— Какой ураган? — опешил Фрэнк. — Ты о чем?
— О шторме, буре, урагане. Ты не знаешь что такое ураган?! — начал кипятиться господин Антонов.
— Я прекрасно знаю, что такое ураган, — сказал Фрэнк подозрительно спокойно и тихим голосом. — Что у тебя с головой? Урагана там, где был выброс магии, не было.
— Не понимаю, — растерялся Борис Евгеньевич. — Не я один видел, как волновалось море, как налетал ветер, как волны захлестывали палубу.
— Что у вас там происходит? Нет, не отвечай. Это не телефонный разговор, даже с магическим прикрытием от прослушки. Мы должны увидеться и чем скорее, тем лучше.
— Завтра мы будем в порту.
— Где и во сколько? Вылечу первым же рейсом. Мне это очень не нравится, очень, — Фрэнк явно было озабочен происходящим, поэтому, получив нужную информацию, тут же отключился, чтобы иметь возможность отдать распоряжения насчет самолета.
Господин Антонов же, глядя в одну точку, пытался вспомнить все подробности странного урагана. О прошлом он и думать забыл, настоящее стучалось в дверь самым неприятным образом, собираясь войти в дом, повернувшись задом.
День надвигался, день который не обещал ничего радостного, ничего хорошего, никаких положительных эмоций. Надвигался он неотвратимо, собираясь накрыть меня с головой. И то, что, проснувшись, продолжала упорно держать глаза закрытыми, не могло спасти от того, что шло на меня лавиной звуков, морем солнечного света и набором событий, которые хочу, не хочу, а надо было пережить. Дни не надвигаются только на мертвых, на живых же ушат времени проливается неизбежно и обязательно. Сколько не оттягивай момент, а стоит посмотреть утру в глаза и, собравшись с духом, нырнуть как в омут с головой в обычную жизнь, которая отступила только на время сна.
Воспоминания жгли душу уже не так сильно, и усилием воли отодвинула их на задний план. Следовало еще как-то объяснить в институте свое отсутствие, кроме того необходимо было улыбаться, словно ничего не произошло и продолжать играть роль маленькой девочки в жизни которой все идет просто отлично.
Первым делом после приведения себя в порядок стал звонок домой. Папа, как и следовало ожидать, уже не спал и поприветствовал меня довольно бодро:
— Как? Готова к завтрашнему празднику?
— Какому празднику? — опешила я.
— Твой день рождения. Как-никак восемнадцать, — по голосу чувствовалось, что отец улыбался, произнося это.
— Но, я думала, — растерялась и замямлила. — Ты же болел, может, отменим?
— Нет! — отрезал папочка. — У моей дочери обязательно должен быть праздник, не хуже чем у других!
— Хорошо, — не стала спорить, памятуя о том, что лучше отца не волновать.
— И ухажера своего приведи, — бросил он нарочито небрежно, но по напряженному голосу было понятно, что сказанное для него чрезвычайно важно. — Хочу в глаза ему посмотреть.
— Он не сможет, — попыталась отмазаться от такой радости.
— Да? — от ласкового тона папули пробежал мороз по спине. — Ты уверена?
— Я, я спрошу, — дрогнувшим голосом ответила я. — Ладно пап, мне в институт надо, опоздаю, если в ближайшие пять минут не выйду. А мне еще позавтракать надо.
— Поешь поосновательней, — тут же отвлекся папочка. — Не ограничивайся сухомяткой.
— Будет сделано. Пока пап, я побежала, — нажала на кнопку и выдохнула.
Ситуация складывалась пренеприятнейшая, как объяснить отцу кто такой Герман и с чем его едят, если и сама ничего о своем любовнике не знаю? Да и чем закончится знакомство? Еще одним сердечным приступом у отца? Или кастрацией героя-соблазнителя? Раньше бы поставила б на отца, не задумываясь. А сейчас, зная какие штучки может откалывать Герман, уже не знаю, кого от кого защищать. Да и штучки эти, даже не успела вчера толком осмыслить и пропавшую дорогу, и стену. Что это было? И как он сумел?
На кухне, на столе меня ждал завтрак. Молодой, растущий организм при виде еды тут же напомнил о себе громким урчанием в животе. Сразу вспомнила, что последний раз ела очень, ну очень давно. Все потрясения последних двух дней отбили аппетит начисто, но это начисто закончилось ровно сегодня утром. Хотелось гордо проигнорировать то, что оставил для меня Герман, но времени на все про все оставалось очень мало и, воротя нос от тарелки с кашей и бутербродов с горячим чаем, рисковала опоздать. Поесть надо было обязательно так и так, моя голодовка могла закончиться обмороком, а что-то готовить было просто некогда.
По пути в институт сломала голову, пытаясь понять, куда запропастился Герман и каким образом мне ему объяснить, чтобы не смел увязываться за мной на торжественный прием в мою честь. Неужели у него совесть проснулась, и он решил не показываться мне на глаза без надобности? Такое поведение, с одной стороны меня вполне устраивало. Не придется краснеть, глядя ему в глаза, с другой стороны было обидно, получил все что хотел и свалил. Раздираемая противоречивыми чувствами чуть не прозевала нужную остановку. Выскочила из автобуса в последний момент, вздохнула и потопала в институт.
— Привет! — чмокнул меня в щечку Андрюха, и по-хозяйски положил руку мне на талию.
Невольно отшатнулась и еле удержалась, чтобы не врезать по наглой роже:
— Убери руку! — зло бросила ему, сверкнув глазами.
— Эй, ты чего? — нахмурился парень и отодвинулся от меня.
— Ничего, — ответила чуть ли не с ненавистью. — Не надо меня лапать! Ясно?!
Развернулась на каблуках и быстро зашла в аудиторию. Ненавижу, ненавижу всех! Всем им одно подавай! Трахнуть, а все остальное пофиг! Ненавижу, ненавижу, ненавижу!
Глупо было обижаться на Андрея. После того, как на остановке сама к нему льнула, еще бы ему не возомнить, что теперь все можно. Но глас разума предпочел забиться в угол, слишком в невменяемом состоянии я была и ему тоже могло достаться. То ли мое зверское выражение лица так подействовало, то ли действительно всем было все равно, но никто не мучил меня расспросами и день, не считая обидевшегося Андрея, прошел как обычно. Вот только мое восприятие поменялось, мир вокруг казался враждебным и отвратительным. Противоположный пол, со свойственной мне горячностью, теперь записала весь в сволочей и смотрела на парней соответственно, зверем.
После пар Андрей все-таки подошел ко мне и спросил:
— Лер, что происходит? Почему ты на меня шипишь?
— Ничего, — хмуро отозвалась, упорно рассматривая носки кроссовок.
Поймал он меня на выходе из аудитории, теперь мы с ним стояли и мешали однокурсникам выходить. Народ деликатно обходил нас стороной, стараясь проскользнуть мимо и не задеть. Лехе Парикмахеру, такую кликуху ему дали в первый же день, слишком уж неестественно прилизанной и идеально симметричной выглядела его прическа, такое положение дел не понравилось. Он подошел к нам и насмешливо произнес:
— Любовь-морковь она такая, сразу теряешь ориентацию на местности. Пройти-то дайте, герои любовного романа.
— В тебе говорит личный опыт? — не удержалась и съязвила я.
— На влюбленных не обижаюсь, — гордо фыркнул парень и обошел нас. — Они все равно не отличаются в момент любовных мечтаний ни умом, ни сообразительностью.
— По тебе и видно, — снова вставила свои пять копеек, но от двери отодвинулась, пропуская однокурсников.
— Держи рот закрытым, Парикмахер. Прическу там поправь или еще чего полезного сделай и иди мимо, — невежливо встрял Андрей, недобро глядя на Леху.
— Какой романтИк, как спелись. Серенады тоже будете исполнять дуэтом? — парень на прощание помахал нам ручкой. — Пока, Ромео и Джульета, — и свалил.
— Еще пересечемся, — процедил сквозь зубы Андрей, провожая взглядом Парикмахера. — Так почему ты на меня кидаешься? — вернулся он к созерцанию моей макушки. — Это все из-за того мудака с розами? Поэтому тебя вчера на занятиях не было?
Прожигание взглядом на меня не подействовало, потому что после перепалки с Лехой вернулась к рассматриванию шнурков на кроссовках.
— А тебе какая разница? — буркнула себе под нос, обошла его и потопала прочь.
— Эй! Мы не договорили! — догнал Андрей меня и схватил за руку.
— Отвали! — усугубила ситуацию и выдернула руку из захвата.
— Что с тобой произошло? — встал он поперек коридора, не давая мне пройти. — Я хотел тебя сегодня в кафе пригласить, пообщаться. Разговор у меня к тебе серьезный есть, а ты вон как.
— В кафе говоришь? — прищурила глаза, обдумывая предложение. — Пошли. Притом туда, где спиртное продают.
— Ты серьезно? — изумился Андрей. — Как скажешь, кафе с бухлом, так кафе с бухлом. Но отчего такая перемена?
— Захотелось напиться, — огрызнулась я. — Давай так, меньше разговоров, больше дела. Дойдем до кафе, там и поговорим.
— Как скажешь, — Андрей выглядел немного удивленным, но пожеланию подчинился.
Вскоре мы вдвоем сидели в кафе и молчали. Я упрямо разглядывала содержимое своего бокала, а Андрей что-то обдумывал, упорно рассматривая меня.
— Знаешь, ты мне очень нравишься, — наконец решился он на признание.
— Да? — хмуро отозвалась я. — И что? — подняла взгляд от бокала.
— Хочу предложить тебе встречаться, — все так же испытующе глядя на меня, сказал парень.
Как же он не вовремя со всем этим. У меня сейчас одно желание, напиться до состояния не стояния и забыть обо всем, а не признания в симпатии слушать.
— Извини, Андрей, но можно я сейчас ничего на это отвечать не стану?
— Хорошо, я готов подождать, — выглядел он явно недовольным, но спорить не стал. — Когда ответ дашь?
— Не сегодня, это точно, — попыталась отмазаться и залпом осушила стопку.
Поморщилась и откусила кусочек от шоколадки, которую держала в руке.
— Что с тобой произошло? — Андрею мое поведение было явно не по душе, но он пока ограничился только вопросом.
— Ничего, — стопка водки подействовала почти сразу, мир поменял очертания и стал еще более мрачным, чем до этого. — Еще налей.
— Мне это не нравится. Ты действительно решила напиться. Почему? — отодвинул он от меня бутылку с прозрачной жидкостью.