– Ага. Назначай встречу. Попробую сходить на свидание вслепую, раз по любви ничего не получилось, – проговорила Ада, не сводя глаз с парочки.
Что-то в действиях ребят насторожило ее. Сердце быстро застучало от волнения. Невооруженным глазом было видно, что дети ссорились, причем нападал юноша, а девушка со слезами на глазах оправдывалась. Молодой человек с каждым словом все больше распалял себя и вот уже он почти кричал.
– Ксюша, погоди. Я наблюдаю за ссорой юных влюбленных и чувствую, что надо вмешаться.
Ада отключила телефон, уже встала и открыла рот, чтобы окликнуть юношу, как вдруг он закричал, размахнулся и ударил со всей силы кулаком по стеклянной двери, возле которой стоял. Во все стороны веером брызнули осколки разбитого стекла и кровь.
Ада швырнула телефон на диван и бросилась к детям.
Глава 7
Она подлетела к юноше и зажала его окровавленный кулак в своих ладонях.
– Быстро в класс! – приказала Ада, и ученики ей подчинились, не спрашивая, откуда на них налетела незнакомая тетка.
– Никита, прости меня! – причитала девушка и бежала с другой стороны, захлебываясь слезами.
Ее крики и дорожка красных капель привлекли внимание: вокруг стали собираться дети. Ада чувствовала, что еще немного и сама грохнется в обморок, так как совершенно не переносила вида крови. Она старалась дышать часто и не смотреть на руку, которую сейчас сжимала.
– Салфетки есть?
– Д-д-д-а.
– Неси!
Они были уже в классе. Ада лихорадочно обернулась и встретилась взглядом с толстыми стеклами на глазах Серафима Серафимовича, стоявшего у стола. – Где у вас медпункт?
– Тихо. Без истерики, детей напугаете, – прошептал ей на ухо историк, в два шага оказавшийся рядом. – Андрей, – мгновенно он повернулся к пареньку, заглядывавшему через плечо, – возьми в кабинете физики аптечку. Света, бегом в медпункт, приведи сюда фельдшера. Валя, набери в кулере воду в чашку. Нет, погодите… Девочки, возьмите в лаборантской чайник с кипяченой водой и принесите мне. Она должна быть холодной. Аня и Вика, вон там, за шкафом, веник и совок, пойдите и уберите стекло в коридоре. Не дай бог еще кто-нибудь порежется.
Все распоряжения он отдавал спокойным голосом, внешне совершенно не поддаваясь панике. Дети мгновенно побежали выполнять просьбы учителя. Он взял за локти Аду и Никиту, которые стояли растерянно в центре класса, и потащил их к раковине, прикрепленной к стене в аудитории. Подбежала рыженькая девушка с пачкой бумажных салфеток в дрожащих руках, но он ее отодвинул в сторону. Серафим протянул кулак юноши, который стоял с белым, как его недавно чистая рубашка, лицом, над раковиной и осторожно разжал пальцы Ады. Он стал поливать из чайника рану, чтобы остановить кровотечение.
– Бумажные салфетки быстро пропитаются кровью и разойдутся на мелкие кусочки. Могут некоторые из них остаться в ране, поэтому мы подождем профессиональную помощь, – пояснил он Аде и детям.
Первым прибежал Андрей с пластиковой коробочкой в руках.
– Откройте аптечку и достаньте стерильный бинт, – приказал учитель.
Ада сполоснула руки и выполнила его распоряжение. Она разорвала пластиковый пакет и двумя пальцами протянула историку бинт. Он взял его и целиком приложил к ране.
– А бинтовать не будете? – пискнула Ада неожиданно севшим голосом.
– В травмпункте его осмотрят и решат, что дальше делать. Может быть, придется зашивать, – прибежала запыхавшаяся фельдшер. – Спасибо, Серафим Серафимович, за оказанную первую помощь. Я уже вызвала скорую. Кто поедет с парнем?
– Я, – высунулась вперед рыженькая.
– Ты? Тебе самой впору валерьянку глотать, – покачала головой женщина.
– Я поеду, – вызвалась Ада, пока не представляя, где находится этот травмпункт и как потом в окровавленной одежде она будет добираться домой через весь огромный город.
– А вы кто? Его мама?
– Нет. Я новый классный руководитель десятого «м» класса.
– Хорошее начало, – усмехнулась фельдшер, а дети, стоявшие молча вокруг, переглянулись. – С почином вас.
– Ну, я надеюсь, что у вас тут не каждый день так волнительно, – пошутила Ада, оглядывая детей.
Настороженные лица стали потихоньку разглаживаться.
– У нас нормально.
– Мы сами не понимаем, что произошло.
– Оля, что ты сделала Никите? – этот вопрос обращался уже к рыженькой девушке.
– Мы сами разберемся, – подал голос Никита, которому фельдшер бинтовала руку. – И скорую не надо. Так заживет, – буркнул он, поморщившись.
– Молчи уже! Г-г-ерой десятого класса в кавычках! – прикрикнул на него Серафим. – И как мне, по-твоему, теперь дальше уроки вести? – он развел руки в стороны, предлагая всем полюбоваться на него.
Ада посмотрела на учителя: он выглядел нисколько не лучше, чем она. Рана оказалась обширной. Кулак юноши от сильного удара провалился в стекло, острые осколки которого разрезали кожу в нескольких местах. Кровотечение долго не останавливалось, поэтому вымазаны в крови оказались не только раковина, пол, Никита, но и учителя, помогавшие ему.
– Ладно, я сама отвезу парня в травмпункт и дождусь его родителей, – решила фельдшер.
– Не надо родителей, – буркнул недовольный Никита.
– Прости, но это не тебе решать. Сумел натворить дел, умей и ответ держать.
– Можно я с вами? – робко спросила Оля. Она уже стояла рядом с юношей и держала его за здоровую руку.
– А он, – фельдшер кивнула на Никиту, – опять номер какой-нибудь не выкинет?
– Нет, – ответил тот, покраснев.
Вспышка гнева прошла, и мальчишка сейчас походил на нашкодившего щенка.
Скорая приехала через пятнадцать минут, раненого посадили в машину и увезли. Кровь быстро убрали, прозвенел звонок на урок, и дети разбежались по аудиториям. Ада тоже вышла в коридор и растерянно остановилась, не зная, что дальше делать. Только сейчас она сообразила, что где-то оставила свой телефон, но не могла вспомнить, где. Она так и стояла под дверью класса, не решаясь войти и осмотреться, как створка неожиданно открылась и чуть не ударила Аду по лбу.
– Ой! Простите. Я не думал, что вы здесь стоите, – извинился историк. – Пойдемте, я вас провожу к туалету. Вам нужно привести себя в порядок.
– Я где-то оставила свой телефон, но не могу вспомнить, – смущенно сказала Ада.
– А там, на диванчике, не ваш сотовый лежит?
– Где?
Ада оглянулась и сразу увидела телефон. «Вот растяпа! Я же разговаривала перед происшествием с Ксюрой!» – подумала она и тут же с уважением покачала головой: несмотря на суету и суматоху никому из детей не пришло в голову прикарманить бесхозную вещь.
– Вы идете?
Ада посмотрела на Серафима. Теперь он уже не казался ей убогим и уродливым. Его спокойные действия во время оказания помощи говорили о сильном характере и умении принимать решительные меры в критической ситуации. «Неужели работа в московской школе так закаляет?» – удивилась она.
– Да, иду.
Когда она вышла из туалета, Серафим по-прежнему стоял в коридоре. «Он, преследует меня, что ли?» – недовольно подумала Ада. Назойливое внимание учителя ей уже стало надоедать, и она опять поменяла о нем мнение. Только что Серафим казался ей героем, и вот она уже снова на грешной земле наблюдает, как он протирает свои очечки и, подслеповато шурясь, смотрит на ее ноги.
– Вы, кажется, опаздывали на урок, – попыталась отвязаться от этого банного листа Ада.
– Д-д-а, да. Уже иду.
Серафим захромал к лестнице, Ада молча смотрела ему вслед. «Ну, и уродец! Ни кожи, ни рожи! Еще хромает и заикается! Даже если у него ума палата, остальные недостатки перевешивают. Наверняка такой еще и не женат». Учитель, будто прочитал ее мысли и повернул обратно. Ада заметалась, не зная, куда скрыться. Ну, не в туалете же снова прятаться!
– П-п-ростите, у вас…
– Что у меня? – раздраженно спросила она.
– У вас колготки на колене порваны.
– Ох!! – теперь краснеть пришлось уже Аде. Она посмотрела вниз и бросилась в туалет.
Колготки были безнадежно порваны не только на колене: вниз от небольшой по размерам дырочки веером во все стороны расходились длинные стрелки. Когда, в какой момент она их порвала, Ада не помнила.
«И что теперь делать?» – девушка сняла колготки и швырнула их в мусорное ведро. Она осталась босиком и теперь перебирала ступнями по холодному кафельному полу и не решалась сунуть ноги в ботинки и выйти из туалета. Она-то, дура, переживала, как пойдет по Москве в окровавленной блузке, а теперь придется еще и в ботинках на голую ногу вышагивать.
Все же собравшись с духом, Ада выглянула в коридор – никого. Она облегченно вздохнула, но не успела сделать и двух шагов в сторону лестницы, как из-за угла снова показался Серафим.
«Господи, он меня преследует, что ли?» – застонала она и дернулась к дверям туалета.
– П-п-погодите! Возьмите! – в руках у историка была пачка с новенькими колготками.
Волна благодарности, смешанная со смущением, захлестнула Аду. Быстрый взгляд на упаковку – второй размер. И как угадал?
– Спасибо большое. Сколько я вам должна?
– Н-н-исколько. Просто… Как вы по улице пойдете. На дворе конец октября.
Ада уже в третий раз бросилась в туалет. Она сегодня там просто прописалась! Девушка быстро стала переодеваться, поглядывая на дверь: вот-вот должен был прозвучать звонок, и сюда ринутся ученицы. В этой роскошной школе непонятно, по какой причине, туалетные кабинки не закрывались на задвижки.
Как только она выскочила из туалета, раздался звонок. Ада бегом спустилась по лестнице, запахнув поплотнее пиджачок, чтобы скрыть пятна крови, и пошла к вахте, больше похожей на ресепшн отеля, за ключом от гардеробной комнаты для гостей, где она оставила свое пальто.
– Вы молодец! – похвалила ее вахтерша, полная и высокая женщина, одетая в юбку, строгую блузку и жилетку с фирменным знаком школы на груди. – С первого дня попали в переплет, но не растерялись.
– А как вы узнали? – глупо спросила Ада.