Комбат от души врезал ему промеж удивленных глаз. Удар отбросил бугая, хотя такую тушу свалить не мог. Зато добавилось пространства, которое Рублев использовал по-максимуму. Он крутанулся и заехал бугаю ногой сбоку в челюсть. Тот по косяку медленно сполз на пол. А затем Рублева спасла чрезмерная самонадеянность нападавших. Второй бандит был уверен, что его дружок вырубит Комбата одним подлым ударом со спины, неожиданное развитие событий застало его врасплох, и он слишком поздно включился в схватку. А ведь мог успешно атаковать, пока Рублев разбирался со здоровяком. Однако не срослось, пришлось Корнеплоду драться один на один с бывшим спецназовцем. Разумеется, Корнеплод этого не знал, но то, как лихо Борис расправился с Боровом, произвело на него должное впечатление. Он приготовился к серьезному поединку. Комбат тоже собрался. Он видел перед собой молодого человека, пусть заметно уступающему комплекцией своему дружку, но крепко сбитого, подвижного и занявшего грамотную стойку, то есть знающего толк в драке.
На стороне Корнеплода было время. Стоило очухаться Борову, и они бы вдвоем навалились на Рублева. Понимая это, Комбат без раскачки начал активные действия. Он нанес парочку ударов, заблокированных противником. Защищаться всегда проще, в этом заключалось преимущество Корнеплода, однако на стороне Рублева был громадный опыт. Он бы за минуту разобрался с бандитом, но ему краем глаза приходилось контролировать Жирносека. Тот, конечно, был тем еще знатоком по части мордобоя, однако нанести подленький удар в спину мог запросто. Поэтому Борис оттеснил Корнеплода в другую комнату, где почувствовал себя гораздо увереннее. К тому же ему повезло. Отступая, Корнеплод зацепился за край дивана и на секунду потерял концентрацию. Для Комбата это был вагон времени. Сильный удар ногой в колено лишил Корнеплода маневренности, а чувствительная боль ослабила защиту. Вскоре Рублев достал подбородок Корнеплода, отправив того в легкий нокдаун. Дальше было дело техники. Резкими ударами Комбат свалил противника с ног и вышиб из него сознание.
Он тут же вернулся к Жирносеку с Боровом. Бандит продолжал отдыхать, а Богдан Ильич зачем-то прижал к груди крысу и нежно гладил ее.
— Прочные веревки есть в доме? — почти выкрикнул Борис.
— Где-то должны быть.
— Если хочешь жить, оставь животное и тащи их сюда поскорее.
Надежно спеленав обоих бандитов, Комбат оценивающе посмотрел на них и затолкал в уши Корнеплода какую-то попавшуюся под руки ветошь.
— Вот теперь ты у нас глухой и не услышишь, что запоет твой дружок, — громко сказал он в расчете на очухавшегося Борова.
— Я не буду петь, у меня слух плохой, — нагло заявил тот.
— Шутки шутим. Молодец. А вот я настроен очень серьезно. И учти, дорогой товарищ, такую вещь. Я вас, бандитов, за людей не считаю, и нужные мне сведения буду выуживать из тебя любыми способами. А способов мне известно очень много, гораздо больше, чем ты думаешь. Я служил в Афгане и знаю, как моджахеды пытают людей. Они на эти штуки большие мастера, поверь мне.
Какие-то сомнения у Борова все же возникли. Пришлось Комбату слегка размяться, нащупать иголкой тройничный нерв и несколько раз кольнуть его. Боль, которую при этом испытывает человек, очень похожа на ту, когда лечат воспалившийся зуб без заморозки, только в несколько раз сильнее. Боров убедился, что имеет дело со специалистом, и подробно рассказал о том, как Фитиль поручил им мокрое дело. Боров не стал скрывать, что они собирались убить Комбата, предварительно выпытав у него всю информацию. Он не ответил только на вопрос о том, где искать Фитиля, заявив, что тот сам его находит, когда требуется.
— Так где мне найти Фитиля? — резко обернулся Рублев к Жирносеку.
— Я могу, как обычно, позвонить ему и договориться о встрече, — испуганно пролепетал Богдан Ильич, приблизительно знавший, насколько болезненно тройничный нерв реагирует на уколы.
— Мне кажется, что Фитиль поумнее своих костоломов, — Рублев пренебрежительно махнул в сторону Борова. — Если ты станешь договариваться о встрече сейчас, он обо всем догадается. А если позже, то он тем более сообразит, что ваша операция провалилась. Кстати, наверняка были расклады, при которых вам приказали убрать доктора.
Последняя фраза относилась к Борову. Тот сначала мотнул головой, однако, почувствовав иглу, сознался:
— Да, если о вашей встрече знал кто-то из твоих близких.
— Во как! Что вы на это скажете, уважаемый Богдан Ильич?
— Я на это скажу все, — Жирносек нервно сжал в руке шприц и злобно посмотрел на своего несостоявшегося убийцу.
Услышанное потрясло его. Богдан Ильич знал, насколько коварен Фитиль, но он безосновательно надеялся, что слишком важен для бандита и успел достаточно много для него сделать. У них установились хорошие, во многом доверительные рабочие отношения, и в той же истории с Комаровым только благодаря Жирносеку им удалось избежать разоблачения. Как можно после такого хладнокровно приговаривать своего верного компаньона к смерти? Это верх коварства и цинизма.
Однако не только жажда мести двигала Богданом Ильичем. Он успел просчитать дальнейшее развитие событий. Мужик сдаст их ментам, в этом не приходилось сомневаться. Значит, надо чистосердечно раскаяться, и чем быстрее, тем лучше. Жирносек начал рассказ об истории «Новой жизни».
— Этим ты порадуешь следователя. Меня в первую очередь интересует, где найти Фитиля, — оборвал его Борис.
— Я действительно не знаю, где его искать. Но я знаю другое. В той комнате лежит Корнеплод, ближайший помощник Фитиля. Он должен быть в курсе.
— Хорошо. Теперь слушай меня внимательно. Если Корнеплод расколется, я отправлюсь за Фитилем, а ты до приезда милиции останешься с этими двумя гавриками. Ничего не бойся, они связаны качественно, ручаюсь. Главное — плюй на все их уговоры, иначе твоя жизнь безвременно оборвется. Усвоил? — спросил Рублев и шагнул в комнату, где лежал Корнеплод.
Глава 50
— Ах ты, моя цыпочка! — Фитиль взмахнул рукой, сделав вид, будто собирается шлепнуть по упругим ягодицам Ирины.
Женщина изогнулась, отстраняя самую деликатную часть своего тела, потом шагнула вперед и резко повернулась к Фитилю.
— Прямо дикая кошара, дай тебе волю, ты бы выцарапала мне глаза.
— Я бы тебе кое-что другое оторвала, — раздраженно бросила женщина.
— А почему? Чем я плох? Мужик, каких поискать. Или ты, подруга, лесбиянка?
— С чего бы ты так решил? — Ирина взглянула на Фитиля зло и одновременно с любопытством.
— Ты здесь торчишь день и ночь, от мужчины отказываешься. Наверное, портишь втихаря моих девочек.
— Их, пожалуй, испортишь. И не суди по себе. Это ты повадился каждый вечер пробовать их по очереди. Кого сегодня осеменять собрался?
— Твое дело? — хотел отрезать Фитиль, но Ирине следовало знать, какая из девочек будет недоступна для клиентов, и он бросил, проходя мимо: — Займусь, пожалуй, Лолочкой.
Лолочка, пышногрудая красотка с огромными карими глазами, была ветераном борделя. Она работала в нем со дня основания. Девушка, с которой Фитиль развлекался вчера, шепнула ему по секрету, будто Лолочка является фавориткой Ирины и только поэтому удерживается на плаву.
— На самом деле она уже вся истаскалась, — добавила девушка.
Фитиль решил назло Ирине заняться Лолочкой, даже если она уже на самом деле утратила свои лучшие кондиции. Он же все равно задумал перепробовать всех девушек борделя, значит, рано или поздно пришел бы Лолочкин черед.
Слова вчерашней подруги оказались беспочвенным оговором, дешевыми бабскими сплетнями. Лолочкино тело было безупречным, а ее умелые ласки доставили Фитилю громадное наслаждение. Недаром она являлась ветераном борделя, сумела изучить мужчин до мельчайших подробностей.
Блаженно потянувшись, Фитиль встал и достал из бара виски:
— Жахнешь со мной!
— Нам строго запрещено на работе.
— Кто запретил? Ирина?
— Она.
— Правильно сделала, на работе нельзя. Но сейчас ты отдыхаешь со мной, тебе можно. Я — твой хозяин, и я разрешаю тебе, а Ирина должна меня слушаться.
— Спасибо. Только я бы лучше выпила мартини.
— Возьми.
Заглотав виски, Фитиль достал сигарету:
— Куришь?
— Бросила. Курение портит цвет лица, а тут очень строго следят за внешностью. В других местах девочки курят, пьют и даже балуются наркотой, но там они зарабатывают куда меньше денег, чем у нас.
— Правильно. В жизни всегда приходится выбирать, и надо уметь сделать правильный выбор, — после хорошего секса Фитиля потянуло на разглагольствования.
Но развить тему ему не удалось. Неожиданно дверь комнаты содрогнулась от мощного удара. Она устояла, но второй удар сорвал ее с петель…
Над Корнеплодом пришлось изрядно попотеть, но все же Комбат расколол его и отправился к борделю. Попасть туда постороннему человеку было так же реально, как улететь зайцем в космос. Но у Бориса возник план. Он занял позицию метрах в двадцати от входа. Наконец к борделю подъехал новенький «Лексус». Из него вышел мужчина, очень похожий на карикатурные изображения капиталистов в советских газетах: маленький, пузатенький, только без цилиндра. В общем, кошелек на кривеньких ножках. Мужчина нажал кнопку вызова. Едва распахнулась дверь, Комбат на его плечах ворвался внутрь. Охранник отреагировал на появление Рублева своеобразно — сделал удивленные глаза. Он и в дурном сне не мог вообразить себе нападения. Менты старательно не замечали существования борделя, а от уголовников его надежно защищали имена вчерашних хозяев. Даже последний отморозок трепетал, услышав о Вороне и Храпе.
Охранника Комбат нейтрализовал за одну минуту и переключился на женщину, уже пришедшую в себя и успевшую достать мобильник.
— Ира, не делайте глупостей. Мне нужен только Фитиль. Если же вы поднимите тревогу, пострадает все ваше заведение, я вам гарантирую.
Услышав имя ненавистного хозяина и поняв, что нарисовался шанс избавиться от него, женщина демонстративно убрала телефон: