Беда не приходит одна. Вскоре после разговора с женой бывшего стриптизера якобы случайно повстречал Бандерлог. Он несколько лет крышевал стриптиз-клуб и кое-что знал об отношениях стриптизеров и посетительниц.
— Надо бы покопаться в его грязном белье, — подумал Бандерлог, узнав о женитьбе Анатолия на известной бизнесвумен.
Он был прав. Нарыть удалось вполне достаточно, чтобы шантажировать бывшего стриптизера. Так казалось Бандерлогу. Но Анатолий бестрепетно выслушал рассказ о своих былых сексуальных подвигах и лениво спросил:
— А поновее у тебя ничего нет?
Бандерлог был стреляным воробьем и по равнодушному тону Анатолия понял, что с шантажом вышел полный облом. Все же он сделал хорошую мину при плохой игре и повысил голос:
— Тебе этого мало? Если твоя женушка узнает…
— То ничего она мне не сделает, — уверенно заявил Анатолий и понизил голос. — Только она мне с каждым днем все меньше нравится. Сидит на бабках, словно квочка на яйцах. На карман стала мне давать жалкие копейки. Вот я и думаю, как жить дальше?
— Действительно проблема, — изобразил сочувствие Бандерлог, еще не догадываясь, куда клонит Анатолий, но улавливая пока едва ощутимый запах больших денег.
— И как ее решить? Сама она вряд ли нашинкует мне столько капусты, сколько надо. Ты прикинь, ей ударило в голову на работу меня устроить. Наверное, чтобы я сам себе бабло зарабатывал. Видишь, какая жмотяра! Что мне делать? — Анатолий вопросительно уставился на собеседника.
Бандерлог молчал. Он не хотел первым говорить вслух то, о чем они оба думали. Пришлось начинать бывшему стриптизеру:
— Хорошо бы от нее избавиться.
— Да, хорошо бы, — согласился Бандерлог, — только очень рискованно.
— Я понимаю и готов заплатить хорошие бабки. Ты таких в жизни не видел.
— Тогда надо думать. Номер твоей мобилы у меня есть, я звякну, когда найду способ. Мы встретимся и обо всем окончательно добазаримся, — сказал Бандерлог и поднялся, собираясь уходить.
Тут он вспомнил о Фитиле и снова сел. Бандерлог мысленно прикинул несколько других вариантов и принял окончательное решение. Действительно, чего мудрить, когда есть удобный и хорошо зарекомендовавший себя способ избавления от неугодных лиц. А Фитиля он уломает. Бабки, которые отвалит Анатолий, на дороге не валяются.
— Есть идея. Уберем твою старушку аккуратно и без лишнего шума. Мой дружок владеет фирмой «Новая жизнь». Слыхал о такой?
— Нет.
— А зря. Там людей замораживают, обещая воскресить их в будущем. Думаю, госпоже Лавочкиной пора в морозильную камеру.
— Так она и согласится! — на лице Анатолия появилась скептическая улыбка.
— Для этого существуют хорошие методы убеждения.
— Она — баба-кремень, из нее черта с два выбьешь согласие, — возразил бывший стриптизер, поняв, о каких методах убеждения идет речь.
— Ничего, мы постараемся. В крайнем случае тобой припугнем.
— Как это? — насторожился Анатолий.
— Она же за тебя замуж вышла по большой любви. Даже очень большой. А иначе какой ей смысл было тащить в свой шикарный дом голодранца. Если мы пригрозим, что шлепнем тебя, она живо подпишет все бумаги.
— Думаешь, ей моя жизнь дороже своей?
— Лавочкина, если окажется в наших руках, по-любому жмурик. А тебя она, дура, обязательно пожалеет. Врубаешься?
— В общих чертах.
— Ладно, тебе больше и не надо. От тебя сейчас требуется совсем другое. Ты хорошенько раскинь мозгами, как нам твою благоверную сцапать. Она же крутая бизнесменша, небось, везде ездит с охраной.
— Да какая там охрана! — поморщился Анатолий. — Видимость одна. Ее сопровождают два человека, водитель и мужик, корчащий из себя телохранителя. Вечно какой-то сонный, медлительный.
— Вот таких сонных и медлительных как раз надо больше всего опасаться. В нужную минуту они взрываются, будто порох, хотя никто от них этого не ждет.
— Так и они с водилой не будут ждать, если вы застанете их врасплох. Я подскажу — где. Вам там будет удобно нейтрализовать обоих и захватить мою благоверную.
Бандит в упор посмотрел на бывшего стриптизера:
— Замечательная идея. А теперь подумай, почему она ни к черту не годится.
Минуты на три воцарилась тишина, а затем Анатолий неуверенно произнес:
— Ты хочешь все сделать один?
— У меня пока еще все дома, — Бандерлог костяшками пальцев легонько постучал по своему лбу. — А вот ты соображаешь хреново. Ведь главное условие нашей безопасности — добровольное желание твоей старухи заморозиться из-за какой-то вымышленной неизлечимой болезни. А какая, нафиг, добровольность, если мы захватим ее, вырубив охранников. Тут и последний дурак сообразит, что твою жену вынудили лечь в морозильную камеру.
— А-а-а, — протянул бывший стриптизер.
— Вот тебе и «а». Думай, как ее взять без шума и лишних свидетелей. Хорошо думай, иначе вместо бабок мы все получим нехилые тюремные сроки. Это тебя, если решишь зажать бабло, мы шлепнем без особых церемоний, а твою старуху надо выцепить чисто, — Бандерлог усмехнулся, но от его улыбки у Анатолия пробежал мороз по коже.
Ему без обиняков дали понять, какая судьба его ждет, если он решит кинуть бандитов.
— У меня и мыслей таких не было — деньги зажимать! — возмущенно заявил он.
— Верю. Я так, на всякий случай, — сказал Бандерлог.
Ударили по рукам. Бандерлог тут же договорился с Фитилем о встрече. Они сумели прийти к соглашению, хотя ради этого Бандерлогу пришлось посулить большую часть обещанного вознаграждения. Такое распределение было справедливым, так как Бандерлогу досталась роль посредника. Брали Лавочкину уже проверенные люди Фитиля, так как он не хотел, чтобы у кого-то возникли хотя бы догадки о главной, криминальной составляющей работы «Новой жизни». Даже если завесу тайны приоткроет свой брат-бандит.
С одной стороны, Фитилю крупно повезло. У Лавочкиной оказалась серьезнейшая болезнь, рак груди, о которой она пока не говорила мужу. Онкологию нашли сравнительно недавно, шла речь об операции. Но для человека, ведущего бизнес в российских условиях, то есть регулярно подвергающегося жестокому стрессу, известие о коварном недуге могло оказаться последней каплей, нокаутирующим ударом, заставившим обратиться в «Новую жизнь».
Только молодой супруг не вписывался в общую картину. Но если у кого-то возникнут сомнения и желание разобраться с историей заморозки бизнес-леди, можно пустить слух, что Анатолий стал ей отказывать в маленьких интимных радостях. И он это подтвердит, никуда не денется.
Вот только Лавочкина проявила удивительную стойкость. Слова Фитиля о том, что у нее только два пути — в морозильную камеру или в могилу — она словно пропустила мимо ушей. И жестокую пытку выдержала на зависть любому мужику, а когда Корнеплод на время угомонился, мстительно прохрипела:
— Пусть я умру, но и вас, голубчиков, надолго в тюрьму посадят. При моих-то деньгах.
— Кстати, о деньгах. Вернее, том человеке, который мог бы распоряжаться ими после твоей смерти. Если ты, мерзавка, продолжишь упираться, мы его тоже сюда привезем. И будем пытать на твоих глазах, — кровожадно заявил Фитиль, внимательно отслеживая каждое движение Лавочкиной.
Он успел заметить, как женщина на мгновение дрогнула, но тут же взяла себя в руки и с деланным равнодушием ответила:
— Привозите, вместе будет легче умирать.
— И привезем. Он сейчас в нашей блат-хате рулетку крутит, думает, придурок, что угодил в подпольное казино. Через час доставим.
Протяжный стон вырвался из груди женщины. Она надеялась, что Анатолий сидит дома, под надежной защитой стальных дверей и двух постов охраны — у въезда на территорию их дома и в подъезде. Тогда бы бандитам потребовалось время, чтобы его достать, а Лавочкину хватились бы завтра утром. И начали активные поиски. Но муж ее подвел, здорово подвел.
— Ладно, я все подпишу, только вы его не трогайте!
— Естественно. Ты сама посуди, зачем нам его мочить, если ты подмахнешь документы? Мы же тогда сами все испортим.
Когда вежливого бандитского нотариуса сменил Жирносек, сделавший Лавочкиной укол снотворного, женщина подумала об одной подозрительной вещи. Почему бандит так уверен, что получит свои три миллиона? Ведь на руках у него есть только ее письмо, где кроме прочего она просит Анатолия выдать деньги. А если он откажет? Неужели бандиты станут угрожать применением силы? Вряд ли. Их главарь производит впечатление умного человека, он наверняка понимает, что охранные структуры корпорации, имеющей миллиардные обороты, прихлопнут его банду, как мошку. Нет, тут что-то другое, слишком уверен главарь в своем успехе. Неужели предал Анатолий, неужели он сдал жену бандитам, чтобы завладеть ее деньгами? Похоже, очень похоже. Достаточно вспомнить ту легкость, с которой ее захватили. Здесь не обошлось без предательства. А ведь она только ради того, чтобы Анатолия пощадили бандиты, согласилась на заморозку. Вот дура!
Эта была последняя мысль Инессы Григорьевны. Глаза ее сомкнулись, и Жирносек сделал второй укол — антифриза.
Глава 38
— Наша контора всегда соблюдала главный принцип социализма «каждому по труду». А иначе советская власть рухнула бы гораздо раньше, — Бахрушин протянул Комбату две небольшие пачки — долларов и рублей.
— И при Брежневе с Андроповым баксами платили? — Борис сунул деньги в карман плащовки, так как его бумажник для такого количества купюр был маловат.
— Ну, до такого не доходило, хотя иногда выдавали инвалютные чеки. Зато особо отличившимся сразу вручали ключи от машины.
— Выходит, я особо отличившийся? — поинтересовался Рублев.
— Как тебе сказать. Сейчас, в отличие от того времени, новыми «Жигулями» никого не удивишь, а на другую машину у тебя денег не хватит.
— Ну почему же! А «Ока» или «Запорожец»?
— Мы говорим о машинах, — напомнил Бахрушин. — И для страны польза от твоей командировки минимальная. Зато наши друзья-американцы не поскупились, к оговоренной сумме добавили премиальные. Скажи честно, Борис, они сначала хотели дать деньги тебе на руки?