Еще совсем недавно я даже гордился тем, что посылал его в ответ на все предложения наладить со мной отношения. Но теперь в таком поведении отпала необходимость, и мне это даже нравилось. Кроме того, этот человек умирал. И я мог выслушать несколько его историй, если это хоть как-то облегчило бы его последние дни. Ведь правда заключалась в том, что Джона Флеминга уже невозможно было изменить, и я понимал, что, несмотря на все мои надежды, мне не стать для него кем-то важным. Однако я немного узнал его. И смог поддержать. А это что-то да значило.
Так почему бы не довольствоваться тем, что я уже получил?
Глава 40
В день проведения «Жучиных бегов» я приехал в офис к одиннадцати утра, а в три часа дня был уже в отеле. Я заранее разобрался с украшением столов и получил подтверждение ото всех участников мероприятия – ради этого пришлось провести множество изматывающих телефонных переговоров, ну а украшения мы делали всю ночь вместе с Прией и Джеймсом Ройс-Ройсом, – однако у меня возник затык с музыкой. Я пытался убедить себя, что на музыку никто не обратит внимание, потому что богатые люди больше всего любят слушать звуки собственного голоса, и как раз в этот момент в кабинку, где я лихорадочно надевал смокинг, заглянул Риз Джонс Боуэн.
– Я слышал, – сказал он, абсолютно не обращая внимание на то, что я стоял перед ним в одних трусах, – что у тебя возникли затруднения по части музыки.
– Все в порядке. Мы обойдемся и без нее. В прошлый раз я приглашал струнный квартет, но всем было по фигу.
– Ну если ты так думаешь, то я скажу дяде Алану, что мы не нуждаемся в его услугах.
– Кажется, я что-то пропустил? Кто такой дядя Алан и почему нам могли понадобиться или не понадобиться его услуги?
– А, видишь ли, я разговорился с волонтером Бекки, которая говорила с волонтером Саймоном, который говорил с Алексом, а тот в свою очередь – с Барбарой, и она сказала, что группа, которую ты хотел пригласить играть на вечере, уехала, и ты не смог найти им замену. И тогда я подумал, почему бы не обратиться к дяде Алану? Я позвонил ему, и он сказал мне, что он с ребятами сейчас в городе, так как они выступают на Би-би-си в программе «Хвалебная песнь» и с радостью нам помогут.
Я уже смирился с тем, что до конца этого разговора мне придется оставаться без брюк.
– Хорошо, Риз. Я спрошу еще раз: кто такой дядя Алан?
– Ты знаешь, кто такой дядя Алан. Я уже рассказывал тебе про него. Я всем рассказываю про дядю Алана.
– Да, только я никогда тебя не слушаю.
Он удивленно выпучил глаза.
– Ах да, я уже забыл, какой ты придурок. Дядя Алан – руководитель Скенфритского мужского хора. И этот хор довольно известный.
– И ты сказал об этом только сейчас, потому что…
– Я не хотел радовать тебя раньше времени, пока все не выяснил.
Я сдался под напором непреодолимого дара убеждения Риза Джонса Боуэна, который, похоже, был знаком со всеми талантливыми кельтами.
– Отлично. Тогда помоги им разместиться и обеспечь всем необходимым. И… – с чувством глубокой тревоги я осознал, что испытываю к Ризу Джонсу Боуэну чувство огромной благодарности. В очередной раз. – Спасибо тебе. Прости, что я такой придурок. Я правда очень признателен за помощь.
– Рад помочь. Кстати, милые боксеры. Это из «Маркс энд Сенсер»?
Я украдкой посмотрел вниз.
– Я особенно не слежу за тем, трусы каких марок ношу.
– Ну да, ты прав.
С этими словами он удалился, вероятно, чтобы пригласить участников хора. Я снова сосредоточился на своей одежде и принял какую-то неведомую позу йоги, чтобы продеть ногу в штанину, продолжая стоять на другой, но при этом пытаясь не упасть и ничего не уронить в унитаз. В этот момент ко мне ворвался Алекс.
– Да что б тебя! – закричал я. – Что тут за сборище любителей халявного стриптиза?!
Алекса мои крики ни капли не смутили.
– Эм… только один вопрос. Ты помнишь про ту работу, которую мне поручили?
– Следить за графом и не терять его из вида?
– Да, именно. – Он сделал паузу. – Как думаешь, что будет, если я не смогу исполнить свои обязанности в полной мере?
– Ты пытаешься мне сказать, что все-таки потерял графа?
– В некотором роде. Я не знаю точно, куда он подевался, но у меня есть исчерпывающий список мест, где он может находиться.
– Алекс, я прошу тебя. – Я попытался сделать несколько глубоких вдохов-выдохов. – Просто найди его. И поскорей.
– Есть! И прости, что… эм… помешал. Кстати, очень милые боксеры. Прямо шикарные.
– Вали. Отсюда.
Он ушел. Свалил. А я начал прыгать по маленькому кругу, пытаясь вдеть в ужасно липнущие к телу брюки мои ужасно длинные ноги с ужасно выпирающими коленками, когда услышал, как дверца за моей спиной снова открылась.
– Алекс, – бросил я, – иди на хрен, оставь меня в покое хотя бы на пять минут!
– Ой, ну надо же, – проговорил голос, который явно принадлежал человеку намного старше Алекса, но такому же конченому снобу. – Мне ужасно жаль. Я подумал, что дверца в кабинку сломана. Но раз уж вы упомянули про того малого по имени Алекс, я потерял его. Не знаете, где я могу его найти?
Я кое-как развернулся, так и не натянув до конца штаны, и столкнулся лицом к лицу с нашим меценатом и главным спонсором НАВОЗЖа – графом Спиталхамстедским.
– Прошу прощения, милорд. Я обознался и принял вас за другого.
– Я понял это, когда вы назвали меня другим именем.
– Ах да, как это проницательно с вашей стороны.
– Но мне понравилось, как вы ругаетесь. Я и сам люблю иногда ругнуться.
– Всегда рад услужить. А теперь подождите еще десять секунд, я оденусь, а потом отведу вас наверх, и мы вместе поищем Алекса.
– Не беспокойтесь. Я уверен, что и сам смогу его отыскать.
– Нет, нет! – возразил я. – Одну минуточку!
Граф Спиталхамстедский около девяноста годов от роду страдал той разновидностью сумасшествия, склонность к которой позволено иметь лишь аристократам, и к тому же, как любил выражаться Алекс, частенько «влипал в истории». В последний раз, когда мы позволили ему бродить без присмотра во время «Жучиных бегов», он по ошибке спустился в бар отеля, заказал немыслимое количество шампанского «просто из вежливости», а в итоге улетел в Вену с особой, в которой не смог распознать проститутку. Они там чудесно провели время, зато наш фонд недосчитался кругленькой суммы денег.
Через десять мучительных секунд я, почти одетый, сопровождал пэра Англии в более-менее правильном направлении, пока он рассказывал мне невероятно длинную историю о слоне, гоночном моноплане и о том, как он однажды переспал с Мэрилин Монро.
Мы нашли Алекса около горшка с цветком, который он очень пристально рассматривал.
– Что, – начал я, прекрасно осознавая, что собираюсь задать вопрос, ответ на который мне, возможно, не захочется услышать, – ты здесь делаешь?
Алекс посмотрел на меня так, словно я сморозил какую-то глупость.
– Ищу графа. Это же очевидно.
– И ты надеешься найти его в этом горшке?
– По-моему, ты только что выставил себя в ужасно глупом свете, ведь именно на этом месте я и нашел его. – Он указал на графа Спиталхамстедского, который вышел из-за моей спины, пока он это говорил. – Вот видишь?
– Ба, Тводдл! – весело сказал граф. – Как поживаете?
– Если честно, я чувствую себя ужасно неловко. Мне нужно было присматривать за моим приятелем-графом, но я его потерял.
– Вот так невезение! Зато вы нашли меня.
На мгновение мне показалось, что его слова вызвали у Алекса беспокойство.
– Понимаете, я тут выполнял небольшую работу для Люка. Но… ладно, – он повернулся ко мне с беспомощным видом, – Хиллари – хорошая подруга нашей семьи, я лучше поручу графа ее заботам. Не возражаешь?
Я похлопал его по плечу.
– Знаешь, может, так будет даже лучше.
– Урра! Да здравствует здравый смысл! – Алекс осторожно взял графа под руку. – Пойдемте, старина. У меня здесь куча приятелей… и между прочим, приятельниц тоже; не будем сексистами, ведь сейчас же двадцатый век, мне просто не терпится поболтать с вами.
– Чудесно, – отозвался граф. – Так редко удается поговорить о жуках-навозниках со знающими людьми. Знаете, меня опять исключили из палаты лордов. Недальновидные мерзавцы…
Я прислонился к колонне, а они вдвоем отправились в банкетный зал, откуда уже доносилось мелодичное пение мужских голосов, репетировавших исполнение уэльского национального гимна. Возможно, это был мой последний шанс перевести дух до окончания вечера, и я решил им воспользоваться. Однако я постарался, чтобы моя поза была достаточно приличной, так как совсем рядом находилось фойе отеля, куда уже начали прибывать гости, и если бы они увидели, какой у меня измученный вид еще до начала мероприятия, это могло пошатнуть их доверие ко мне как к устроителю благотворительного вечера. Но, к сожалению, в тот момент я действительно ощущал себя абсолютно измученным.
Тем не менее пока все было замечательно. Все шло как по маслу, как, впрочем, и всегда. И, если уж быть до конца честным, я был рад видеть, какой удивительно сплоченной выглядела наша команда, как она поддерживала наше такое важное, хоть и лишенное внешней привлекательности дело. Я уж не говорю о том, какое удовольствие я испытывал раз в году, когда видел Риза Джонса Боуэна в смокинге. Под «удовольствием» я имел в виду, скорее, «легкий отвал башки», потому что этот человек всегда умудрялся выглядеть каким-то законспирированным марксистом.
И к вопросу об удовольствии и костюмах. Я не мог оторвать взгляда от облаченного в смокинг воплощения мужской красоты. Этот мужчина только что вошел в фойе и спрашивал у портье, где проходит благотворительный вечер «НАВОЗЖа». И я тут же почувствовал легкий укол совести – ведь теперь у меня был вроде как настоящий парень. А затем, к моему смущению, испытал чувство прямо противоположное разочарованию, когда понял, что этот красавчик в смокинге и был моим, возможно, настоящим парнем.