Шон коротко отдал приказ:
— Никаких драк. Отправляйтесь на свои корабли.
Англичане, с опаской поглядывая на привратную башню, подчинились командному голосу.
— Кто-то пытался убить тебя! — Эмерелд трясла брата, ошеломленная случившимся.
— Эм, если бы Шеймус О'Тул захотел меня пристрелить, я бы уже был трупом.
Шон заулыбался и хлопнул Джона по спине:
— Ты правильно догадался. Пойдем-ка нальем тебе стаканчик.
Мужчины пошли прочь, словно близкие друзья, оставив Эмерелд стоять с открытым ртом. Она исчезла из дома больше недели назад, но брат ничуть не удивился, увидев ее в Грейстоунсе. Они с Шоном выглядели сообщниками. Может быть, ее брат часто приезжал сюда? Если так, то почему кому-то понадобилось стрелять в него? «Чертовы мужики! Если они думают, что могут вот так оставить меня — босую и ничего не знающую, то они ошибаются!»
Ирландская половина Эмерелд восстала. Она больше никогда не станет подавлять свой гнев. Ей требовалось на ком-нибудь сорвать его. Молодая женщина направилась к привратной башне в поисках жертвы. Она небрежно постучала и сразу же вошла. Ее встретил Пэдди Берк, собравшийся уходить.
— Кто это устроил стрельбу? — требовательно спросила Эмерелд.
— Один выстрел, — поправил ее управляющий. Ее глаза вспыхнули от гнева.
— Кто? — повторила она свой вопрос, уперев руки в бока.
Пэдди Берк поднял большой палец и указал на башню:
— Хозяин.
Эмерелд посмотрела вслед быстро вышедшему Берку и направилась к каменной лестнице.
Шеймус О'Тул сидел у окна, вцепившись в подзорную трубу. Рядом с ним, у каменной стены, стояли четыре ружья.
— Вы чуть не убили моего брата! — с яростью выкрикнула она, не заботясь о последствиях.
Шеймус довольно хмыкнул:
— Я не пытался пристрелить его, а то он был бы уже покойником. Я просто хотел попугать парня, чтобы из него дерьмо посыпалось.
— Что ж, вам это не удалось! Это меня вы напугали! Почему вы в него стреляли?
— Он Монтегью, — пояснил отец Шона.
— Я тоже.
— Никогда не хвались этим, девочка. — Его блестящие голубые глаза разглядывали ее с головы до пяток. — Судя по виду, ты из Фитцжеральдов. Вот этим можешь хвастаться. Подойди-ка к окну и дай мне тебя рассмотреть.
Эмерелд шагнула вперед, не потому, что ей этого хотелось, а чтобы старик не думал, что она его боится.
— Ты определенно похожа на мою Кэтлин. Понятно, почему Шон влюбился в тебя. Ты бегала под дождем? Она тоже это любила. — В глазах Шеймуса появилось отстраненное выражение, и Эмерелд поняла, что он вернулся в прошлое. Она решила, что Шеймус немного не в себе. Вероятно, он не отвечает за свои действия. Зачем бы ему жить здесь, словно узнику, когда Грейстоунс такой огромный? Следует запереть от него оружие. Она поговорит об этом с Шоном сегодня вечером. — Беги сними мокрую одежду, красавица, а то опоздаешь к обеду.
Эмерелд показалось, что Шеймус говорит со своей женой.
— Да, хорошо… Я иду переодеваться.
— Иди.
Зеркала в ее комнате сказали ей, что она выглядит как цыганка в лохмотьях. Эмерелд выбрала шелковое платье цвета лаванды, чтобы придать себе уверенности и смелости. У нее множество вопросов, которые она собирается задать. Эмерелд закружилась по комнате, и тут открылась смежная дверь.
— Любовь моя, мне жаль, что нас так грубо прервали, но я и подумать не мог, что твой братец свалится на нас сегодня.
Эмерелд заставила себя не покраснеть.
— Где Джонни? — требовательно спросила она.
— А что? Разумеется, в комнате для гостей, третья дверь по коридору после твоей. Должны ли мы пригласить его пообедать с нами?
Эмерелд закусила губу. Ей хотелось поговорить с Джонни наедине. Но Шон уже предложил ей руку, и, начни она отбиваться, это выглядело бы по-детски. Когда они спустились в холл, Джонни уже ждал их, и они все вместе направились в столовую.
Шон отодвинул Эмерелд стул:
— Сядешь между нами, любовь моя?
Джонни улыбнулся сестре:
— Я никогда не видел тебя такой ослепительной, Эм.
И мужчины завели разговор, совершенно не обращая на нее внимания. Они говорили о торговых судах, грузах и маршрутах кораблей. Рассуждали об Адмиралтействе, политике, палате общин, палате лордов. Беседовали о премьер-министре Питте, герцогах Ныокаслском и Бедфордском, короле Георге. Они использовали своего рода тайный язык, отлично понятный им, но не ей. Джон упоминал эту информацию, о которой ты меня просил, и это частное дело, а Шон ссылался на этот секретный бизнес и сообщал, что у него есть новые поручения.
После основного блюда они начали болтать о пустяках, шутить, смеяться. Речь зашла о лошадях. Шон пообещал Джону отправиться с ним на Каре и поездить там, а брат попросил хозяина дома разрешить ему посетить Мэйнут и повидаться с некоей Нэн Фитцжеральд.
Эмерелд удивленно слушала их. Как они смеют вести себя так, будто ее здесь нет? Она ожидала, что Джон объяснит цель своего приезда, а Шон расскажет все о своем отце и этом выстреле. Тут явный заговор!
Она отшвырнула салфетку и так стукнула кулаком по столу, что серебряные приборы затанцевали джигу. Эмерелд вскочила:
— Прекратите!
Мужчины вежливо обернулись к ней. Она тряхнула кудрями и, отвернувшись от Шона, заговорила с Джоном:
— Меня не было неделю. Как ты меня нашел?
— Отец сказал мне, что ты в Грейстоунсе.
— О Господи! Откуда он узнал?
— Разумеется, я ему сообщил, — мягко вступил в разговор Шон. — Какое удовольствие от раны, нанесенной врагу, если ты не повернул в ней нож и не посыпал ее солью?
— Они послали тебя за мной?
Джонни повернулся к Шону:
— На самом деле они послали меня узнать, сколько тебе нужно денег, чтобы ты вернул ее.
Шон засмеялся:
— Скажи им, что владение — это девять десятых права на собственность. Это касается и корабля, и твоей сестры. Я их оставлю у себя.
— Ты ничего не имеешь против того, чтобы усложнить мне жизнь, верно? — съязвил Джонни.
— Ни в коем случае. Противостояние отлично закаляет характер.
— Что ж, я полагаю, что «Монтегью Лайн» придется обходиться без одного корабля. — Джон философски пожал плечами.
— На самом-то деле они недосчитаются трех судов на этой неделе. Корабли, перевозившие рабов, испарились.
— Спасибо тебе, Господи, за это! — пылко воскликнул Джонни.
— Уверяю тебя, что Он не имеет к этому никакого отношения, — весело отозвался Шон.
— Черт бы побрал вас обоих, вы опять начинаете! — взорвалась Эмерелд.
Ее поведение шокировало брата.
— Где ты набралась таких плохих манер?
— Все в порядке, это я ее научил. Мне нравятся женщины дикие и своенравные, чтобы я мог укрощать их.
Эмерелд схватила свой стакан с водой и выплеснула его содержимое в смеющееся лицо Шона О'Тула.
— Мне кажется, что у вас в семье все ненормальные! — Вынеся свой вердикт, она царственно выплыла из столовой.
Эмерелд прошла через комнату, рывком задвинула занавески на потемневших окнах и ткнула кулаком подушки на постели, пытаясь дать выход своему раздражению. Она знала, что Шон прирожденный повелитель, и хотя не все поняла из их разговора с Джонни, но догадалась, что О'Тул чем-то удерживает ее брата и использует его, как пешку в шахматной партии.
Эмерелд понимала, что из Шона ей мало что удастся вытянуть, так что не стоит тратить время в этом направлении. Если она хочет узнать, что происходит, ей придется заняться Джонни. Когда Эмерелд услышала негромкий стук в дверь, то понадеялась, что это ее брат, но это оказалась миссис Мак-Брайд.
— Я принесла ночные рубашки и халат, заказанные для вас господином графом, мэм.
— Ах да, спасибо, миссис Мак-Брайд. — Эмерелд была потрясена. Она ничего не знала об этих интимных вещах, которые приказал сшить для нее Шон.
— Честно говоря, идея добавить еще и халат принадлежала мне. Вы замерзнете до смерти в том, что он приказал мне сшить, — негромко пояснила портниха. — Мужчины любят шелковые вещи. Когда дело доходит до постели, практические соображения вылетают у них из головы.
Щеки Эмерелд покрылись румянцем.
— Это было очень предусмотрительно с вашей стороны.
— Мы с Молли завтра возвращаемся в Дублин, так как большая часть вашего гардероба готова. Когда остальные наряды, заказанные графом, будут закончены, мы немедленно пришлем их в Грейстоунс.
Эмерелд и представления не имела, что Шон заказал еще какие-то платья. Он любил секреты, и ему нравилось удивлять ее.
— Хочу поблагодарить вас, миссис Мак-Брайд. Вы так отлично поработали. Я никогда раньше не носила платьев, которые так бы мне шли.
— Уверяю вас, шить наряды для такой красавицы, как вы, это одно удовольствие. Надеюсь, что вы и в будущем будете пользоваться моими услугами. До свидания.
Вошла Кейт Кеннеди, с деловым видом зажгла лампы и откинула одеяло на постели. Она то и дело посматривала на явно разгневанную Эмерелд.
— Они все еще сидят за столом, Кейт?
— Да что вы, нет. Мужчины отправились в привратную башню и готовят свой заговор. Судя по всему, просидят там полночи.
Эмерелд не могла понять, почему ее брат проведет столько времени с человеком, стрелявшим в него.
— Кейт, с Шеймусом О'Тулом… не все ладно?
— Ага, он почти не может пользоваться ногами.
— Нет, я имела в виду вот здесь. — Она постучала себя по виску.
— Вы хотите сказать, что он спятил? Да нет. Мистер Берк у него вместо ног, но у старого хозяина по-прежнему очень острый ум. — Кейт решила, что понимает, в чем дело. Никаких сомнений, в столовой пронеслась буря, если Эмерелд критикует отца Шона. — Кстати, не ходите гулять сегодня вечером. У пристани стоят три корабля, а вы знаете, каковы матросы после пары бочонков.
— Спасибо, Кейт. Я собираюсь принять ванну и лечь в постель.
Оставшись одна, Эмерелд рассмотрела стопку ночных рубашек. Они были очень изысканными. Она выбрала белую шелковую сорочку с французской вышивкой, взяла легкий халат из овечьей шерсти и отнесла их в ванную комнату.