Всё заканчивается быстро. Мой оргазм наступает первым. Я вздрагиваю, а после слегка обмякаю, ощущая, как тепло разливается по телу. Тенебрис делает ещё несколько толчков и кончает мне на живот. После целует мои ноги, гладит покрасневшие бёдра. Я тяну руки к его голове, и он склоняется ниже. Я касаюсь его рогов и кончиков ушей. Улыбаюсь ему сонной расслабленной улыбкой. А он улыбается мне в ответ. Мне в голову приходит мысль, что, наверное, я бы могла остаться с ним навсегда. Ну или до тех пор, пока он не прогонит меня.
Часть II Я хочу понимать её Глава 21
Тенебрис
Мне нравится смотреть на спящую Ташу. Несмотря на свой небольшой рост, она всегда занимает много места — раскидывает руки в стороны, подгибает одну ногу, словно карабкается по отвесной стене. Каждый изгиб её тела совершенен. Даже острые локти и колени. Даже шрамы на впалом животе.
Мне нравится касаться её в моменты пробуждения, когда Таша не совсем понимает: она всё ещё спит или уже бодрствует. Нравится пробовать её на вкус и слышать не вполне осознанные постанывания. В такие моменты её обычная защита ещё не работает. Может быть, поэтому она такая чувствительная. Дрожит, цепляется за меня, задыхается от возбуждения. Делать ей приятно после пробуждения уже вошло у меня в привычку.
По утрам свет Версона, нашей звезды, самый яркий. Его лучи проникают в комнату сквозь неплотно закрытые ставни. Волосы Таши горят в этом свете. Я пропускаю их сквозь пальцы. Она прячет лицо у меня на груди. Вдыхает мой запах и поднимает на меня глаза.
— You smell nice, — шепчет едва слышно и улыбается.
Я не знаю, что это значит. Но слышал эту фразу от неё и раньше. Вероятно, это что-то хорошее, раз она говорит это с таким лицом.
— Спасибо, — отвечаю я, гладя её по спине.
Таша улыбается довольно. Обрадовалась, что я её понял? Она продолжает прикасаться ко мне губами и ладонями, опускаясь всё ниже. Я прикрываю глаза и задерживаю дыхание от удовольствия, но внутри возникает странное чувство беспокойства. Я рад, что понимаю её. И всё же мне не по себе, что мы не можем объясниться с ней.
Мы проводим много времени вместе, и нам хорошо. Я чувствую её тепло, её привязанность, вижу, как она улыбается, как иногда смотрит на меня, затаив дыхание. И мне хочется свернуть мир и положить к её ногам. Но мы всё равно словно разделены стеклом. Я говорю — она понимает лишь отдельные слова. Она отвечает — я догадываюсь, что она имеет в виду. Мы прикасаемся друг к другу, занимаемся сексом, и всё это прекрасно, но когда она уходит в себя или грустит, я оказываюсь не в состоянии помочь ей.
В тот день, когда мы поехали вместе в горы, я собирался спросить Ташу, хочет ли она остаться со мной? Объяснить ей непростой выбор. Я не мог настаивать на том, чтобы она осталась на Кирии, не рассказав, какие опасности нас могут ждать в будущем. Но это оказалось слишком сложно. Мне было непросто отпускать её. И как только портал затянул Ташу, я тут же пожалел, что позволил этому случиться. Мне повезло, что половина механического портала всё ещё оставалась на Таше. На самом деле это было необходимо на случай, если что-то пойдёт не так, и Таша сорвётся в пропасть или окажется в иной опасности.
Так я смог найти её и переместиться в место рядом с ней после того, как Таша вернулась на Землю. Когда я увидел, как другой землянин пытается причинить ей вред, я пришёл в ярость. Мне казалось, что на Земле ей будет хорошо и безопасно. Но если Земля ничем не отличается от Кирии, то я предпочёл бы, чтобы Таша была рядом со мной. По крайней мере, здесь я могу за ней присматривать.
С каждым днём я всё сильнее дорожу ею. И всё больше боюсь, что из-за какой-нибудь мелочи могу причинить ей боль. Особенно во время секса. Она ведь такая хрупкая, что кажется, я могу сломать её одним неосторожным движением. Именно поэтому мне хочется понимать её: когда ей хорошо, когда она действительно хочет меня, и когда я делаю что-то не так. Больше всего на свете я боюсь сделать ей больно и тем самым заставить её возненавидеть меня. Ведь Таша никогда не жалуется. Напротив, обычно выглядит довольной и часто сама инициирует близость. Но что, если такова её стратегия выживания в этом мире? Не похоже, чтобы на Земле её жизнь была спокойной и счастливой. Что, если она притворяется, что ей всё нравится?
Как бы всё было проще, если бы я мог поделиться с ней своими сомнениями и спросить обо всём напрямую. И вроде бы всё очевидно: хочешь выучить язык — найди учителя. Но в мире, где землян считают животными, а их речь — нечленораздельными звуками, официально это сделать невозможно. Не существует ни курсов, ни словарей. Любые попытки приписать землянам свойства кирийцев или поставить их с нами в один ряд признаются человекофилиией. Именно поэтому никто даже не рискует разобраться в природе землян.
Единственный доступный вариант — обратиться на «тёмную сторону». А точнее, к тем, кто считает человекофилию своей страстью вопреки запретам. И среди них тайком найти частного наставника. Разумеется, я сильно рискую. Если кто-то узнает, что Таша не просто мой питомец, если кто-то услышит, что я говорю с ней или пытаюсь учить кирийской речи, я лишусь всего. Но самое страшное — я лишусь Таши.
Я тяжело вздыхаю и снова пропускаю сквозь пальцы её рыжие пряди. Она поднимает на меня глаза и замечает моё тревожное выражение. Её взгляд прямо-таки кричит: «О чём ты там думаешь?! Я, вообще-то, стараюсь здесь внизу!»
— Прости-прости, — я виновато улыбаюсь.
Таша вздыхает и снова прикрывает глаза. Скользит влажными ладонями по моему возбуждённому члену. Её маленький рот безуспешно пытается заглотить слишком большую наживку. И признаться, один только вид этого приносит мне массу удовольствия. А ещё мне безумно нравится ощущать её губы и горячий язык. И ловкие движения рук, словно бы знающих наверняка, как мне приятно. Любой момент близости с ней, даже самый мимолётный, становится особенным.
Я не могу потерять Ташу. И не могу больше жить без возможности говорить с ней. Я должен найти способ. Пусть даже это будет медленно, шаг за шагом. Но я выучу её язык, как бы трудно это ни было. Чтобы Таша знала — она не просто принадлежит мне. Она — единственная, с кем я хочу быть.
Глава 22
В комнате для допросов тесно. Низкий потолок и тёмно-серые стены давят со всех сторон. Освещение холодное, тусклое. Здесь всё нацелено на то, чтобы вызвать у провинившегося чувство безысходности. За стеклом располагается наблюдательный отсек, где едва угадываются силуэты офицеров разведки.
Я стою по правую сторону от допросного стола, сложив руки за спиной. Чувствую себя неуютно, словно сам оказался под наблюдением. На металлическом стуле напротив Калидиты сидит юноша. Он кириец, невысокий и хилый. Рога еле-еле проглядывают из копны спутанных волос. Левый глаз заплыл, губа разбита, в уголке рта запеклась кровь.
Он выглядит почти ребёнком на фоне наших разведчиков. И всё же он оказался девонским шпионом. Одним из тех, благодаря кому произошло нападение на орбитальную станцию. Этот парень должен был обслуживать оборудование, следить за техническими системами в нижних отсеках. Работа не слишком ответственная, но именно благодаря ей он знал множество деталей, что были важны для нашего врага.
Калидита бесстрастна. Она говорит ровно, чуть приглушённым голосом, но каждое слово врезается в сознание.
— Ты осознаёшь, что за своё предательство будешь казнён?
Парень кивает.
— Расскажи, как тебя завербовали?
Он поднимает на неё взгляд. В его глазах нет ни вызова, ни раскаяния. Только странное настораживающее спокойствие.
— Мне просто было одиноко… И я познакомился с женщиной в дарк-сети, — начинает он сипло. — Она была девонкой. Очень красивой. И она была добра ко мне. Говорила вещи, которых я бы никогда не услышал от кирийских женщин. Она даже хотела помочь мне сбежать с Кирии, чтобы мы могли жить вместе.
Он произносит это с таким тихим восторгом, будто рассказывает не о предательстве, а о каком-то чуде. Я чувствую, как Калидита напрягается. Она смотрит на него пристально.
— Это она научила тебя девонскому языку? — уточняет, просматривая перехваченные шифровки.
— Нет. Я сам нашёл учителя. Всё через ту же сеть. Мне хотелось говорить с ней на её языке.
Я отвожу взгляд. В голове всплывает образ Таши. Тихий, сонный, ласковый. Я ловлю себя на мысли, что понимаю стремления этого парня.
— Дурак! Разве ты не понимаешь, что она использовала тебя для своих целей?! — восклицает Калидита возмущённо. — Все её обещания были ложью!
— Ну и пусть, — отвечает парень. — Но, по крайней мере, я был счастлив, когда верил в эту ложь.
Он выдаёт подобие улыбки. От этого его побитое лицо выглядит ещё более жутко. Кажется, этот парень и вправду не боится смерти. Он будто уже попрощался с жизнью, и то, что ему осталось — это воспоминание о той самой женщине, и об иллюзии, которую она ему подарила. Поняв, что большего от него не добиться, Калидита завершает допрос.
— Ну что за идиот? — бросает через плечо, покидая допросную.
— Да, идиот, — соглашаюсь я на автомате.
В голове снова возникает мысль, что мы с этим парнем похожи. Я тоже нарушил правила, влюбившись в своего питомца.
За спиной хлопает дверь. Свет из коридора кажется слишком ярким после допросной. Я медленно возвращаюсь в свой кабинет. Мысли спутаны, пульс учащён. Быть может, этот допрос так повлиял на меня, но прямо сейчас мне невыносимо сильно хочется увидеть Ташу. Услышать, как она говорит, даже если я не понимаю слов. Хочу коснуться её. Хочу знать, что она в безопасности.
Долгое время мне не даёт покоя тот допрос и слова того несчастного парня про дарк-сеть. В особенности про учителя языка. Дарк-сеть — неконтролируемое, полулегальное цифровое пространство. Им активно пользуются преступники и мошенники. А ещё это нескончаемый источник запрещённого контента. Возможно ли, что там я смогу найти материалы, чтобы выучить язык Таши?