— Всё нормально. Крови немного, всего несколько капель. Значит, она точно жива, — повторяю я себе. Но дрожь в руках никак не унимается.
На всякий случай проверяю оставшиеся комнаты. Везде пусто. Её и вправду забрали. Я стою посреди спальни, не в силах пошевелиться. Свет Версона скользит по полу, вычерчивая прямоугольники оконных рам. Всё кажется неправильным. Слишком привычным и спокойным. Я сжимаю кулаки.
— Нет, нет, нет… — вырывается у меня едва слышным, надломленным шёпотом. Я мотаю головой, медленно, словно бы отказываясь принимать происходящее.
Её забрали. Как вещь, как инструмент наказания. Верховный не просто отомстил мне за то, что я влез, как он считает, не в своё дело. Он послал сигнал. Показал, кому принадлежит власть. Но если верховный надеется, что этим он поставил точку — он ошибается.
Глава 44
Таша
Я провожаю Тенебриса до двери и улыбаюсь, хотя меня переполняет тревога. Он наклоняется ко мне и легко касается губами моего виска. Таков его способ сказать «до вечера». Я желаю ему удачи, обнимаю и вдыхаю знакомый, успокаивающий аромат. Он уходит, а я остаюсь одна, и в ту же секунду тишина дома становится оглушающей. Я машинально убираю со стола посуду после завтрака, мою тарелки, но всё это делается также автоматически, без осознания и ощущения времени. Я говорю себе, что всё хорошо. Что Тенебрис знает, что делает. И всё же каждый раз, когда взгляд цепляется за входную дверь, в животе всё скручивается узлом. Появляется предчувствие чего-то недоброго.
После полудня я собираюсь подняться на второй этаж, чтобы немного почитать, но вдруг слышу приглушённый скрежет в дверном замке. Словно кто-то пытается сломать его. Замираю на лестнице и прислушиваюсь. Шорох повторяется. Я бросаю взгляд на панель наблюдения, но изображение будто зависло — камера не передаёт ничего, кроме серого шума. Это уже нехорошо. Пульс ускоряется. Я спешу наверх, в ту комнату, где раньше жил Алекс. Там плотные шторы и окно выходит на улицу, так что можно осмотреть крыльцо. Я выглядываю наружу и тут же резко отступаю. У входа стоит отряд кирийцев. По меньшей мере шестеро. Все в тёмной форме, чем-то напоминающей ту, что раньше носил Тенебрис.
Мозг лихорадочно перебирает варианты. Убежать? Глупо. Мне не выбраться, не успею даже добежать до задней двери. Спрятаться? Уже прячусь. Позвать на помощь? Бессмысленно — никакая служба на этой планете не придёт защищать землянку. Если я попытаюсь заговорить с ними, если покажу, что понимаю их язык, это поставит меня в уязвимое положение. Они могут использовать это против меня. Но если притворюсь питомцем, может, они проигнорируют меня? Хотя… вдруг они пришли именно за мной? А даже если и нет, то попадись я им, меня могут просто случайно пристрелить, как сторожевую псину.
Снизу раздаётся грохот. Пара спецов с силой выбивают дверь. Что-то кричат, роняют вещи, переворачивают мебель. Кажется, ищут что-то. Или кого-то. Я не нахожу ничего лучше, чем забраться в шкаф. От волнения дыхание становится тяжёлым. Я заглушаю его, прижав ладонь к губам.
Меня находят довольно быстро. Один из кирийцев дёргает дверцу шкафа с такой силой, что едва не вырывает её с мясом. Я мельком успеваю оглядеть отряд. Один из них в маске с тепловизором вытаскивает меня наружу и бьёт по лицу. Слёзы выступают на глаза. Другой выкручивает руки и кладёт лицом в пол. Всё занимает не больше десяти секунд. Я не сопротивляюсь, потому что понимаю: каждое движение может быть воспринято как агрессия, как повод сломать или прострелить мне что-нибудь.
Прежде чем вывести меня из комнаты, мне надевают мешок на голову. Он и разбитый нос делают дыхание настоящим челенжем. Сердце бешено колотится в груди. Мне страшно, но я не могу даже закричать. Я едва держусь на ногах, пока меня выволакивают из дома. Кто-то позади толкает в спину, сыплет оскорблениями.
После опять тянут куда-то, поднимают по ступеням и бросают на твёрдое сиденье. Планер? Наверное. Турбины запускается с характерным гулом. Стадия паники во мне проходит и начинается оцепенение. Я пытаюсь прислушаться к голосам, чтобы понять, куда меня везут. Не уверена, что это что-то мне даст. Единственный, кто может помочь мне, — это Тенебрис. Но по крайней мере это занимает мой мозг и не даёт удариться в истерику.
Мы находимся в пути около получаса. После планер приземляется на стыковочную площадку. Меня вытаскивают наружу, не давая возможности самостоятельно идти. Ноги скользят на гладком металле. В этом месте пахнет чистотой, как в клинике или лаборатории. Одна из дверей скрипит особенно гулко. За ней меня встречает пустота. Меня бросают на пол. Мешок с головы не снимают. Кто-то что-то говорит отрывисто. Потом шаги удаляются, и я остаюсь одна. Прислушиваюсь, пытаясь понять, где я. Тенебрис знает, что произошло? И узнает ли? Мне становится жутко страшно.
Проходит ещё час, прежде чем меня поднимают на ноги и снова куда-то перемещают. В этом новом месте с меня, наконец, снимают мешок, но я тут же опять получаю по лицу. Это дезориентирует и возмущает. В конце концов, как пленница, я вела себя идеально. Но, наверное, я уже должна была понять, что моим похитителям просто нравится причинять мне боль.
Я не сразу понимаю, где я. Голова гудит, во рту металлический привкус крови. Меня усаживают на стул. Руки заковывают в наручники. Моргаю, оглядывая тускло освещённую комнату. Серые стены, узкий стол, стеклянная панель в стене. Удивительно, насколько всё это похоже на земные допросные. Только пахнет тут не как на Земле — смесью антисептика и чего-то пряного, как будто в вентиляции распылили специи.
Дверь открывается, и в комнату входит кириец в форме. Высокий, широкоплечий, с холодным выражением лица. Он садится напротив и кидает на стол какую-то папку, в которой, кажется, ничего нет. Вероятно, решил сыграть в игру «я всё знаю». Я смотрю на него снизу вверх, стараясь выглядеть растерянной. Он представляется и называет мне своё звание, но я не реагирую.
— Назови своё имя! — произносит он требовательно.
Я хлопаю глазами, вжимаю голову в плечи, будто не понимаю, что происходит. Чешу за ухом, как и подобает питомцу. Мне нужно протянуть время. Скоро Тенебрис узнает, что меня схватили. Надеюсь, он сможет меня найти.
Глава 45
— Имя, — повторяет кириец. — Как ты попала на Кирию? Каково твоё задание от земного правительства?
Несмотря на страх, я не могу сдержать усмешку. Всё это кажется мне бредом. Неужели кирийцы вообще ничего не знают о Земле? Какое ещё «земное правительство»? Рептилоиды и масонская ложа, что ли? Он пристально глядит на меня. Я ощущаю, как во взгляде у него появляется злоба. Он резко поднимается и толкает стол в угол. Я успеваю лишь подумать: «Вот сейчас начнётся», — прежде чем получаю первый удар в живот.
Я вместе со стулом падаю на пол. К счастью, падение не приносит боли. Хотя дознаватель сразу спешит мне это компенсировать. Он бьёт методично, каждое его движение словно тщательно выверено.
— Не делай вид, будто не понимаешь, — проговаривает он сквозь зубы. — Я знаю, что ты говоришь по-кирийски. Не строй из себя глупое животное.
И снова я не отвечаю. Голова гудит всё сильнее. Слёзы текут из глаз. Из груди рвётся хриплое прерывистое дыхание. Где-то глубоко внутри появляется мысль: «Может, рассказать ему всё как есть?» Ведь я и правда оказалась на Кирии случайно. Никто меня не посылал, и никаких шпионских заданий у меня нет. Я просто человеческая женщина, потерявшаяся в пространстве. По крайней мере, изначально была такой. Но если я скажу правду, мне придётся объяснить, откуда я знаю их язык. А это уже может принести проблемы Тенебрису. Лучше подождать. Ведь когда-то это ублюдок остановится.
— Знаешь, в чём вся прелесть этой ситуации? — вдруг спрашивает дознаватель, наклоняясь надо мной. — В том, что я могу избить тебя до смерти при желании, и никто мне за это ничего не сделает. Ведь ты всего лишь животное.
Конечности холодеют. В этот момент я действительно осознаю, что могу не выбраться отсюда. Это пугает до смерти.
— Ну-ну, не горячись, лейтенант, — вдруг раздаётся хриплый мужской голос со стороны двери. — Мы ведь не звери, в конце концов.
Я пытаюсь поднять голову, но ничего не выходит. Глазам удаётся выхватить только сапоги из какой-то редкой кожи, напоминающей крокодилью.
— Верховный главнокомандующий?! — восклицает дознаватель.
— Не суетись, — отвечает мужчина. — Я просто пришёл взглянуть, из-за кого Тенебрис поднял весь этот шум.
Он делает шаг ближе. Я едва успеваю уловить движение и лёгкий благородный аромат. Кто бы он ни был, он держится спокойно и с достоинством.
— Посадите её, — произносит он требовательно.
Меня поднимают под руки и усаживают обратно на стул. Спина отзывается болью, но я стараюсь не морщиться.
— Ну что ж, давай знакомиться. Знаешь, кто я?
Я смотрю на него из-под отёкших век. Он выглядит не так уж и внушительно. Просто пожилой кириец в дорогом вычурном костюме. Так он и есть правитель Кирийской империи? Пожалуй, я ожидала большего.
— Оставьте нас, — бросает он через плечо.
— Но, верховный…
— Не волнуйся, у меня с собой транквилизатор. Если она попытается напасть, то мгновенно получит убойную дозу.
Когда дверь закрывается, он садится напротив.
— Прежде всего я хотел бы извиниться за действия моих подчинённых. Если хочешь о чём-то спросить, я готов ответить.
У меня есть вопрос, но стоит ли он того, чтобы нарушить молчание? Подумав немного, всё же я спрашиваю:
— Я здесь потому, что Тенебрис захотел обнародовать исследование относительно землян?
Верховный слышит мою речь и удивляется, но быстро берёт себя в руки.
— Пожалуй, что так, — кивает он.
— Почему вы так боитесь, что кирийцы узнают правду? — спрашиваю я в порыве эмоций.
— Я боюсь вовсе не кирийцев, — нехотя отвечает верховный. — Я давно догадывался, что человеческая цивилизация достаточно развита, чтобы составить нам конкуренцию. Я убеждён, что до сих пор мы не столкнулись с людьми в военном противостоянии только потому, что большинство людей не возвращаются с Кирии обратно на Землю, а остаются здесь питомцами, безмозглыми и безвольными. Именно поэтому положение землян на Кирии не должно меняться. Вы не должны обрести субъектность.