Я несказанно удивлен. Подбираюсь, напрягая свое тело, потому что если у Агаты было достаточно времени, то надумать она могла всё, что угодно.
— Мы виноваты оба, — да ладно? Не верю своим ушам, — поэтому я решила, что обижаться долго не буду.
Господи, спасибо тебе, Господи!
— Но это не значит, что ты так легко отделаешься.
Ну еще бы!
Киваю и еле сдерживаюсь, потому что смотрю на Агату, которая всеми силами пытается обуздать рвущуюся наружу улыбку.
Она расслаблена и спокойна, и я решаюсь пересесть к ней на кровать, соблюдая дистанцию.
Позволяет.
— У меня есть условия.
Снова киваю. Я согласен на всё, чтобы вернуть ее расположение и искупить вину.
Агата убирает макбук, устраивается поудобнее, а я мысленно зацеловал ее уже всю и везде.
— Я хочу белковые трубочки, — задумывается, — каждый день.
— Легко! — утвердительно киваю. Пф-ф, раз плюнуть! Я готов выкупить эксклюзивное право на их изготовление!
— Ты будешь есть мою яичницу и всё, что я приготовлю, — снова деланно задумывается, — есть и восхищаться! — еде сдерживается, чтобы не засмеяться.
Да мне самому приходиться прилагать невероятные усилия, чтобы не растянуться в довольной лыбе.
— С удовольствием!
Вообще легко! Упаковка Гастала мне в помощь! А если серьезно, тот куриный суп и еврейский пирог до сих пор фонят приятным послевкусием.
— Ты уволишь Алину, — ее лицо мрачнеет, а в меня летят все ее мысленные ядовитые стрелы.
— Уже.
Это было не сложно. Без истерик, выяснений отношений и взаимных оскорблений.
Я щедро выписал Алине «отступные», потому что, как ни крути, она ни в чем ни разу меня не подвела профессионально, выполняя каждое поручение с предельной ответственностью. Да, в личном она перегнула, посягнув на частную территорию. Но унижать, и тем более, мстить я не буду. Я мужчина, а она женщина, которая тоже хочет личного счастья, пусть и неправильным путем. Алина ошиблась, да и я был не прав, что дал ей повод ошибиться.
Повторюсь, Алина не дура, она прекрасно всё поняла, извиняясь за выходки, которые, к счастью, ни привели к плачевному исходу. Возможно, я бы так не рассуждал и не бездействовал, если бы Алинина инициатива нанесла вред моим детям и супруге. Мы миролюбиво поговорили, расставили точки на i и разошлись, пожелав друг другу счастья.
Вижу, как оживляется Агата, пряча довольную мордашку за маской серьезности и напускной отстраненности.
— Я все-таки хочу поменять шторы в гостиной, — складывает руки на груди и выжидательно следит за моей реакцией.
— Ну не знаю, это уже серьезные заявы, — откровенно веселюсь я. — Мне надо подумать.
Агата хрюкает и прикрывает лицо простыней, но мне видно, как под ней она потрясывается смехом.
Кстати, шторы в гостиной выбирал я. Это единственный предмет интерьера, к которому я приложил свою руку. Все остальные части тела к ремонту нашей квартиры приложил дизайнер, причем за приличную такую сумму.
Агате выбранные мною шторы никогда не нравились, но ей приходилось, скрепя зубами, смиренно терпеть. А сейчас, значит, веревки из меня вьет!
— Хорошо, согласен и на это.
— Да! — победно шипит под простыней и показывается наружу.
— Хочу котика, — и глазки такие невинные делает, но не прокатит.
— Сразу нет! — Животные в квартире — табу! Мое детство прошло в частном доме с плешивыми кошками, вшивыми дворовыми собаками, больным попугаем, ленивыми морскими свинками, черепахами, вонючими хомяками и домашними тараканами, поэтому у меня приобретенная аллергия на всех, за кем нужно убирать, выгуливать, мыть и ухаживать. А, зная Агату, заниматься всем этим придется снова мне.
— Хорошо, — показательно печалится, — тогда рыбок.
— Одну, — торгуюсь я.
— Две, — не сдается Агата, — одной ей будет скучно.
Справедливо.
— Идет, — положительно киваю.
— Ты женишься на мне, — выпаливает моя беременная бывшая женушка, а у меня падает челюсть.
— Не борзей, — парирую я и наигранно гневно смотрю на Богиню.
Испепеляем друг друга взглядами, а потом начинаем одновременно смеяться!
Агата хватается за бок, где нелицеприятно свисает дренаж.
— Не смеши, мне больно, — просит моя девочка, утирая краешком покрывала слезинки в уголках глаз.
Подползаю ближе и промокаю подушечками пальцев соленые кристаллики ее слез.
Обвожу контур лица, прохожусь пальцами по мягким губам.
Моя девочка любимая.
Приближаюсь к ее лицу, которое вмиг напрягается и лишается ее озорной улыбки. Смотрит, инстинктивно облизывая губы.
Лучше я.
Целую.
Сначала опасливо, прощупывая почву дозволенности, потом глубоко, не встретив препятствий.
Вкусно!
Самый любимый вкус — вкус моей женщины!
— Леон, а что там в пакете? — отстраняется и заглядывает мне за спину.
Мне хочется застонать, но я смиренно поправляю брюки и подхожу к креслу.
Беру пакет и вручаю его Агате.
— Ого, — радуется Богиня, — какой тяжелый!
Извлекает из подарочного пакета увесистую коробку, перевязанную красной атласной лентой.
Аккуратно развязывает ее и откладывает рядом с собой.
Глаза Агаты сияют предвкушением и интересом, а я предусмотрительно отхожу подальше.
— Что там? — интересуется моя довольная девочка.
— Открой.
Открывает коробку, и ее широченная улыбка медленно сползает с лица в сторону больничной утки.
— Это… это… кирпич? — Агата переводит на меня свои бушующие глаза, а мне заржать хочется. — Игнатов, ты подарил мне кирпич? Я сейчас не сплю? — щипает себя за руку моя свирепая Богиня. — И что мне с ним делать?
— Начинать строить счастливую жизнь!
Агата задумывается.
— Есть другой вариант, и он мне нравится гораздо больше: запустить этот кирпич в твою глупую голову, — шипит Игнатова и, клянусь, если бы у нее было побольше сил, она бы сейчас так и сделала.
Я такой вариант не исключал, поэтому и отошел подальше!
— Боже, Игнатов, ты ненормальный, — закрывает лицо руками и качает головой. — Знаешь, никогда бы не подумала, что выражение «булыжник на пальце» выглядит именно так.
— Я умею быть оригинальным, — улыбаюсь в сторонке, но подойти пока не решаюсь. — Выйдешь за меня?
— Вот теперь даже и не знаю! — смеется Агата, взвешивая в руке кирпич, который по моей задумке, должен был стать первой строительной крупицей нашей счастливой жизни, а станет, вероятно, орудием моего убийства!
Эпилог. Леон
Пять месяцев спустя
— Рад приветствовать всех присутствующих! Меня зовут Леон Игнатов. Я — руководитель компании «Вектор». Вместе со своей профессиональной командой я хочу представить вам разработанный нами проект автоматизированной, совершенно уникальной в своем роде системы информационной и технической безопасности. Итак, прошу всё внимание на экран, — я выхожу из-за кафедры и уступаю место Виталику, который просто смертельно обязан постараться продать наш проект вот этой шайке важных толстосумов.
Кидаю быстрый взгляд на парня и удовлетворенно выдыхаю: голову вымыл, даже немного подстригся — кончики обновил, все дела! Свежая, на первый взгляд, рубашка и классические брюки с отпаренными стрелками на длинных, худых, несуразных ногах висят, как на скелете из кабинета биологии.
Бросаю обеспокоенный взор ниже, потому что вспоминаю странную любовь Виталика к цветным носкам, но моему беспокойству, слава всем информационным Богам, нет причины!
Потому что Виталя, прости, Господи, душу айтишную, вообще без носков.
БЕЗ чертовых НОСКОВ!!! В туфлях и БЕЗ НОСКОВ!
Мне хочется заорать и придушить Виталика, но вместо этого я жую свой язык и натужно улыбаюсь Кудымову и остальным потенциальным заказчикам.
Перевожу взгляд на ассистирующего Игорька, и теперь мне хочется не только заорать, но и заплакать.
Кажется, в самом начале своего приветственного слова я порядком погорячился, назвав вот этих остолопов — профессионалами.
Нет, Игорек, к счастью, в носках и в целом одет прилично. Но эти очки на пол-лица в толстой оправе… Святой процессор, откуда он их вытащил? Из дедовского сундука? Никогда не замечал, что у Игорюни проблемы со зрением. В офисе всегда появлялся без очков, так какого черта сегодня притащился в них?
Смотрю на свою «профессиональную команду», когда Виталя с трибуны вещает о нашей современной, мегапродвинутой высококлассной компании и ее сотрудниках, и зааплодировать хочется! Стоя и со слезами на глазах!
Если бы я был на месте вот этих людей с огромными бабками, я бы решил, что меня разводят, причем тупо и очевидно. Потому что вся наша «профессиональная команда» выглядит, как знаменитый фрик-парад в Арамболе — сумасшедше и чудаковато.
А, может, это просто заговор против меня?
«Так, когда я в последний раз выплачивал премию?» — пытаюсь вспомнить.
«Ох, не видать мне инвестиций,» — чует моя поехавшая материнская плата.
В этот самый момент в кармане брюк начинает вибрировать телефон. Аккуратно, стараясь не привлекать излишнего внимания, извлекаю телефон и смотрю на экран, в котором висит сообщение… черт!
Черт, черт, черт!
Перевожу взгляд на циферблат, и мне в которой раз за последние десять минут хочется завыть:
Богиня: Игнатов, если через полчаса ты не притащишь свою айтишную задницу, я не выйду за тебя замуж!
И смайлик такой злющий, а рядом нож.
Угроза выглядит вполне себе реальной, поэтому я не могу позволить себе опоздать на собственную свадьбу!
Мне приходится искренне извиниться и наврать с три короба о возникших чрезвычайных проблемах, требующих моего личного, такого незаменимого присутствия. За главного оставляю своего нового помощника Романа, и пулей вылетаю из конференц-зала.
Я прилетаю за пять минут к назначенному времени.
Бывшая жена взволнованно переминается около кабинета с папкой в руках. У меня есть парочка несчастных секунд, чтобы полюбоваться этой идеальной композицией: теплое белое платье чуть выше колена, удачно подчеркивающее небольшой округлый животик, стройные ножки в грубых ботинках, волнистые, изящно скрепленные крупным белым цветком-заколкой на один бок волосы и изысканный браслет из цветов на запястье.