— Ну, мужик, ты попал! Хоть Москва — большой город, мы тебя обязательно найдем.
— Сейчас попал ты, а не я. И тебе надо думать, как уйти отсюда живым, — хладнокровно парировал Комбат.
— Ты че, замочишь меня из-за какой-то поганой тачки! — возмутился Корень и тут же догадался: — Я понял, это все подстроено. Ты меня специально в свою развалюху заманил. Ладно, мужик, твоя взяла. Я тока не пойму, кто тебя послал? С Лешим мы недавно замирились, а больше, вроде, некому. И не похож ты на отморозка, который норовит сшибить бабло, не думая о последствиях.
— Насчет отморозка ты прав, но в другом ошибаешься. Никто меня не посылал, я сам по себе.
— Ладно, я понял. Говори, сколько хочешь бабок.
— А ты, Корень, хитрый. Сам недавно утверждал, что вы меня найдете. Думаешь мне сейчас денег дать, а потом все забрать и еще сверху хапнуть? Только зря надеешься откупиться, не нужны мне твои поганые деньги. Меня интересует, как найти Фитиля.
— Фитиля? — притворно удивился Корень. — Кто он такой?
— Видно, я чересчур сильно треснул тебя по бестолковке, память целиком отшибло, — с язвительным сочувствием заметил Комбат. — Ничего, как говорится, клин клином вышибают. Я сейчас тебе руку сломаю, и память вернется.
Рублев достал из багажника «Форда» маленький ломик. Когда он возвращался назад, у него под ногами что-то звякнуло.
— О, бутылка. «Кремлевская», 0,7. Сразу видно, что здесь ударно трудятся наши строители. Очень кстати я ее нашел. Гуманные американские инструкторы пытались отучить моджахедов от членовредительства с помощью похожей стеклотары. Мол, зачем отрубать пленнику пальцы и другие части тела, если можно усадить его задом на бутылочное горлышко. Руки-ноги остаются целы, а боль такая же чудовищная, пленник тут же раскалывается. Испытать на тебе этот метод или повторить вопрос?
— Я без понятия, как найти Фитиля! — воскликнул Корень, видя, что Рублев не шутит.
— Уже теплее. Когда ты окажешься без штанов, у меня будет вся информация.
— Да хоть без ног! Я на самом деле не в курсе, где сейчас ошивается Фитиль. Он солидно поднялся, заколачивает немереные бабки! Сменил тачку, квартиру. Теперь сам меня находит, когда является за баблом или ему требуются бойцы.
— А для чего ему бойцы?
— Спроси че полегче! Пацаны молчат, и я не лезу. Мне моя работа очень дорога. И жизнь тоже. Ты поищи Корнеплода. Он раньше чаще всех выполнял грязную работу, а когда Фитиль забурел, Корнеплод ушел из борделя. Я думаю, что Фитиль взял его к себе.
— А где искать твоего Корнеплода? — спросил Рублев.
Спросил на всякий случай, так как у него мгновенно возник новый план действий. Корень назвал адрес, предупредив, что это, как и в случае с Фитилем, старые координаты.
— Ладно, живи пока. Наверное, тебя уже хватились, ищут по всему городу.
— Если заметили пустой «Мерс», то наверняка созвали всех пацанов.
— Ну и хорошо. Думаю, ты скромно умолчишь о том, что тебя голыми руками повязал человек, который тебе в отцы годится. Или навешаешь лапши на уши, будто я застал тебя врасплох и приставил к твоей голове ствол? — Комбат ненавязчиво подтолкнул бандита к нужной для себя мысли.
Глава 47
Тикунов пришел на работу в отвратительном настроении. Он бесповоротно рассорился с любимой девушкой. А главной причиной конфликта явилась «Новая жизнь». Девушка, частенько критиковавшая работу Андрея, в этот раз категорически заявила:
— Мне трудно заниматься любовью с человеком, который ежедневно находится рядом с покойниками.
— Это не заразно, — логично возразил Тикунов. — И они считаются живыми людьми.
— Вот именно, считаются, а это еще хуже! Даже работа сторожем на кладбище меня пугает меньше.
— Какие глупости! Может, они оживут, превратятся в зомби и заберут меня в свою компанию? Ты думай, что говоришь! — раскипятился Андрей.
— Я уже все надумала. Выбирай, или я, или твоя работа?
— Но где я возьму другую? У нас здесь все места заняты.
— Крутись, ты же парень. Москва рядом, если там устраиваются таджикские и молдавские гастарбайтеры, то и тебе местечко найдется.
— Гастарбайтеры берутся за самую грязную работу, — начал Тикунов, но девушка язвительно его оборвала: — А с тебя корона упадет?
— Нет, только я не понимаю, чем моя работа хуже работы дворника или ассенизатора? Ты сама попробуй дерьмо разгребать, а потом говори, — совсем уж разгорячившись, ляпнул Андрей.
— Я так и сделаю, — заявила девушка и, круто развернувшись, зашагала прочь.
Тикунов в приступе мужской гордости не стал ее задерживать. В криоцентре он попытался дать выход своим чувствам:
— Сколько можно терпеть наши крепостные порядки! Мы работаем семь дней в неделю по восемь часов. Надо завязывать с такой эксплуатацией, пусть ищут третьего человека.
— Андрюша, ты не с той ноги встал? — вкрадчиво поинтересовалась Чижова. — Тогда вспомни размер своей зарплаты и прикинь, сколько времени за дежурство ты занят работой? Максимум час, если строго по инструкции контролировать все показания. Итого семь часов в неделю. Для чего же тебе нужен третий? Чтобы еще один человек разделил наше безделье или ты хочешь создать классическую троицу и регулярно соображать на троих? Предупреждаю сразу — я пас. Мне и без выпивки есть чем себя занять.
— Я разве говорил про спиртное? Это ты сама придумала. Но нормальные люди по вечерам и выходным отдыхают, а мы торчим здесь, как проклятые.
— Должны же быть какие-то неудобства за тридцать тысяч в месяц. А если тебе очень захочется развлечься, могу тебя подменить. Ладно, заговорилась я с тобой, еще опоздаю на последний автобус.
— Машину купи.
— Еще не заработала, — бросила на ходу Виктория, и за ней хлопнула дверь.
Тикунов обошел помещение, где стояли морозильные камеры. Все нормально, техника исправно работает, тела неподвижно лежат. Андрей вернулся в комнату, достал из сумки простыню, маленькую подушку и тонкое шерстяное одеяло. Виктория однажды спросила, зачем он на каждое дежурство таскает полную сумку.
— У меня хороший аппетит, — отговорился Тикунов, хотя Чижова наверняка обо всем догадалась.
Не стоило оставлять постельные принадлежности в криоцентре. Если их случайно заметят, Андрею устроят злобную выволочку, хотя глупо бодрствовать ночи напролет, опасаясь ЧП. За время, пока они работают, электричество городка отключалось всего дважды, и оба раза автоматически врубался движок криоцентра, полностью обеспечивая камеры энергией. Если же сломается одна из камер, то благодаря добротной изоляции она удержит нужную температуру около восьми часов. Этого времени с лихвой хватит, чтобы подключить новую камеру и перенести в нее тело. Поэтому Андрей ставил будильник с расчетом на шестичасовой сон. В случае поломки камеры он бы успел решить проблему.
Тикунов постелил себе на роскошном диване и улегся. Сон долго не шел. Он раз за разом, будто где-то там заела старая пластинка, прокручивал в уме ссору с девушкой. Выходило, что они оба примерно одинаково неправы, но он, как мужчина, должен сделать первый шаг к примирению. Или найти новую девушку.
Андрей повернулся на другой бок, устроился поудобнее. Комната вдруг стала погружаться во мрак, а затем осветилась голубоватым светом. Тикунов почему-то оказался на ногах и одетым в спортивную майку с большой надписью на груди «Hello, dead». В здании царила мертвая тишина, но Андрей испытывал необъяснимый ужас. Он заглянул в помещение с морозильниками и едва сдержал панический вопль. Дверцы всех камер были распахнуты, и оттуда медленно выходили замороженные. С них стекала вода и, опять же бесшумно, капала на пол. Замороженные двигались точь-в-точь, как зомби из американских ужастиков. Андрей метнулся в комнату и спрятался за диван, надеясь, что замороженные уйдут из здания, но тут он услышал зловещий шепот:
— Где Тикунов? Все ищите Тикунова. У него ключ.
— Какой ключ? — изумился Андрей.
У него были только ключи от квартиры.
Вдруг над Андреем нависла тень. Он поднял голову и увидел здоровенного типа, замороженного около недели тому назад. Тип угловатыми движениями, словно киношный робот, потянул к Тикунову руки. Андрей рванулся, шмыгнул у него под мышкой и выскочил на середину комнаты. Ее всю заполнили замороженные, повернувшиеся к Тикунову и готовые сомкнуться вокруг него в непроницаемый круг. Андрей глубоко вздохнул и бросился вперед, обходя живые препятствия, словно регбист. Только нес он не мяч, а собственную жизнь. Замороженные опаздывали на какую-то долю секунды, их руки мелькали рядом с лицом Тикунова, их тела смыкались буквально сразу после того, как Андрей проскальзывал между ними.
Благодаря своему отчаянному рывку Тикунов оказался у окна. Закрыв глаза, он сильно оттолкнулся. Не было ни звона от стекла, ни боли от порезов. Андрей оказался на траве рядом с домом. Он поднял голову. Замороженные уже сгрудились у окна. Первый из них неуклюже ухватился за раму, неуклюже поднял ногу, однако удивительно быстро выбрался наружу. Андрей вскочил на ноги и побежал. Впереди стоял лес, в котором Тикунов знал каждую тропинку. Этим лесом он ходил из дому на работу и обратно. Здесь было каких-то триста метров. Андрей на бегу обернулся. Замороженные уже выбрались из криоцентра и преследовали Тикунова, совершая медленные угловатые движения. При этом расстояние, отделявшее беглеца от погони, неумолимо сокращалось. Андрей вбежал в лес и затоптался в нерешительности. Он не видел ни одной знакомой тропинки. Тикунов бросился куда глаза глядят. Андрей часто оглядывался, с ужасом замечая, что тот самый здоровяк, из чьих объятий он чудом выскользнул, быстро приближается к нему. Краем глаза Тикунов увидел лежащий на земле кол, метнулся к нему и с размаха опустил приобретенное оружие на голову здоровяка. Голова ушла в плечи по самую макушку. Здоровяк дернулся всем телом, ухватился за волосы на макушке и выдернул голову обратно. Андрей ударил снова, но замороженный ловко перехватил кол, шутя вырвал его из рук Тикунова и злобно оскалился.