матери, — сказал Буданцев, уловив настроение мужчины.
— Вот это правильно. Только кто же вас, журналистов, теперь слушает? Раньше бы за одну статью в «Известиях» всех поувольняли, а теперь сколько ни пиши, еще злее воруют.
В целом Игорь с собеседником согласился, добавив, что иногда на критику в СМИ реагируют и даже заводят уголовные дела.
— Вот, и на этих тоже надо завести, — оживился мужичок. — А то просто немыслимое безобразие творится, держат покойников в холодильниках. Говорят, будто потом оживлять будут. А где это видано, чтобы покойники оживали? Господь каждой твари отмерил, когда ей родиться, а когда умереть, и не человеку менять установленный им закон. Старухи наши теперь из домов не выходят, когда стемнеет, боятся с мертвяком повстречаться. Они же лежат там целехонькие, без упокоения.
— Ленин тоже много лет лежит не погребенный, — нашелся Буданцев.
— Так его выпотрошили, как селедку, а у этих все при них, — возразил мужичок.
Выяснив реакцию местных жителей на подозрительное соседство, Игорь двинулся к криоцентру. Там было пусто, только у морозильных установок маячил молодой человек. Судя по его оторопелому виду, он валялся на роскошном диване и служебное рвение изобразил, заслышав тихий скрип открываемой двери и подумав, что внезапно нагрянуло начальство. Увидев Игоря, он спросил:
— Вы кто? Родственник одного из них?
Мысль закосить под родственника Буданцеву понравилась, но была слишком рискованной. Вдруг его собеседник знает всех замороженных поименно? Тогда обман раскроется за одну минуту.
— Нет, — я журналист, — честно признался Буданцев и протянул руку. — Игорь.
— Андрей, — представился молодой человек и неуверенно добавил: — Меня насчет журналистов не предупреждали.
— Разумеется. Я узнал о вашем центре и тут же решил написать статью. Материал просто замечательный, читателям должно понравиться. А вашей фирме будет дармовая реклама.
— Вы точно журналист? У вас есть какой-нибудь документ? — решил проявить бдительность молодой человек.
— Конечно! — Буданцев показал удостоверение.
Но Андрей продолжал колебаться, даже хотел на всякий случай связаться с Жирносеком. Игорю пришлось использовать все свое умение общаться с людьми, чтобы успокоить молодого человека и завязать беседу. Начал Буданцев с вопроса, который, откровенно говоря, его мало интересовал, но помог наладить доверительный разговор:
— А тебе не страшно находиться одному рядом с покойниками?
— Днем нет. Вот ночами иногда вдруг становится жутковато, — честно признался Андрей. — Представляю, каково ночью Вике.
Буданцев не стал уточнять, кто такая Вика. Тем самым он бы слишком явно подчеркнул, что является посторонним человеком, и мог оборвать тоненькую ниточку взаимопонимания, едва протянувшуюся между ним и Андреем. Игорь задал еще несколько отвлеченных вопросов и только потом коснулся интересующей его темы:
— Наверное, ты уже со счета сбился, сколько тут у вас заморожено человек?
— Вообще-то это не мое дело, но я иногда днем от скуки пересчитываю камеры. Тридцать четыре заполненных и две пустых. Уже занято треть помещения. Через годик придется строить новое здание.
— Прилично набралось. Хотя по сравнению с числом людей, умирающих в Москве, ничтожно мало. Но у вас заморозка стоит приличных денег.
— А вот и нет. Насколько я слышал, у нас есть два тарифа. Бедные платят совсем мало, примерно, как стоят хорошие похороны, да и богатые от заморозки не разоряются.
— Странно. Лет за сто одной электроэнергии уйдет на пару тысяч зеленых. А ведь хватает других расходов. Вон у вас какая обстановочка, не хуже газпромовской, честное слово.
— Я слыхал, что деньги замороженных кладутся на банковский счет, и текущие расходы оплачиваются набегающими процентами.
— Много ли процентов набежит с суммы, которой хватил лишь на одни похороны? — пренебрежительно отмахнулся Буданцев. — Хотя смотря, какое здесь соотношение бедных и богатых. Интересно бы взглянуть список замороженных.
Своим вопросом журналист все испортил. Молодой человек нахмурился и сухо заявил:
— Нету у меня списка. Мое дело следить за нормальной работой оборудования, а не бумажки писать. Извините, но я должен заниматься делом. Если у вас есть еще вопросы, обращайтесь к начальству.
— Обращусь, но мне интересно поговорить с человеком, который непосредственно следит за замороженными.
— Мы уже поговорили, больше мне вам нечего сказать, — Андрей демонстративно повернулся к Буданцеву спиной.
Едва Игорь ушел, молодой человек достал мобильный телефон:
— Богдан Ильич! Ко мне только что приходил журналист, расспрашивал о моей работе… Нет, я ему ничего конкретного не сказал, посоветовал обратиться к вам… Да, это на самом деле журналист, он мне свое удостоверение показал… Да, запомнил, и имя, и фамилию. Его зовут Игорем Буданцевым.
Видимо, реакция Жирносека на последние слова была слишком эмоциональной. Во всяком случае, отключившись, Андрей вслух заметил:
— Никогда бы не подумал, что он умеет так материться!
Глава 34
Меньше всего Шинкай-Гильзанская долина оправдывала данное ей сержантом Икрамовым название Шайтан-яма. Впрочем, она и раньше выглядела заманчивым горным оазисом, заставляя вспомнить народное «в тихом омуте черти водятся». Если Комбату не изменяла память, сейчас долина еще больше похорошела. За годы мирной жизни успели вырасти деревья, высящиеся рядом с каждым домом. Да и сами дома капитально изменились. Когда-то здесь стояли лачуги, а теперь их сменили одно-, двух-, а кое-где трехэтажные особняки. Почти во всех дворах, куда сумел заглянуть Рублев, стояли легковушки, причем исключительно восточноазиатского производства: «Тойоты», «Мазды», «Хундаи». По слухам это была одна из форм протеста местных жителей против союзнических войск. Они обзаводились японскими и корейскими автомобилями, поскольку эти государства не принимали участия в миротворческой операции.
Да, обитатели Шинкай-Гильзана жили куда богаче остальных афганцев. Этому все благоприятствовало: жаркий климат, обилие горных источников. Однако на самом деле богатство зарабатывалось не честным трудом, а торговлей наркотиками. И Комбат понимал, что за свой кусок хлеба с толстым слоем масла шинкай-гильзанцы будут драться до последней капли крови.