Матильда лихорадочно избавлялась от комбинезона, снимая вместе с ним и трусики. Ее трясло от возбуждения, казалось, в желании быстрого, яростного секса выходило все ее нервное напряжение последних дней.
Футболку с Кирилла она содрала, едва не разорвав, штаны он снял сам, потерся возбужденным членом о ее лобок, а потом подхватил под ягодицы, поднял, заставляя обхватить себя ногами за талию, сделал два шага к стене, опирая о нее Матильду, а потом рывком вошел.
— О да! — крикнула она, обвивая его руками за плечи, прижимая лицом к своей шее. Горячее дыхание любовника, вырывающееся со всхлипами и даже с каким-то порыкиванием, возбуждало ее еще больше.
Кирилл двигался резкими толчками, входя в нее на всю длину, Матильда терлась спиной об прохладную гладкую стену каюты, беспорядочно гладила руками его спину, наслаждаясь движениями мышц парня. В голове бухали молоты, смешивая мысли, оставляя четкой только одну «о да, еще!».
Когда до взрыва осталось всего ничего, Кирилл вдруг остановился.
— Нет! — взвыла Матильда, молотя его кулаками по плечам. — Ну же!
— Ну уж нет, — пробормотал рыжий. — Ты меня так долго мучила, теперь моя очередь!
— Кирилл!
Не отпуская Матильду, он подошел к столу, смахнул с него бумаги и планшет, уложил спиной на столешницу, замер, опираясь на руки.
— Что? — хрипло спросила Матильда, пытаясь двигать бедрами, огонь внутри требовал разрядки, и от этого было мучительно сладко.
Вместо ответа Кирилл медленно вышел из ее лона, а потом так же медленно вошел. Сжал пальцами вершинки ее грудей, погладил их.
— Пожалуйста, — простонала Матильда. Перед глазами просто мерк свет и плавали разноцветные круги — настолько сильно ей хотелось продолжения.
Кирилл наклонился и принялся ее целовать, словно обжигая поцелуями. И, наконец-то, начал двигаться — сильно и быстро, поймав темп, который задавала движениями бедер Матильда.
Она стонала и вскрикивала, цепляясь за его плечи, изгибалась, прижималась к его груди, терлась об него, как кошка, пока, наконец, все напряжение, которое скопилось внизу живота, не взорвалось, расколов сознание Матильды на осколки.
Придя в себя, девушка обнаружила, что плачет, а Кирилл лежит сверху, опираясь на локти и целует ее щеки, подбирая слезинки.
— Спасибо, — сказала Матильда. — Это было… хорошо.
— Хорошо? — Кирилл засмеялся. — Ну-ну, Матильда, скажи уже правду! «Это было великолепно! Это было прекрасно настолько, что я теперь встать не могу!»
— Ага, — согласилась Матильда, обхватывая его покрепче. — Отнеси меня в душ, пожалуйста!
— Может, еще и помыть?
— Может и помыть.
Кирилл действовал нежно, но быстро. Искупал Матильду, смыл с себя следы страсти, закутал ее в полотенце и отнес на кровать. Потом упал рядом и закрыл глаза.
— Эй, — легонько толкнула его в бок Матильда. — Тебя брат ждет.
— Как ты думаешь, — ответил, не открывая глаз, Кирилл, — что дороже — брат или любимая женщина?
— Не подлизывайся. С каких пор я стала твоей любимой женщиной?
— А разве мы не любовью занимались только что? — распахнул глаза и поднял брови рыжий в притворном удивлении.
— Не подлизывайся, — повторила Матильда. — Иди к брату.
Кирилл вздохнул, поморщился и побрел в кабинет. Одевался он медленно, постоянно заглядывая в каюту — вдруг Матильда передумает и позовет его обратно.
Но Матильда не передумала. Она вызвала Натаниэля, спать после такого секса в одиночестве ей совершенно не хотелось.
Как ни странно, Кирилл не стал провоцировать конфликт. Увидев, что Матильда набирает на браслете сообщение, он сразу же ушел.
Натаниэль, видимо, уже собирался спать, так как волосы его уже были заплетены в свободную косу — днем он их плел туго, чтобы не мешались, к тому же хитрым плетением, выглядело очень красиво.
Присев на край кровати, он посмотрел на Матильду, грустно улыбнулся и попросил немного подождать. Заинтригованная Матильда оперлась о спинку кровати — если лежать горизонтально, глаза сами собой закрываются.
Натаниэль вернулся с заживляющей мазью.
— Кирилл тебе засосов понаставил, — сказал он, бережно кончиками пальцев нанося мазь на пострадавшие участки. Матильда только сейчас почувствовала, как начинает ныть ее шея, ключицы и грудь. Она не любила жесткий секс, но этим вечером это было то, что нужно!
Хоть Натаниэль ни словом, ни взглядом не выразил своих чувств, Матильда вдруг, каким-то обострившимся чутьем, поняла, насколько ему больно.
14. Натаниэль
Какое-то время Матильда полежала, чувствуя, как мазь снимает саднящую боль укусов, а потом позвала:
— Натаниэль!
Он сидел на кровати, подняв одну ногу, уложив на колено подбородок и полностью погрузившись в свои мысли. Чтобы парень обратил на нее внимание, Матильде пришлось встать и потрясти его за плечо.
— Натаниэль!
— Что? — вздрогнул он.
Матильда положила голову ему на плечо и подула в ухо.
— Натаниэ-эль!
Вся тяжесть и переживания последних дней ушли, и Матильдой овладело игривое настроение.
Черноволосый чуть отклонился, с удивлением посмотрел на капитана. Она попросила:
— Поцелуй меня, — и сделала губы трубочкой.
— Матильда, ты что-то пила? Или… вроде ж у нас нет тут таблеток…
— Почему сразу пила? — нахмурилась Матильда.
— Я на всякий случай спросил, — пояснил Натаниэль. — Как-то странно ты себя ведешь.
— А что, то, что я тебя хочу — это странно?
— То, что ты говоришь об этом настолько откровенно — да, странно.
Матильда встала на кровати, полотенце упало, но она даже не пыталась его поднять:
— А гори оно все ярким пламенем! Натаниэль, мне просто хорошо, понимаешь? Кирилл, конечно, скотина еще та, но… секс с ним избавляет мозг от лишних мыслей, понимаешь?
— А почему… почему не со мной? — тихо спросил Натаниэль, глядя на Матильду своими глубокими черными глазами, на дне которых пряталась не только грусть, а глубокая тоска.
— Потому что с тобой, — Матильда упала на подушки, — мне хочется нежности и ласки, а не укусов. Понимаешь? Мне с тобой хочется…
Она чуть было не сказала, что ей отчаянно, до дрожи, хочется с Натаниэлем ощутить любовь. Такую любовь, как в сказках, когда сердце сдавливает от нежности, а в глазах любимого видишь весь мир. Но разве могла она такое сказать, когда и часа еще не прошло после того, как из нее вышел другой мужчина? И вообще, разве имела она право обнадежить Натаниэля, а потом… вдруг ей надоест? Вдруг все, что ей нужно — это немножко чего-то другого, которое разнообразит ее жизнь, а потом сделать вид, что ничего не было? Но сотворить такое с Натаниэлем было бы слишком жестоко.
Натаниэль поймал взгляд Матильды, казалось — заглянул ей в душу.
— Это хорошо, что тебе хочется, — сказал он низким, бархатистым голосом.
Он ласково обвел контур ее лица, повторяя путь пальцев поцелуями. Наклонился, бережно приподнимая ладонями грудь Матильды, осторожно поцеловал один сосок, все еще чувствительный после страсти Кирилла. Подул на него, перешел на второй сосок.
После спустился по животу и принялся гладить и целовать внутреннюю сторону бедер, щекоча нежную кожу под коленками. Дождавшись, когда у Матильды перехватит дыхание, а бедра инстинктивно раздвинутся шире и приподнимутся, приглашая его во влажные глубины, Натаниэль вернулся к груди девушки. Целовал ее, дразня языком вершинки, а его руки в этот момент выписывали круги на сгибах локтей и запястьях Матильды, посылая по ее телу тысячу приятных волн. Когда он прекратил эту вроде бы невинную, но удивительно чувственную ласку, Матильда захныкала. Кожа горела от желания ощутить снова, как мужчина то подушечками пальцев, то ногтями, чертит узоры — на коже, но тепло его прикосновения проникает глубоко, аж до кости, оставляя после каждого движения расходящееся до кончиков пальцев удовольствие.
Острая потребность двигала Матильдой, жгучее желание прижаться к Натаниэлю плотнее, слиться с ним каждой клеточкой, ощущать его всей собой. Секс с Кириллом очистил ее, освободил, и на пустое место теперь пришла любовь Натаниэля. Щедрая, как полноводная река, мягкая, как булочка из печи, сладкая и тягучая, как мед разнотравья. Каждое его движение было правильным, именно таким, как нужно. Матильда ощущала себя словно в скоростном лифте, который везет на тысячный этаж, все выше и выше к небу, дух захватывает, а тело трепещет.
Каждое прикосновение мужчины опаляло ее кожу. Он отнимал ласкающую ладонь — она тянулась за ней, постанывая. Пряди его волос — когда успела коса расплестись? — щекотали кожу.
Натаниэль поцеловал губы Матильды, шепнул:
— Посмотри на меня.
Она распахнула глаза и потерялась в его взгляде, полном страсти… нет, не страсти. Там царила любовь, преданная, самоотверженная, всепрощающая… и безграничное желание — желание ее, не очень красивую, не ласковую, прошедшую через трущобы Кайли и постели «учителей», только что спавшую с Кириллом, а завтра, возможно, с Шелем или Риком. Натаниэль принимал ее полностью такой, как она есть, и это зажигало огонь не только в ее теле, но и в ее мозге.
Не отводя взгляда, Натаниэль погрузил свои пальцы в ее влажную глубину. Матильда задохнулась и выгнулась. Ее будто пронзило раскаленным прутом, и каждое движение его пальцев только добавляло желания. Но самым возбуждающим был взгляд — Натаниэль будто передавал через него свою страсть, и Матильда понимала, что еще чуть-чуть и она взорвется, не выдержав этого напряжения. Она с готовностью реагировала на ласки черноволосого, а он, несмотря на то, что возбужденный член едва не разрывал ткань штанов, не торопился в нее входить.
— Натаниэль! — закричала Матильда, сжимая бедра. Она хотела, о как же она хотела разрядки, но только вместе с ним! Не сама! — Натаниэль! Ну войди же в меня!
Он, казалось, только этого и ждал. Сбросил штаны, но не торопился соединяться с жаждущей женщиной. Навис над Матильдой, отгородив их обоих своими волосами от всего мира, и замер у самого входа, едва касаясь шелковистой горячей головкой трепещущего от желания лона.