дин-единственный мир – тот, который был перед моими глазами.
7
Радикальная смена образа – великая штука. Человеку нужен костюм. Он позволяет стать другим, подчеркивает важность события, дает нам возможность совершить ритуал, придать обычному дню торжественность, заставляет говорить по-другому, двигаться по-новому, открыть в себе новое “я”. Терпеть не могу людей, которые презирают костюмы, галстуки, сутаны, митры, смокинги и всегда одеваются одинаково, подчеркивая свою простоту, свою подлинность. Испания кишмя кишит политиками нового поколения, которые надевают джинсы и клетчатую рубашку на все случаи жизни, они хотят показать: я такой же, как вы, я ничего из себя не строю, я всегда одинаков, я настоящий, я не стремлюсь возвыситься над плебсом, щеголяя в галстуке. Такие люди ничего не понимают, они естественны исключительно в своей глупости. Нужно переодеваться по каждому поводу, переходить от одного “я” к другому, пока не отыщется “я”, подходящее для данной ситуации, помогающее выжать из случая все, что он может тебе предложить. На ком клобук, тот и монах, клобук необходим для того, чтобы монах чувствовал себя таковым и действовал соответствующим образом. Я понял это еще в детстве, помню, как зашел в комнату старшей сестры, когда ее там не было, надел ее нижнее белье, юбку и почувствовал себя кем-то другим, принялся пританцовывать, напевать, позировать перед зеркалом, мигом научился двигаться и говорить по-другому. А еще помню, как надевал костюм кузена, церковного служки, и чувствовал, что могу говорить с Богом на равных, или как однажды в воскресенье надел платье стюардессы авиакомпании “Иберия”, моей тети, и подавал кофе всей семье, как будто мы летим в Нью-Йорк. Все начинается с правильного костюма.
С тех пор как мы впервые робко поцеловались, у нас вошло в правило после захода солнца снова отправляться танцевать тустеп в “Белую лошадь” – это была наша единственная традиция за все семь вечеров. Хочется описать подробно, как мы пошли покупать себе ковбойские костюмы, костюмы настоящих завсегдатаев хонки-тонка. Ковбойские сапоги, тяжелую блестящую металлическую пряжку, вышитую рубаху, шляпу, галстук боло. Чтобы стать другим, дать передышку уставшему “я”.
Мы зашли в магазин Allens Boots на Саут-Конгресс-авеню, ultimate store сувенирных ковбоев, и принялись выбирать себе прикид. Терпеть не могу шляться по магазинам и делать покупки, по возможности всячески этого избегаю. Но в тот день у меня имелся грандиозный план, лучший план в мире: мы просыпаемся обнаженными после сиесты, скидываем простыни, пропахшие сексом, долго моемся в душе и идем за ковбойскими костюмами, бесценными атрибутами, которые превратят остаток нашего дня в чудесную романтическую комедию. Сантандерец и креолка в столице Техаса, упакованные в фольклорные костюмы, в которых щеголяют те, кто танцует и живет по-ковбойски.
Костюмы обошлись недешево, хорошие сапоги – вообще дело дорогое, равно как и хорошие шляпы, а если добавить ремни и рубашки, то выходит около 400 долларов. Мы понимали, что по возвращении домой будет непросто оправдать подобный размах. Мы оба представили одно и то же: чемодан открывается, костюм извлекается на свет божий, любовь моя, я потратил 350 евро на настоящий ковбойский костюм, обрати внимание на качество, оно того заслуживает. Повисает неловкая пауза. Но думать об этом было недосуг, нас ждала “Белая лошадь”. Одной только шляпы было мало, она лишь дополняла новый образ, для абсолютного преображения требовалось переодеться целиком. На мгновение у меня в голове пронеслось все, на что можно было потратить в Мадриде 350 евро: купить Кармен планшет, оплатить несколько ужинов на выходных, поменять колеса на мотоцикле, приобрести две пары футбольных бутс для двоих старших. Не было оправдания подобной расточительности. Но ковбойский костюм был в приоритете, не мог же я завалиться с тобой на танцы в “Белую лошадь”, не надев настоящего ковбойского костюма. А ты не могла меня сопровождать, не потратив столько же на женский костюм. У нас одна и та же проблема: мы – слабое звено семейной экономики, наши супруги зарабатывают вдвое, втрое или вчетверо больше нас, они-то и содержат семью, а мы, существа привилегированные, занимаемся любимым делом: ты чертишь проекты фантастических зданий, которые редко доходят до реализации, я пишу колонки в газету, иногда вдохновенно, иногда через силу, но трачу на них обычно не более часа, а платят за них с каждым годом все хуже. Имеем ли мы право тратить по 400 долларов на ковбойский костюм, чтобы смотаться вечерком поплясать тустеп? Отец нашептывает мне с того света, что такого права у меня нет. Но я считаю, что, даже если мы не в силах монетизировать свой труд, у нас все же есть право удовлетворить этот каприз. Я мастер поумничать и поострить, чтобы другим было что обсудить за завтраком, а ты даешь людям шанс помечтать о местах, где они хотели бы прожить жизнь. Надо избавиться от чувства вины: да, твой муж – банкир, моя жена – директор крупного культурного фонда, они отлично зарабатывают и все же вряд ли дают миру больше, чем мы. Не стоит страдать угрызениями совести, эта жизнь была бы невыносимой без таких людей, как мы с тобой. Можно иногда себя побаловать.
Куда предосудительнее отмазка, с помощью которой мы намеревались объяснить близким наше приобретение. Это и есть настоящая подлость, и не подумай, что я не успел насладиться ею несколько мгновений. Мой костюм наверняка подойдет твоему мужу, зато Пауле, которая меньше тебя, твой был бы великоват. Но даже если предположить, что он сядет на Паулу идеально, унизительно дарить вещи, которые ты надевала ради меня, сообщив Пауле, что я потратил 400 долларов на сувенир из Техаса, чтобы увидеть ее в ковбойском наряде, и подспудно вспоминать вечер, когда в нем щеголяла ты. Мы почти уже все решили, не в силах удержаться от смеха и в то же время чувствуя себя виноватыми. Это было слишком жестоко. Подарить жене рубашку, которая обтягивала твое тело, подчеркивая грудь, или, что хуже, подарить твоему мужу брюки, на которых любой эксперт из криминальной полиции мигом нашел бы засохшую сперму и кристаллизованный пот после трехчасового тустепа. Прихлебывая текилу, ты рассуждала о том, что теперь у тебя появится стимул потрахаться, поскольку секс у вас не чаще раза в месяц и бедняга не знает, что и предпринять, чтобы поднять тебе in the mood for love[12]. Ковбойский костюм покажется ему отличной идеей, и он никогда не узнает, что в своих фантазиях ты трахалась не просто с ковбоем, а со мной, то есть с ним, переодетым в меня, переодетого ковбоем, который собирается танцевать со своей ковбойшей тустеп в хонки-тонке.
Я попытался представить, как преподношу твои вещи в подарок Пауле. Твой муж сойдет с ума от счастья, когда ты достанешь из чемодана надеванный костюм, ему и в голову не придет ничего дурного, так и будет считать, что ты решила пощекотать воображение и желаешь его видеть в сексуальном прикиде, но с Паулой все будет иначе, первым делом она все обнюхает, внимательно осмотрит, чист ли костюм, выглажен ли, завернут ли, и вскоре обнаружит волосинки, следы пота, запах духов, а то обстоятельство, что размер явно не ее, выкрутит ее подозрительность на полную катушку; я, конечно, могу сказать, что костюм приобретен в секонд-хенде, но тогда ей покажется странным, с какой стати я потратил 350 евро на ковбойский костюм с чужого плеча из секонд-хенда – страшно представить, кто его надевал.
Но выдавать за подарки супругам то, что на самом деле было подарком самим себе, не просто рискованно: это означает всякое отсутствие уважения. С этого начинается подлость, думал я, она начинается в тот момент, когда мы втягиваем наших партнеров на свою орбиту как объекты злой шутки, понятной лишь нам двоим, когда обман становится частью интрижки. Потому что раньше никакого обмана не было, в глазах наших близких мы по-прежнему оставались людьми, не способными на все то, на что оказались способны, мы ускользнули из нашей обычной жизни, ушли от самих себя, оказались в некоем не-месте, где они никогда не бывали, где нас никто не видит, во времени, заранее вычтенном из времени, которое мы должны другим. Мы ничего не испортили, все оставалось на своих местах. Но вернуться назад в нашу обычную жизнь с ковбойской одеждой в подарок для наших супругов смахивало бы на сюжет фильма “Муха”, где в камеру для телепортации, куда залез главный герой, влетает муха, он заражается ее частицами и превращается в монстра. В конечном итоге мы бы возненавидели друг друга за это. Поэтому я оставил свой ковбойский костюм в самолете. Вернувшись домой, я рыдал как идиот, заявив, что купил для всех подарки в ковбойском магазине и забыл пакет в самолете. Я делал вид, что звоню в авиакомпанию и компания отвечает, что не может его найти. Войдя в роль, я буквально рвал на себе волосы. Кармен сказала, что главное – это намерение, и поцеловала меня. Она даже не догадывалась, насколько права.
8
Зрелище потрясало. Рой летучих мышей – чуть ли не миллион, как утверждает Википедия, – вылетел из потайных пазух моста на Конгресс-авеню, обычного бетонного моста, не имеющего ни малейшей архитектурной ценности, – и застил закатное небо, подобно черной туче, плывущей над озером Леди Бёрд. Искусственным озером, как сообщает Википедия: в свое время его выкопали для охлаждения старой электростанции, которая сегодня переоборудована в торговый центр, – такой вот прекрасный фейк. Наблюдение за вечерним полетом крупнейшей городской колонии летучих мышей над озером занимает важнейшее место в списке достопримечательностей, которые обязан увидеть посетитель Остина. Этот мост полностью противоречит романтическим представлениям о смотровой площадке, откуда можно любоваться закатом, отражающимся в зеркальной воде, киношными сумерками, которые мы видели тысячу раз. Тебя очаровывала непринужденная манера, с какой Остин при всей своей невзрачности, отсутствии монументальной архитектуры и скудной истории гордо демонстрирует то, что делает его уникальным. Тебя завораживала театральная зрелищность тучи летучих мышей с их ультразвуковыми сигналами, рассекающих покрасневшее небо над пикапами техасцев, которые нарочно пересекали шесть полос необъятного моста, над шлемами тучных туристов из внутренних районов Техаса, совершающих