— Ты думаешь, что нам не удастся вернуть отцовские деньги? — спросила я.
— Шансов мало, я буду рыть в этом направлении, но все будет зависеть от того, кто первым найдет Оксанку. Я, хакер или Женька.
— А хакер здесь причем? — удивилась я.
— Она и его кинула, — напомнил о своем существовании Герман. — Думаю, он очень зол.
— Деньги важная штука, — грустно улыбнулась я. — Но если они не найдутся, плакать не буду. Есть вещи много важнее, дядь Леш, вам ли не знать…
— Мне хочется надеяться, что ты не вычеркнешь меня из жизни Лер. И нам еще о многом нужно будет поговорить. Но у нас же есть время впереди, так? — с тревогой поднял на меня взгляд мой биологический отец.
— Возможно, — выдохнула я. — Нам пора, вы не обидитесь, если мы сейчас тоже уйдем? Нам с Германом тоже есть что обсудить.
— Что ты, Лер, какие могут быть обиды между нами, — передразнил Евгения Анатольевича дядя Леша. — Я буду рад увидеться с тобой, например, завтра.
— Созвонимся. Да и ваши люди, наверняка, не выпустят нас из поля зрения, — улыбнулась ему на прощание.
— Надо проследить, все верно. Женя человек сложный.
— До свидания, дядь Леш.
— Хорошо, что не прощай, — ответил он, но не сдвинулся с места, устало глядя на меня. — Удачи в новой жизни, Лер.
— Спасибо, и вам того же, дядь Леш.
Герман последовал за мной молчаливой тенью, когда я вышла за пределы комнаты, которая чем дальше, тем больше казалась мне душной и заполненной невыносимой безысходностью.
Нас проводили до автомобиля, шофер, ничего не спрашивая, отвез нас к дому, где находилась моя квартира. Охрана из второго автомобиля проводила нас до дверей, вручила ключи и бесшумной удалилась. Но я не обольщалась, вряд ли они ушли далеко.
Вошла в коридор, который после всех пережитых приключений казался таким обыденно тусклым, что тут же решила, что когда будет возможность, обязательно перекрасить все в более яркие тона. Здесь когда-то все началось, здесь же все и завершилось. Хотя, завершилось ли?
— Ты молчишь весь вечер, — первой нарушила тишину квартиры я. — Что случилось, Дэн? Или Герман? Как лучше?
— Прости, я чувствую себя очень уставшим, — мужчина смотрел на меня виновато и грустно. — А еще, мне как и тебе, нужно понять как жить дальше и чего ждать. Надо приспосабливаться к жизни в реальности, без полной силы Мастера Иллюзий, без средств к существованию, без каких-либо понятных планов на жизнь. Я не умею ходить в офис на работу, как это делают многие в реальности. И не знаю что из моих умений может пригодится в этой новой жизни. И еще, я убедился, что у тебя все хорошо. Больше моя помощь не нужна. Да и какой была та помощь, больше вреда… Мне, наверное, лучше уйти…
— Если и уйти, — ответила не сразу, обдумывая то, что можно было ему сказать. — Если и уйти, то только для того, чтобы сразу вернуться.
— Зачем? — осторожно спросил он, сокращая расстоянии между нами. — Зачем тебе мое возвращение, воробей?
— Ты всегда такой тугодум? — попятилась, не давая мужчине приблизиться больше чем на шаг.
— И все-таки, воробей, — он перешел на интимный шепот, от которого мурашки пробежали по спине. — Мне хотелось бы знать ответ.
Стенка помешала моему дальнейшему отступлению, вжалась в нее, стараясь не подымать глаз на мужчину. Казалось бы что он там может увидеть в темноте, ан нет, подымать взгляд не хотелось.
— Зачем? — задала ему встречный вопрос.
— Мне кажется, или ты юлишь? — он уперся ладонями в стену, запирая меня в небольшом пространстве, не давая сбежать.
— Ты же устал, — снова ускользнула от ответа, стараясь не обращать внимания на теплое дыхание, долетающее до моей щеки.
— Хорошо, я кажется начинаю понимать, — он пропустил мои слова мимо ушей. — Да и молчать уже больше сил нет. Слова сами рвутся из меня. Ты простишь меня, если я скажу тебе кое-что дерзкое?
— Что? — затаила дыхание и, забывшись, подняла взгляд.
Возникло стойкое ощущение, что он как и раньше, все так же прекрасно все видит в темноте.
— Я хочу тебя, и никакая усталость мне не помеха, — припечатал он.
Разочарованно нахмурилась, совсем не то мне хотелось услышать, хоть и приятно было сознавать, что мужчина ко мне неравнодушен, хоть как-то неравнодушен.
— А еще, — помолчал и добавил он. — Я люблю тебя, воробей.
— Что? — признание было настолько неожиданным и ошеломительным, что я растерялась.
Дыхание перехватило, сердце забилось быстро-быстро, руки задрожали, слезы сами собой навернулись на глаза, я чувствовала себя человеком, который получил самый лучший, самый прекрасный подарок, который можно только получить.
— Я жду ответного признания, — голос Германа дрогнул.
— А надо? — жалобно спросила я, оживая после всех потрясений дня.
Хотелось беспричинно смеяться, я чувствовала себя легкой-легкой, способной взлететь высоко-высоко в небо.
— А ты как думаешь? — ответил он вопросом на вопрос, убрал ладони со стены и отстранился от меня.
— Я люблю тебя, — произнести эти слова оказалось так просто, они сами, непрошеными, сорвались с губ.
— Правда? — выдохнул мужчина и крепко прижал меня к себе.
— Ты еще сомневаешься? — притворно возмутилась в ответ.
Я не видела выражения его глаза, но я чувствовала кожей, что мои слова послужили некоей отправной точкой, до которой не было ничего и после которой могло в моей жизни случаться только хорошее. Поцелуй, который последовал вместо ответа мне, завершил некогда начатый цикл жизни и начал новый. Когда-то давно, мы с этим же мужчиной целовались в этом же коридоре, только тогда я не готова была впустить моего идеального любовника в свою жизнь. Сейчас же я не знала сомнений. Сколько бы ни было отпущено нам дней, которые мы смогли бы прожить вместе, я собиралась использовать их все на полную катушку. Слишком хрупок мир, он может разрушиться в любой момент и лучше не упускать предоставляемые шансы.
Оторвалась от мужчины, пытаясь перевести дух и прошептала:
— Мой лучший, мой самый замечательны идеальный любовник, я люблю тебя. Спасибо тебе, что ты появился в моей жизни.
Меня так сильно сжали в объятиях, что стало тяжело дышать, а после уже стало и не до контроля над дыханием, мир сконцентрировался на нас двоих и остальное пока не имело значения.
Эпилог. Часть первая
Что и говорить, жизнь после была нелегкой. Доставало проблем. Траур мне пришлось снять не скоро. Мою мать нашли мертвой в каком-то притоне для алкашей. Убийцу так и не нашли, как и не нашли куда пропали деньги. С дядей Лешей я так и не смогла наладить доверительных отношений дочери с отцом. Скорее он был добрым дядюшкой для меня. Отцом для меня, родным и тем, по кому я очень скучала, остался тот, кто вырастил меня и терпел все мои капризы восемнадцать лет. Каждый год я приходила к нему на кладбище, на Вербное воскресенье и рассказывала ему обо всех новостях. Каждое такое посещения рождало во мне тихую грусть, что он не может порадоваться за меня, а я перед ним извиниться. Как тяжки сожаления о том, что нельзя сказать ушедшему о том, что чувствуешь и о том, как виноват перед ним.
Герман уже три раза делал мне предложение. Все-таки он несколько старомодный, но я не тороплюсь отвечать согласием. Как-то страшно создавать что-то на первый взгляд прочное. Мой опыт говорит о том, что именно самое прочное легче всего разрушить.
До конца человеком мой Идеальный любовник все-таки не стал. Он видит в темноте как кошка и может творить некоторые чудеса. Не такие, как раньше. Недавно к нему приходил странный мужчина, который принес весть, что некто Борис Евгеньевич Антонов оставил все свое наследство Герману Антонову, своему племяннику. Кроме того у самого Германа-Дэна обнаружися племянник, которого в завещании дед обошел. Племянничек то, Дима, постоянно пускал слюни на моего мужчину, невероятно выбешивая меня этим. Сцены ревности на этой почве сумасшедшая я, закатываю хоть и редко, но регулярно и от души. Еще мужчина, который назвался нотариусом, предложил свои услуги по обучению Германа приемам управления Силой Жизни. Так он это назвал. Мой мужчина подумал, точнее мы с ним вместе подумали, и согласился. Так что жизнь у нас теперь насыщенная, и дождь из роз, в комнате или порхающие по кухне бабочки, скоро, боюсь, станут казаться мне обыденными.
Я ничего не знаю о судьбе Андрея, и не желаю ничего знать. Как и предпочитаю не вспоминать о том, что, возможно, над нами с Германом висит дамоклов меч ареальности ада. Это то, о чем лучше думать завтра, но никак не сегодня. Временами меня тянуло попытаться разгадать головоломку жизни Германа в аду до конца. Но я быстро подавляла эти порывы, тем более, что чем больше времени проходило, тем меньше Герман об этом помнил. Пришел день, когда я решила, что больше не буду подталкивать своего идеального любовника к ненужным воспоминаниям.
Лешку, своего одноклассника, видела недавно случайно, у метро. Поговорили ни о чем. Он предпочел сделать вид, что ничего нас особенного не связывает. Я поддержала его в этом. Не хотелось лишних воспоминаний, да и делать вид, что не знаешь о делишках своего старого знакомца, при этом думая о том, как мало на самом деле ты знаешь человека, не самое великое удовольствие в жизни.
А недавно ко мне пристала на улице гадалка и когда мне все-таки удалось вывернуться из ее цепкого захвата и отмахаться от предсказания моей судьбы, женщина тихо произнесла:
— И зря, красавица, зря.
— Ну и что там будет? Трефовый король и встреча в казенном доме? — с вызовом спросила я, собираясь сбежать от назойливой мошенницы.
— Двое детей, а король у тебя и так уже есть, — сказала эта странная женщина и пошла своей дорогой.
— Чушь, — ответила я, при этом страстно желая всей душой, чтобы это было правдой.
И что-то мне подсказывает, что вскорости ее предсказание может сбыться, в части, касающейся детей. А король, она права, у меня уже есть. Самый лучший на свете.